Роскошная и жестокая эпоха Interbellum была напоена солнцем, агрессией и любовью. Звучали марши, маршировали колонны, а девушки обожали статных лётчиков. А ещё цвела шпиономания, причём, Советский Союз в этом отношении вообще не лидировал.
Самая лютая паранойя бытовала в старой-доброй Англии с её шляпками, бонбоньерками и традициями, и где лощёные милорды сыпали яд своим тётушкам, дабы заполучить их драгоценности из тюдоровского ларца. Всё так мило!
И, тем не менее, «поиски агентов под кроватью» были чуть не национальным видом спорта в туманном Альбионе 1930`s. Но сегодня – разговор именно о советском детективе «Высокая награда» (1939), из коего можно понять, что враг может таиться под любой благообразной вуалью.
Впрочем, агенты и шпионы зрителю видны сразу – их голоса вкрадчивы, мимика – неприятна, типажи – «инородны». Наверняка, чтобы зритель сразу кричал: «Держи! Лови! Не промахнись!». Это был приёмчик тех лет — сделать вид, что зритель прозорливее тех, кто на экране.
Итак, завязка. Парад на Красной площади (кстати, реальная хроника, встроенная в киноповествование) и все чествуют самолёты – детище некоего профессора-конструктора Никиты Боголюбова – типичного интеллигента «из бывших».
Этого учёного могли бы сделать мужчиной 45+ — сюда вполне вписались бы дочь-студентка и сын-школьник. Но нет — Боголюбов тут явлен, как человек в преклонных летах, и актёр Николай Свободин 1898 года рождения был очень явно искусственно состарен. Зачем был нужен дедушка, начинавший в эру монархии?
В 1930-е годы советский агитпроп активно использовал тему преемственности поколений, как бы проводя единую линию Империя – СССР. Напрямую это не вещалось, но весьма чувствовалось. В этом фильме будет ещё один знаковый маячок, и мы к нему ещё вернёмся.
Эти новейшие сверх-самолёты — особая грусть для иностранных атташе, которые с печалью смотрят на мощь большевиков. Им даже наши песни не нравятся. Далее нам показывают, что Запад не дремлет и внедрённые агенты шуруют на всех уровнях, пронизывая все сферы.
И вот тут – ещё один момент истины. Симпатичный с виду, но какой-то чрезмерно карамельный клоун дядя Вася (Борис Петкер) …заброшен в Москву аж с 1914 года, то есть вредил ещё царскому режиму и достался по наследству Советской Власти.
Тот самый второй маячок – страна (и неважно, какой строй на дворе) — в кольце противников, и «жучок», внедрённый при Николае II, гадит и поныне. И, конечно, прекрасны лица-маски. Павел Массальский и Андрей Файт (Нушрок)!
Это — великолепные актёры с отрицательной харизмой, вечно изображавшие «мировое зло», хоть местное, хоть сказочное. Прищуренный брюнет с зализанными волосами – это классический bad guy, переходя на голливудский сленг.
Ещё один красавчик – студент консерватории по фамилии Свинтицкий. Уже – маркер. Советский агитпроп не любил польские фамилии, они казались чем-то враждебным и неблагонадёжным.
В одном из разборов читала, что это был намёк на дворянские корни, однако, тут не просто дворянство – тут панство. А Польша всегда являла собой головную боль Российской Империи. Но вернёмся к Свинтицкому, который по сюжету – кавалер дочери Боголюбова, роскошной блондинки Нади.
Его сыграл артист Виктор Кулаков, которого даже в Википедии называют «одним из самых ярких исполнителей отрицательных ролей в советском кино». Добавлю временные рамки – 1930-1950-е годы, когда враг имел чёткую маску.
Реально, в его послужном списке полно немецких офицеров, провокаторов, шпиков царской охранки, агентов и вредителей. Было и другое — и партийные ребята, и честные сов.служащие, но вот эти исчадия — превалируют.
С другой стороны, к боголюбовским чертежам подбирается уже упомянутый дядя Вася – гениальный дрессировщик, «подружившийся» с младшим сыном профессора – Андрейкой. Мальчик дрессирует овчарку, дабы подарить её пограничнику.
В общем, собачку там тоже пытаются испортить и превратить в финтифлюшку (термин взят из фильма). Разумеется, фабула более, чем наивна, и хитроумные (о, да) шпионы делают столько смешных ошибок, что любой колхозник, сидевший в зале, это замечал.
Агенты буржуазии да прочей Америки, попав впросак, тут же начинают всё портить ещё больше и нервически смеяться, а когда их прижимают к стенке, живо сдуваются. И, конечно же, чекисты – красивы лицом, упруги телом и прекрасны душой.
Андрей Абрикосов, будущий лауреат Сталинской премии, в образе молодого особиста – просто песня, сказка, лозунг и плакат в одном флаконе. Что характерно, у Абрикосова в 1930-х имелись и диаметрально-противоположные образы.
Например, в «Партийном билете» (1936) он играл кулацкого сына, врага народа, долгое время пакостившего «системе». Кстати, у «Высокой награды» с «Партийным билетом» есть общий смысл: шпионы – среди нас, вокруг нас, при нас.
Ими могут оказаться любящие женихи, приятные с виду дядечки, даже родственники. Правда, в диалоге Нади с чекистом есть обнадёживающие слова: о, нет, всех подозревать нельзя, и в жизни есть очень много хороших — советских — людей!
