В атеистическом СССР даже признанные на мировом уровне религии выживали не без труда.
Они уходили в подполье частично или полностью, шли на сотрудничество со спецслужбами, их представители то и дело сталкивались с ограничениями и гонениями.
Казалось, в таких условиях существование сект вообще невозможно. Но и в СССР секты существовали — и даже порой не имели серьёзных проблем с законом.
Трупы на улицах
В 1967 году, зимним днём, «скорая помощь» города Старица Калининской области привезла в больницу мужчину с необычным ранением. У него были удалены половые органы, и не очень умело — мужчина истекал кровью.
В таком виде экипаж «скорой» нашёл гражданина на дороге. В больнице спасти раненого не смогли. Зато удалось быстро установить его личность — это был местный житель Евгений Сташук.
Конечно же, было открыто дело. Первой версией следователей была месть: оскопление было не самой редкой формой самосуда после изнасилования или совращения несовершеннолетних девочек. Также увечье могли нанести из ревности.
В доме погибшего прошёл обыск. Зацепок не нашли, но обратили внимание на странную деталь: над постелью покойного висел большой лист бумаги со стилизованной под серп буквой «С».
Крамольного в таком листе ничего не было — серп входил в государственные символы страны. Только его изображали с молотом…
Как водится при подозрении на убийство из ревности, обыскали и дом бывшей супруги Сташука, давно уже вышедшей снова замуж. И нашли нож с запёкшейся кровью!
Кровь совпадала по группе с данными Сташука. Впрочем, такая же была и у мужа бывшей супруги Сташука, Алексеевнина. Но следователи предпочли поскорее закрыть дело и надавить на Алексеевнина.
Тот подписал чистосердечное признание и получил семь лет заключения. Казалось, на этом всё.
Однако через некоторое время на улице обнаружили труп молодого человека по имени Владимир Иванов.
Труп был обгрызен бродячими псами, но экспертиза показала, что умер Иванов не от атаки и укусов животных — заснул в состоянии алкогольного опьянения.
В этом странного ничего не было; странно было то, что у покойного отсутствовали, и уже несколько недель или месяцев, гениталии. Они были аккуратно отрезаны.
Поскольку увечье не имело отношения к смерти молодого человека, официально дела не открыли. Но один из милиционеров решил — совсем как в западных детективах — провести собственное расследование.
Кстати, по совпадению он встречался с соседкой Сташука.
Расследование вывело сотрудника милиции на страшное открытие. Его возлюбленная состояла в секте — как и Сташук, и Иванов. Секта собиралась в местных известковых пещерах и там проводила жуткие ритуалы.
Это были скопцы. А ведь о них ничего не было известно с 1930 года, когда состоялся, казалось, последний, окончательно разгромивший секту судебный процесс!
Для взятия скопцов привлекли КГБ. Но операция провалилась: пещеры, в которых происходили встречи сектантов, представляли из себя разветвлённую сеть ходов, и практически все скопцы благополучно разбежались.
Удалось схватить одного. Это оказался… известный и уважаемый местный краевед.
Тогда следствие прибегло к хитрости. В городе была устроена внеочередная диспансеризация взрослых жителей.
В её ходе было выявлено ещё несколько скопцов, а там обнаружили и организатора. Им оказался… Педофил-рецидивист Сергей Савченко. Как такое могло выйти?
Ответ, собственно, был напрямую связан с преступлениями Савченко.
Дважды он отсидел за домогательства к детям и мог бы отсидеть третий раз. Но очередной его жертвой стала дочь другого рецидивиста, и тот не стал обращаться в милицию — предпочёл совершить самосуд.
Оставшись без гениталий, Савченко не растерялся и создал собственную секту.
Естественно, мотивы у него были корыстные — он не только «спасал души» своих последователей, подражая скопцам прошлого, но и принимал от них разного рода материальную поддержку.
Савченко придумал собственный логотип секты, в виде серпа, который был одновременно и буквой С — будто бы в честь основателя скопческой секты Кондратия Селиванова.
Новички, проходящие ритуал очищения, садились на специальный стул с отверстием — в это отверстие свисали гениталии, и члены секты их обрезали. Конечно, это касалось только сектантов-мужчин, женщин уродовали без этого стула.
Именно в ходе такого ритуала обезумевший от боли Сташук сбежал из пещер, не понимая, что обрекает себя на смерть — ведь рана требовала немедленной обработки.
Что касается Иванова, то и его убили скопцы. В какой-то момент Савченко засомневался в лояльности обращённого и решил его устранить. Молодого человека опоили и оставили замерзать на улице.
