Ответ сразу: да, интересно. Хотя бы затем, чтобы сравнить с «Жестоким романсом» (1984) и увидеть, как изменились нюансы и акценты в советском обществе – то, что было понятно в 1930-х, стало незначительным анахронизмом через 50 лет.
И потом, «Бесприданница» (1936) – фильм, наполненный потрясающими деталями, которых лишена постановка Эльдара Рязанова. В середине 1930-х не представляло никакого труда найти «фон» для города Бряхимова – таких купеческих мест, ещё не тронутых мощной рукой индустриализации, было тогда много.
Мы видим улицы, дома, закоулки, церкви и – людей, помнивших дореволюционную жизнь. Как оно было. Когда некие авторы пишут, что фильм 1936 года – «точно по пьесе», они попросту не читали пьесу. Начало довоенной ленты – примерно такое же, как потом у Рязанова.
Та же свадьба старшей сестры и вовсе не с горским князем, а с богатым стариком – оживает картина «Неравный брак» — со всеми старухами и чиновниками. Потом мы наблюдаем Карандышева, который держит венец над женихом. Реплики часто произносятся не теми фигурантами, что в тексте Александра Островского.
По сюжету 1936 года — к слову, фильм создал Яков Протазанов – тот, который снял, допустим, «Аэлиту» (1924) – так вот здесь иная мораль и, если в 1984 году все углы максимально сглажены, то в протазановской ленте Лариса – явная жертва, а все окружающие — её убийцы.
Мы привыкли к тому, что Кнуров и Вожеватов – обаятельные негоцианты, с которыми вполне можно «прокатиться в Париж»; Паратов – печально-циничный полубог в белом костюме, а Карандышев — чуть более гнусный клон Анатолия Ефремовича – родного и знакомого клерка.
Нам кажется нормой, что Харита Игнатьевна – почти …интеллигентна, просто «стеснена в средствах» и потому жалка. Даже усиленно_пьющий актёр по кличке Робинзон – вполне хомо-сапиенс, ничуть не хуже других. И Лариса не кажется забитой и загнанной.
После рязановской трактовки возникает вопрос: а чего эта здоровая девица не шла работать?! Когда вы посмотрите фильм 1936 года, этот вопрос отпадёт – Огудалова там красивая птичка с раненой душой. И глаза – на половину экрана. Гузеева VS Алисова – это два разных человека.
Алисова надрывна, истерична, активна и даже гиперактивна. Такая девица — не вещь. Она — действующее лицо. Лариса же именно объект, а не субъект. Нина Алисова играет в духе Веры Холодной (кстати, мелодрамы Холодной крутили в довоенном СССР, а в прессе ругали кинотеатры,
…выпускающие на экран «старьё» только потому, что в тех фильмах – про страсть-любовь, и несознательный пролетарий делает «кассу» или как тогда говорили – «план»). Лариса-1936 – порывистая и экзальтированная. Девушка-романс. Алисова это и преподносит. Гораздо яростнее, чем надо.
Рязанов обеляет, Протазанов – усиливает горе, тупики, мерзость. Все персоны – чудовищны, Паратов – просто подлец с усиками, купцы – бездушные животные, а Харита Игнатьевна выглядит настоящей сводней (по ухваткам напоминает «мадам» в заведениях).
Теперь о нюансах, которые были важны в эпоху Островского (и оставались памятны в 1936 году), но ничего не значили в 1980-х. В ремарках сказано, что Лариса одета «богато, но скромно», а Харита «изящно, но смело и не по летам».
В фильме-1936 мы видим Ларису либо с очень скромным декольте (узкое каре или овал) – либо вовсе без него. Руки обнажены весьма целомудренно. Никаких эффектов, на которые в 1870-х была горазда парижская мода.
А вот её мать – постоянно оголяет полные плечи и руки – от локтя до плеча. Это не дозволялось дамам 40+, в принципе. Её платья годятся для молодой замужней дамы лет до 35. В рязановской трактовке всё тоньше – Лариса одета эффектно, Харита лишь в одной сцене носит платье не по летам.
Далее фильм 1936 года показывает жизнь бедняков, простого люда, в частности, бурлаков на Волге (как на известной картине) – бурлаки поют протяжную, аутентичную песню. Шикарная сцена! Мелькают нищие, торговки, извозчики.
У Рязанова это как бы отсутствует – зато нет недостатка в цыганах и ресторанной обслуге. Это не плохо и не хорошо – в разные времена зрителю «заходят» столь же разные моменты и детальки. Эти два фильма надо смотреть вместе – они как бы дополняют друг друга в восприятии пьесы.
