Злобная хабалка Лариса Ивановна начала плохо. Что она сказала Тоне? «Что же мы тут по-вашему, только в Феклы годимся?» А ведь Тоня совершенно искренне и по-доброму сделала комплимент этой чванливой мажорке, мол у нее красивое имя. Лариска сразу поняла, что видит перед собой человека не только внешне симпатичнее, и но в десятки раз умнее. Тоня еще не сделала дочке председателя ничего плохого, даже не попыталась отбить у Лариски мужика (кстати говоря, не пробовала такого и позже). Но Лариса уже хамит и строит козни. Впрочем, плохо начав, Лариса могла кончить намного хуже. Она еще счастливо отделалась.
Очень многие наши советские фильмы заканчивались ужасно. В «А зори здесь тихие» погибают все несчастные девочки. «В бой идут одни старики» — главные герои выжили, а вот молодых Машу Попову и Зою Молчанову тоже убивают. В «Белом солнце пустыни» уцелели только товарищ Сухов и Саид. Зато зарезали Петруху и Гюльчатай, но особенно жалко симпатичного таможенника Верещагина. Перейдем к русской классике. «Капитанская дочка» — гора трупов, включая Ивана Кузьмича и Василису Егоровну.
«Бесы» — там вообще, как в песне про «Уно моменто» — «в общем, все умерли». Базаров заразился смертельной болезнью, Ленского убили, Башмачкин сам отдал концы… Жесть! Скажете, в советское время литература стала более оптимистичной? Ерунда. К примеру, в «Двух капитанах» умерли родители Сани, мама Кати Марья Васильевна, Саня Сковородникова (в экранизациях ее смерть не показана), сын доктора Ивана Ивановича… Но скажите, разве мы любим эти произведения меньше? Нет. Если бы в них все выжили, как например в «Детях капитана Гранта» Жюля Верна, любили бы мы их больше? Мы не знаем. И никогда не узнаем.
Нам кажется, что Матвея Морозова посадили и это плохо. Согласен. Но все могло закончиться намного хуже. Пройдя по своему ужасному пути от зависти к ревности, а в конце к ненависти, Лариса обезумела. У сварливой злодейки от неразделенной любви к мужу совсем поехала крыша, а уж беременность окончательно свела дочку председателя с ума. И на полном серьезе Лариса решилась на убийство.
На тогдашнем уровне развития криминалистики подобное преступление было бы раскрыто за несколько дней даже таким никчемным сыщиком, как Глеб Жеглов. А уж заматеревший и значительно поумневший за 12 послевоенных лет Володя Шарапов и вовсе нашел бы преступницу в два счета.
И вот представим себе, что Лариса отравила-таки Тоню. В фильме буквально за несколько минут до рокового деяния Морозова осознала, что творит. Допустим, что на самом деле отрезвление произошло сразу после убийства — над бездыханном трупом поверженной соперницы. Сообразив, что она наделала, Лариса сразу же впала бы в истерику и у нее начались преждевременные роды, закончившиеся летальным исходом. Ну ведь у Достоевского в «Бесах» же «помер» ребенок Марьи Шатовой и Николая Ставрогина, так почему в «Дело был в Пенькове» не могло случиться такого же?! Легко. А дальше Лариса уже не в положении, поэтому ее судят за убийство по всей строгости закона, и отправляют в места не столь отдаленные лет на 10.
Что же касается Матвея, формально он ни в чем не виноват. Но конечно же Морозов не может оставаться в Пенькове после такой ужасной трагедии. Поэтому Мотя уезжает на поезде в новую жизнь и рассказывает проводнику совершенно другую историю.
Сейчас вы скажете, что фильм снят по повести Сергея Антонова? Да полно вам. Кто ее читал, эту повесть? А вот фильм великий. Как вы считаете, если бы концовка оказалась такой, как я сейчас описал, мы бы любили кино Станислава Ростоцкого больше или меньше? И могла ли советская цензура тех лет пропустить подобный сюжет на экраны?