Размер секты не превышал тринадцати человек, включая лидера. По итогам расследования Савченко приговорили к расстрелу, как и ещё двоих его последователей.
Остальные участники — поскольку были соучастниками и убийства Сташука и Иванова — получили от восьми до двенадцати лет заключения.
На пароходе музыка играла
Процесс над скопцами, который произошёл в 1930 году, тоже стоит отдельного упоминания. Он произошёл в Ленинграде. На нём судили пятнадцать человек с легендарного «корабля изуверов», или скопческого корабля.
На деле это был лишь один из множества кораблей в СССР, на которых встречались и проводили свои ритуалы скопцы — их можно было найти и в Москве, и на Урале, и в Сибири.
Но этот корабль был единственным, который прославился, а процесс над его «пассажирами» надолго, до брежневских времён, закрыл в стране тему скопцов.
В отличие от других религиозных организаций, тоже пострадавших в ранние годы советской власти, скопцов судили не за антисоветскую деятельность, а за членовредительскую.
Впрочем, и прокуроры, и пресса с наслаждением обсасывали дореволюционные замашки и биографии членов секты.
Они копили деньги — конфискованы были значительные суммы, читали старые антисемитские брошюрки и к тому же имели непролетарское происхождение. Эти грехи ставились в один ряд.
Кораблями сектанты в СССР могли бы пользоваться по одной простой причине — если под стенами дома всегда можно затаиться, подслушать и подглядеть, что происходит внутри, то с речным судном так не поступишь.
Это делало бы риск разоблачения минимальным. На деле, однако, имелся в виду тот же корабль, что у староверов, то есть община, условно говоря, плывущая к спасению.
Староверов в стране было не так уж много, и народное сознание, услышав что-то о судебном процессе, воспринимало слово буквально: мол, собирались сектанты на баржах или даже пароходах.
Скопцы Ленинграда чувствовали себя и без пароходов настолько безопасно, что создали на местной ткацкой фабрике настоящую подпольную религиозную организацию, постоянно вербуя новых сторонниц и склоняя к удалению груди (которая заменяла женщинам ритуальное оскопление) уже завербованных.
Если ленинградский скопческий корабль упоминали как «корабль изуверов» (вышла брошюрка с соответствующим названием), то саратовский вошёл в историю как «чёрный корабль».
На процессе сектанты «чёрного корабля», как один, утверждали, что оскопились или случайно, или самостоятельно, на душевном подъёме от чтения Нового Завета. Уверяли, что крови не было и потому за помощью не обращались.
Из-за таких единодушных показаний саратовским скопцам… не смогли вменить членовредительство.
В конечном итоге их судили по косвенному обвинению — как кулаков-эксплуататоров, ведь новообращённые трудились в общие бесплатно. Конечно, не обошлось без указаний на несоветскую мораль.
Например, внимание обвинения и прессы привлекло сектантское название оскопления — «царская печать». Как будто если бы её называли советской, это было бы нравственнее.
И ленинградским, и саратовским скопцам вменяли также экономические преступления, соответственно законодательству эпохи. В конечном итоге все они получили по несколько лет тюрьмы.
Конечно же, с конфискацией имущества. Та же судьба ждала и московских скопцов, и финскую скопческую общину под Ленинградом.
Интересна судьба главных экспертов, историков, сотрудничавших в процессах над скопцами. Одного из них позже расстреляли. Другой попал на десять лет в лагеря.
Хотя скопческих общин уже не существовало, в 1936 году вышла книжка, посвящённая их деятельность.
Основываясь на практике стерилизации, она утверждала, что скопческие секты — это пропагандистское оружие фашистов, желающих стерилизовать как можно больше потенциальных противников.
Люди, которые собрались жить вечно
Многие помнят, как в самых неожиданных местах — например, в детских лагерях и школах — вдруг начинали раздавать листовки с заголовком «Деточка», где от имени некоего старца Порфирия Иванова детей учили жить в гармонии с природой и заботиться о своём здоровье.
Некоторые пункты вызывали откровенное удивление, например, предложение не плеваться и не сморкаться на улице, чтобы человеческая грязь не попадала в природу.
Но ведь она попадёт в природу в любом случае — например, при стирке носового платка?
Эту листовку распространяли последователи Порфирия Иванова. В СССР и постсоветской России их было немало.
Хотя внешне они казались не более, чем очередной группой чудиков, увлечённых особенно здоровым образом жизни (в СССР таких движений хватало), в их среде многие нешуточно верили в божественную сущность своего учителя.
