Мелодрама «Вокзал для двоих» (1982), как и большинство рязановских вещей, многосложна и открыта для зрительских интерпретаций. Вчера, прочитав интересные комментарии к статье об отрицательной харизме Олега Басилашвили, я поняла, что Платон Рябинин и Юрий Самохвалов – очень близки по мироощущениям, хотя, представить, что Самохвалов стал бы выгораживать свою жену, довольно сложно. Он бы разбился в лепёшку, чтобы её «отмазать», но подставляться не стал бы точно.
Тем не менее, посыл у них общий. Мы-то видим Рябинина уже в той стадии, где он что-то начал осознавать. Каким он был в Москве, при жене, которую «зовут на телевидение», мы только догадываемся. Напомню, что в те годы попасть на ТВ было очень трудно. Это сейчас там вакханалия всякой шелупони, а советский телеэкран был изумительно-чист и даже стерилен — и в плане персонажей тоже.
Рябинины – не самая-самая элита, но то, что принято называть upper middle class, если применить сию западную терминологию. Пианист он очень хороший, но не высококлассный, о чём правдиво говорит Вере. Не гений. Зато! «Собственная машина… Подруга жены в Алжир улетает… Жену по телевизору показывают… ой, для меня это всё, как жизнь на Луне», — произносит официантка во время медленного танца.
В её словах нет и тени зависти, как нет особого восхищения. Просто – констатация. Иные миры. Ей же он признаётся, что «жил как-то не так» и перечисляет: киностудии, радио, репетиции, концерты. При этом – друзей дома не бывает. Лишь – нужные люди. А среди нужных в те годы могли попадаться и завмаги, и директора овощебаз, и какие-нибудь ювелиры-дантисты, и дельцы из автосервиса (раз есть своя машина).
Тут же мы узнаём, что у Рябинина есть дочь, которая живёт своей жизнью. И – уничтожающая фраза: «Прозевали мы её». При этом вовсе необязательно, что девушка тусуется с маргиналами или бросила вуз. Она, скорее всего, нечто, вроде мажорной Кати из фильма «Курьер» (1986), прохладно-равнодушная, современная красавица, точно знающая, что ей надо, и все эти «надо» — сплошь материальные.
О ней пианист больше не вспоминает. Но вернёмся к моему сравнению Рябинина с Самохваловым. Если с последнего содрать весь его лоск и развернуть лицом к самому себе, то мы увидим, что Юрий Григорьевич не так уж плох. Его радость от встречи с тем же Новосельцевым – неподдельная, и был он когда-то романтиком, а не циником (все эти «поцелуи в Кунцево» с Оленькой – это эффектно).
Так вот, если бы успешного Юрика «тряхнуло» по жизни, он быстро вспомнил бы свои реальные увлечения (я не про Олю!), идеалы, потребности. К сожалению, некоторым людям, чтобы стать …нормальными, требуется мощный урок. Обычно происходит так. Человеку не нравится его бытие, а изменить он ничего не может. Вернее, может, но …Рябинин никогда бы сам не ушёл от такой сытой бытности.
Кроме того, Платон наконец-то понял, что жена его не любит. Просто живёт рядом и пользуется благами. И гоняет зарабатывать сверх разумного. Жалуясь Вере, пианист проговаривает и это: всё время были нужны деньги. Не думаю, что ему. Ей. Дочери. Чтобы пускать пыль в глаза ненужным-нужным людям. Всё шло, текло, тащилось не так, как надо.
А тут – бац! — жёсткий экстрим. Конечно, Вера не пара пианисту, но не потому, что он – крутой москвич, а она — провинциальная разносчица невкусных блюд, а потому что им не о чем разговаривать, кроме как по сто раз переживать свой «железнодорожный» роман. Однако и к своему былому состоянию он уже не вернётся – там ему тухло на сто процентов. Впрочем, скоро Перестройка, а прошедший зону музыкант — это пикантно. Прорвётся.
