Этот небольшой – всего 48 минут — фильм прекрасен в своей законченности. Я бы сказала, что он – изящен, хотя, речь идёт не о балете да поэзии. Главные герои – обычные люди. Хотя, выражение «простой человек» мне не очень нравится – простых нет, все сложные.
Или, как здесь – «Люди, как реки» (1968). Тот случай, когда песня в исполнении Майи Кристалинской дала название ленте — короткометражка снята по рассказу Ирины Велембовской «В трудную минуту». Сюжеты Велембовской вообще хорошо ложатся на плёнку.
Итак, одинокая, симпатичная почтальон Прасковья или – Паня, как её зовут в городке, попадает в больницу. Что случилось? Да вступилась за битую бабу, живущую по принципу «бьют – значит любят», ну и сама получила удар по голове. У Велембовской читаем:
«Паня, не скинув даже тяжелой сумки, стала его от жены оттаскивать. Он обернулся, схватил со стола медный поднос и жикнул её по голове…» К сожалению, супружеские ссоры, а тем паче, битвы разнимать – себе дороже. Но Прасковья – такой человек, что не может пройти мимо беды.
По книге Паня – вдова, ей за 40, всем она нравится — считают её привлекательной, справной, хозяйственной. В этой роли мы видим Нину Ургант, которая идеальна в образе. Мужа своего покойного она не то, чтобы любила до беспамятства, но …жалела.
Заметим, что самое главное для Пани – жалость, которая может перерасти в любовь. В больничном парке, точнее – лесочке, Паня встречает Григория (Николай Рыбников) – тоже неюного, но симпатичного: «Он был уже не очень молодой, но славный на вид, широколицый и какой-то жалобный».
Вот! Жалость начала просыпаться, и она (та жалость) сделает своё дело. К тому же супруга Григория не спешит навещать своего благоверного… Точно забыла! И, выписавшись, Паня решает опекать хорошего и – жалкого мужчину, которому ещё лечиться и лечиться…
Приносит ему гостинцы, беседует… В конечном итоге, видит жену Григория – красивую, манерную, дорого одетую женщину (Изольда Извицкая). В кои-то веки сподобилась! Та капризно выговаривает мужу, что ей некогда мотаться, да и билеты стоят немало.
Но, увы, Гриша любит, ревнует свою эффектную жену – в книге подчёркивается, что она ходит на тонких каблуках, носит чернобурку, пуховый платок. И, как потом выяснилось, считает мужа чем-то, вроде отработанного материала, тряпки.
В одной из сцен герой Николая Рыбникова говорит Пане, что в молодости был заводным, любил щегольнуть, да и вообще орёл-мужчина. Был. Кажется, что актёр …словно бы говорит от лица всех своих персонажей — Илюши Ковригина, Коли Пасечника, Паши Гусарова.
Это очень грустный момент — надо видеть глаза Рыбникова. Во второй половине 1960-х его типаж (я беру в целом, не только внешность) отошёл на второй план, и Григорий – как бы итог. Бывший «первый парень», ставший ненужным, да ещё и болящим.
По мере того, как он открывается Пане, она всё больше влюбляется – чем жальче, тем сильнее чувство. Ближе к финалу действие фильма начинает ускоряться – Гриша просит Паню… съездить к нему домой, чтобы посмотреть – не изменяет ли ему жена.
Подобного удара она не ждала. И, развернувшись, уходит (в рассказе – вначале молча соглашается, но затем рвёт билеты). Затем всё как в калейдоскопе – Паня случайно встречает жену Григория в магазине — та фасонит и красуется в компании речника-офицера.
Тот помогает ей выбрать ни много ни мало – комбинацию, то есть …нижнее бельё, которое с «друзьями по работе» и приятелями не обсуждают. Во всяком случае, в те времена точно не обсуждали. Это — очень личное.
По фильму не ясно, что за вещь они покупали, зато в рассказе чётко прописано. От фифы, принимающей Паню за общественницу из профкома, мы узнаём, что муж, вернувшись и уразумев «всё», напился и опять загремел в больницу.
И …Паня на всех парах бежит к несчастному, брошенному, ждущему помощи. И происходит чудо – во всяком случае, в фильме это явлено чётко и недвусмысленно, а в рассказе – опять слова-слова. Быть может — да? Или… нет?
Мужчина понимает, что его любят, а не просто носят пирожки. Пожалуй, это один из лучших сюжетов на тему «Любовь из жалости» — без подспудного, как бы случайного унижения того, кого жалеют. А если уж по классике: «Она его за муки полюбила, а он её за состраданье к ним».
