Надо ли говорить о том, что молодёжь шла смотреть на группу «Алиса» и слушать их песни? Помимо «Алисы», там сыграли «АукцЫон», «Авиа», кто-то ещё. И что характерно, концертные номера показаны целиком, а не кусочками.
По сути, это – бенефис Кости Кинчева. Ради него и сейчас можно смотреть – как некую страничку биографии русского рока 1980-х. А кто-то и молодость захочет вспомнить.
Тогда рок-музыка сделалась чем-то, вроде символа Перестройки. С другой стороны, этой же музыкой пугали обывателя, а уж пресловутый heavy-metal тогда слушали и те, кто его… не особо понимал.
Я в курсе, что не весь metal, собственно, heavy, однако, у нас тогда всё сваливали в единую кучу (я имею в виду непрофессиональные с музыкальной точки зрения тексты о молодёжи и её вкусах).
Та же «Алиса» — не металл вообще, но значилось, что «Взломщик» — фильм о хэви-металлистах). Это было модно – слыть поклонником тяжёлого ритма, эпатировать, носить кожанку с заклёпками, а то и цепи.
Даже девочки не чурались – неслучайно возникновение «Аварии – дочери мента» (1989). Кроме того, в прессе и по ТВ часто показывали бытие неформалов. К ним относились столь же двойственно.
Так, они противопоставлялись «формальному» комсомолу, который тогда был одной их главных мишеней перестроечной критики. Но и хвалить неформалов не дозволялось.
Их просто являли. Много и везде. По поводу и без повода. Ими где-то «перекармливали». Особо изощрённые статьи содержали взрывной тезис о том, что комсомол виноват в том, что у нас так много панков, брейкеров, металлистов и даже нациков.
Мол, если бы ВЛКСМ нормально функционировал, никого не привлекали бы тусовки со странным музоном и (или) чудовищной идеологией. У всех тогда возникал закономерный вопрос: «А в Англии кто виноват, что в ней завелись когда-то панки?! Там есть райкомы?!»
Райкомов там нет, и вернёмся к фильму! Сама фабула киноленты очень мало, кого заинтересовала, хотя, она – примечательна.
В центре повествования – конфликт отцов и детей, существующий во все века, но каждый раз своими нюансами.
В 1980-х расклад был особый. Жестокий расклад! Отец – бухающий неудачник, а дети – педагогически запущенные, хотя, чисто по-человечески, в глубине души, очень хорошие. Это весьма показательная для эпохи расстановка сил.
В те годы было принято обвинять стариков и отцов в цинизме юных чад. Везде звучала критика советских поколений. Мол, завели в тупик и не то возвели. Надо срочно перестраивать, а лучше — грохнуть и начать заново.
В этом семействе Лаушкиных, где нет матери, самым взрослым и принимающим хоть какие-то решения оказывается …младший, Семён. Он уже имитирует поведение взрослых.
Когда папа приводит в дом очередную «невесту» и представляет её сыну, подросток серьёзно смотрит на них и произносит: «Вам жить-то». Сюжет – линеен и банален. Типовая crime-story без эффектов.
Костя Лаушкин (Кинчев!) – популярный (в узких кругах) молодёжный рок-певец задолжал крупную сумму и должен её вернуть. А денег нет и не предвидится.
Тогда «кредитор» в шутку подсказывает путь: выкрасть синтезатор. Вместо Кости на преступление идёт малый Семён. Что имеем? Его допрашивает милиция. Поскольку синтезатор был возвращен самим малолетним вором, то парня отпускают. Он уходит в никуда, ибо отец уже договаривается о выпивке. Идти некуда и не к кому.
Действия там мало, зато много неприятных и ранящих символов. Например, заброшенный парк вагонов или серая, обшарпанная стена, мимо которой весь фильм ходит Семён Лаушкин, а в финале он возле неё сидит – маленький и раздавленный.
Фоном – тревожная музыка. Опять же, бесконечные кадры с участием болтающейся в пустоте молодёжи.
Интересен разве что типаж взломщика Семёна – он похож на тех пацанов, что буквально через год прославятся с «Белыми розами» и прочей сладкой ерундой «Ласкового мая».
Этакий собирательный образ ненужных мальчиков. Лицо времени. И – грязновато-унылый Питер, который в 1980-х был невероятно мрачен… А ведь у кого-то сейчас ностальгия по тем видам и смыслам…