Да он и сам не раз, будто бы иносказательно, называл себя Богом.
Как водится с духовными учителям, в достаточно молодом возрасте Иванов бросил всякую работу, полностью посвятив себя исканиям и учительствованию.
С целью достичь ни много, ни мало бессмертия он постоянно закалялся, ходил зимой и летом босой и в просторных сатиновых трусах (шортах), обливался холодной водой, практиковал периодическое голодание.
За плечами у него, как опять же бывает с духовными учителями, было маловато образования: четыре класса церковно-приходской школы.
Иванов учил, что причиной смертности человека являются его желания ходить в одежде, жить в жилом доме, много есть.
Мол, человек, который сможет избавиться от этих недостатков, сможет жить, не прячась от неба, солнца, непогоды, земли и воды, победит болезни и смерть.
Иванова, что вполне ожидаемо, то и дело отправляли лечиться в психиатрическую клинику. Но в советское время это скорее принесло ему шарм диссидента, и последователей у него только прибавлялось.
Проповедовал Порфирий где придётся, поскольку храмов его учение не предполагало. Например, перед одной из госпитализаций он был задержан проповедующим на базаре.
Понятное дело, что Иванов не участвовал в Великой Отечественной. Тем не менее, и он, и ученики свято верили в том, что его вклад в победу очень значителен — ведь Иванов просил природу, чтобы победил русский солдат.
Количество его последователей резко увеличилось после статьи о нём в журнале «Огонёк». Понятно, что авторы статьи ни слова не написали о том, как Иванов выпросил СССР победу в Великой Отечественной и о том, что он называет себя богом.
Статья прославляла здоровый образ жизни, принёсший Иванову крепость тела и долголетие (ему на момент публикации было уже восемьдесят четыре года).
Уже через год после публикации Иванов умер, предположительно, от гангрены после обморожения, но членов секты это не смущало. Они всё равно собирались достичь бессмертия и именно следуя указаниям своего гуру.
Поскольку ивановцы не связывались с экономическим вопросом и никого напрямую не калечили, советская власть глядела на них сквозь пальцы.
Жизнь их в СССР, однако, серьёзно осложнялась тем, что на работу ходить в одном нижнем белье и босиком не разрешалось. Зато закаливание совпадало с генеральной линией партии.
Люди, которые называют Порфирия Иванова русским богом, существуют и сейчас.
Бегущие от шизофрении
В последние годы, благодаря нескольким интервью дочери покойного Эдуарда Успенского Татьяны и опубликованной внучкой почти легендарной учёной-геолога Чедии книге «Секта в доме моей бабушки», много говорят о секте Столбуна.
Более того, утверждается, что она действует и сейчас. Только в советское время прикрывалась терминами советской идеологии, а в наше время — православной риторикой.
Основатель секты Виктор Столбун уверял своих последователей, что буквально весь мир болен шизофренией, и только он знает, как спасти от неё взрослых и детей.
При нём постоянно проживало несколько «спасаемых», он опирался на ряд довольно известных деятелей культуры (Успенский был лишь одним из многих), так что, с одной стороны, сохранилось немало свидетельств о секте, с другой — ещё в советское время предпринимались все усилия, чтобы создавать стену молчания вокруг деятельности столбуновского кружка.
Столбуна щедро спонсировали сторонники. Эти деньги должны были пойти на детей, которых ему приводили, чтобы спасти от шизофрении. Спасали от неё несколькими способами.
Первый — побои. Например, Анна Чедия, написавшая ту самую книгу, вспоминает, что предписывалось бить детей, если они говорили тихо — мол, тихий голос есть признак затаившейся агрессии.
Второй — «слоение», при котором на кожу в чувствительных местах (виски, ягодицы) лили вещество, вызывающее чувство онемения. От него оставались химические ожоги. Третий — «трудотерапия». В рамках этой терапии детей отдавали работать, например, на сборе урожая (это было законно). Деньги забирал себе организатор секты.
Не надо всеми детьми так издевались. Тех, чьи родители были главными спонсорами и защитниками Столбуна, не трогали — они наблюдали за всем со стороны.
Многие до сих пор верят, что издевательства, которые они видели, были необходимым лечением, и пишут Чедии-младшей гневные письма.
Несколько раз в секте организовывали проверки в связи с обращениями по поводу издевательств над детьми — но всё решали связи Столбуна.
После очередной проверки секта срочно переезжала, причём детей могли заставить самостоятельно ловить машины на трассе, чтобы добраться до нового места.
Только чудом никто не пострадал — либо же это осталось неизвестным. Дети из секты были отучены жаловаться.
