Обычно «травмированное» чудо выглядит так: некто с синими волосами, обнимающее плюшевого зайку и не желающее работать. Дескать, мне в возрасте 5 лет не купили мороженое, а теперь я в обиде на всё человечество.
Другое дело, когда этот современный тренд распространяют на советские времена. Вот уж, где раздолье! От вечно занятой мамы (отвергала!) до воспитательницы в детском саду (абьюзер!)
Ещё надо бы разобрать XVIII век или, там, Ренессанс. Человек ощущает себя «травмированным», если в том социуме, где он живёт, с ним происходит что-то ненормальное с точки зрения этого общества, а если это в пределах местной нормы, то это не воспринимается, как травма.
А какие-нибудь гренадеры Фридриха Великого (например), оторванные от семьи и постоянно подвергавшиеся наказаниям, были вполне адаптированы. И да, в пещерные времена вообще процветало людоедство, и никого это не травмировало.
До XX столетия и потеря детей в результате болезней или травм — настоящих, физических – не выглядела, как вселенская трагедия. Я не сказала, что это хорошо. Я сказала, что это – факт.
Из 10 рождённых могли выжить и все, а мог и …никто, причём не только у нищих, но и у монархов. Посему переносить опыт закалённых тревогами и катаклизмами поколений на современность – это неправильно.
В СССР с нами никто не возился, никто не сюсюкался. Какой там психолог в школе? Да, никто не страдал. Благо, ещё и Советская Власть проявляла воспитательную заботу.
Вот здесь автор, который, к слову, часто пишет интересные тексты, разбирает горести Александры из кинокартины «Москва слезам не верит» (1979). Мол, никто не хотел её появления. А потом у Саши была отсутствующая мать.
Она была занята делом, господа! Вот и у меня была такая мама, которая работала в Министерстве транспортного строительства и в его «ответвлении» — Зарубежтрансстрое, постоянно выезжала за рубеж, в том числе на восток – в Афганистан тоже.
Среди моих подруг были дочери выездных сотрудников, работавших в Лаосе или Йемене по два года. И никто не ощущал «отсутствие» мам-пап. И да, мама была та самая «разведёнка» и даже платье стиля сафари у неё было ровно такое, как у Тихомировой.
Маму, конечно, никто не предавал, как героиню повествования, но сейчас и отпрыски разведённых женщин относятся к «травмированным». Я травмирована? Почему-то нет.
А какая же Александра – травмированная? Кем? Чем? Столичная барышня, почти мажорка (в таких домах «простые люди» не селились), учится в вузе (да, почему-то многие считают её школьницей, хотя, в фильме есть чёткое указание, что с 1958 года прошло 20 лет).
В те времена люди взрослели гораздо быстрее, и после краткой юности наступала долгоиграющая зрелость. Это было связано с индустриальным характером системы – человек должен определиться, опериться и – двигать на завод, в поля, в науку.
Сейчас – иное. Можно хоть до старости быть синеволосой девочкой, «травмированной буллингом». В СССР, конечно, бывало всякое – водились и дети алкоголиков, и хулиганы, и дети матерей, бесконечно устраивавших свою личную жизнь с очередным кавалером.
Там — да. И то, я знавала дочь такой мамы-невесты. Девушка в свои 16 просто ушла жить в общагу. Всё. Но Катя, как раз, тщательно скрывала всех своих любoвников, а, я полагаю, у неё их было не две штуки за эти годы.
И, я уверена, что Сашка не наблюдала её дамских истерик, а, скорее всего, Катя плакала в подушку не только накануне экзамена, когда ей просто хотелось наконец-то выспаться и — забыться.
Девчонка выросла самостоятельной, но и слегка балованной — не привыкла заниматься домом. Ко всему относится философски. Чего ещё надо? Кстати, Александре в этом году исполняется …65 лет. И я не уверена, что она страдающая бабушка. Напротив!
