Вчера зашла речь о фильме Сергея Герасимова «Журналист» (1967), где молодой-красивый Юрий Васильев сыграл примерно то же, что он сыграет спустя годы в мелодраме Владимира Меньшова «Москва слезам не верит» (1979).
То есть перед нами один и тот же типаж – лощёный парень из СМИ, пижонистый и привыкший к тому, что на его любовь живо откликаются девушки. Полагаю, Меньшов не просто так выбрал именно Васильева – «Москва…» наполнена аллюзиями и воспоминаниями.
Но есть нюанс – в «Журналисте» нам являют в общем-то положительный, хотя, и далеко неидеальный образ, тогда как в «Москве…» мы наблюдаем отвратительную личность. Но… всё дело в ракурсе. У журналиста Алябьева были все шансы «стать Рудольфом», что называется.
Сорвать цветок страсти, а потом — смыться и забыть. И, наверняка, у него были похожие эпизоды в жизни, а, если не было, то он такое не осуждал. Напомню, что Юра Алябьев, сотрудник столичной газеты, приезжает в Горноуральск – в командировку по тревожному письму.
Там он встречает симпатичную, нестандартно мыслящую, талантливую Шуру Окаёмову (Галина Польских). Возникает взаимное влечение, однако, сыграть финальный аккорд у красавчика не получилось – Шура выгнала его. Грубо и жёстко.
Это при том, что притяжение было колоссальным – в советском кино так умели изображать cekc чувственность, что никакие «откровенные сцены» не требовалась. Потом Алябьев едет за рубеж, там проходит искушение западными мадемуазелями, и… приезжает к Шурочке, чтобы говорить о любви и женитьбе.
Многие советские фильмы связаны друг с другом невидимыми (нет, вполне видимыми!) нитями. И выстраивается антитеза: Шура Окаёмова VS Катя Тихомирова. Есть у меня предположение…
В общем, смотрите – вся тема Кати вертится вокруг её лжи, хотя, как мне кажется, если бы она отказала Рудольфу в тот момент, всё могло бы отыграться иначе. В конце-то концов, она, хоть и не дочь, а всё же племянница профессора Тихомирова.
Я как-то уже писала, что лучше бы Катерина сказала о себе правду с самого начала, предоставив Людмиле врать по полной программе. Дескать, вот Людочка, дочь профессора (пусть и расхлёбывает потом), а я – племянница. И фамилия точно такая же.
Кстати, Рудольфа и его маму этот факт не навёл на размышления о том, что враньё-то было не стопроцентным, а частичным? Странно. Да, парню действительно приглянулась Катя, а не только роскошная квартира в высотке. Была бы она некрасивой или дурочкой… ой, вряд ли он бы клюнул.
Девушка же так увлеклась и так «включила» сердце, что забыла саму себя. Её главная ошибка не в том, что она лгала, а в том, что позволила Рудольфу лишнее. Он, как и журналист Алябьев, привык к лёгким победам и к тому, что девчата сами вешаются на шею.
И потому резкий отказ с последующим изгнанием за дверь, мог бы послужить …началу феерического чувства, где уже было бы неважно, кем является Катя – дочкой, племянницей, принцессой, заводской ударницей труда. Рудольф и сам мог бы измениться. Но всё случилось так, как случилось.
