«Три тополя на Плющихе» стал знаковым фильмом в карьере и актеров, и режиссера, и даже вмешался в судьбу реальных людей. Ведь у героев рассказа Александра Борщаговского были вполне узнаваемые прототипы, Анна и Николай Горбуновы из села Кузьминское на Оке. Причем, Николай прославился среди местных крутым нелюдимым нравом.
Известному писателю Александру Борщаговскому нравилось бывать летом в Кузьминском. Приходя на почту, чтобы отправить письмо в Москву, он неизменно подолгу беседовал с красивой телеграфисткой Нюрой. Скромная тихая женщина открыто рассказывала писателю о своей жизни, родне, детстве, односельчанах, о том, как возила продавать ветчину на московский рынок.
Писатель с удовольствием слушал, любуясь светлыми волосами, точеным профилем и мягкими плавными движениями безыскусной сельчанки. А когда вышел фильм «Три тополя на Плющихе», снятый по рассказу писателя, позвонил из Москвы в Кузьминское и с гордостью сказал: «Ну, Нюра, смотри теперь кино про себя». Та заволновалась: «Ой, ради бога, не надо…»
«Очень тогда расстроилась, не хотела, чтобы о нас узнала вся страна,» —рассказывала после женщина.
А персонажи в фильме были действительно узнаваемы. Односельчане, когда вышла картина, видя Анну с супругом, неизменно подшучивали: «Вон наши кинематографисты пошли». В том, что герои фильма списаны с четы Горбуновых, нежной Нюры и ее сурового мужа, никто не усомнился. Спорили лишь о том, могла ли в действительности произойти встреча Нюры с таксистом Сашей.
Кто-то верил, что история их знакомства невымышленная и нечаянный ухажер действительно назначил женщине свидание. Та просто побоялась признаться, опасаясь крутого нрава супруга.
Другие полагали, что таксиста Саши не существовало. Его Александр Борщаговский написал с себя. Это его поразила тонкая естественная красота Нюры, это он мечтал о свидании с ней и сожалел, что некоторые повороты судьбы невозможны. Не могла простая, верная, преданная семье сельчанка – типичная женщина своего времени — забыть о своем долге ради случайной интрижки. Пусть и очень красивой.
Песня нежности
Фильм начался именно с песни. Татьяна Лиознова услышала композицию Пахмутовой «Нежность» и заболела ею. Стала придумывать и прикладывать к ней разные истории, в контексте которых эта песня могла прозвучать.
«Делала какие-то наброски. Но это все не попадало в тональность. Наконец, однажды я прочитала рассказ Александра Борщаговского «Три тополя на Шаболовке». Сразу поняла – история найдена!».
И хотя впоследствии под влиянием Лиозновой многие детали рассказа будут изменены в угоду кино, стержень истории останется неизменным.
Но одно дело – кино, которое мы видим в итоге на экране, и совсем другое – история его создания. Здесь все складывалось вовсе не так деликатно и лирично, как на кинопленке. Вот она, обратная сторона искусства. Творить – тяжело и иногда опасно для жизни. Татьяна Лиознова признавалась, что пережила сердечный приступ во время съемок картины, не выдержав тяжелого характера Дорониной.
Две Татьяны
Начнем с того, что Доронина вообще не хотела играть деревенскую женщину. Образы колхозниц с подведенными глазами и накрашенными губами глубоко ее возмущали. Она считала, что напыщенное изображение селянок противно искусству. Но Лиознова все же уговорила Доронину прилететь на фотопробы.
Увидев себя на фото, без капли макияжа, но, тем не менее, естественную, нежную и прекрасную, Доронина была очарована. И дала согласие на съемки.
А далее члены съемочной группы с огромным любопытством наблюдали за противостоянием двух Татьян и про себя окрестили взаимодействие режиссера и актрисы битвой гигантов.
Упрямство и стальная воля Лиозновой были притчей во языцех. Немногие рисковали противостоять ей. Иное дело Доронина. Обманчиво нежный голос, васильковые глаза, обволакивающая мягкость и женственность в каждой черте… никого не могли обмануть надолго. Доронина, еще будучи никому неизвестной студенткой, уже обладала манерами и самомнением кинодивы. День, два – и любое общество начинало крутиться вокруг нее.
Тем интереснее было наблюдать, как две Татьяны по очереди перетягивают одеяло на себя.
Кинокритик Вячеслав Шмыров вспоминал: «Мне кажется, Татьяна Доронина была единственной силищей, мощным характером, перед которым Лиознова пасовала. И Доронина была единственным человеком, которому она однажды уступила. В фильме должна была быть сцена приезда Нюры в Москву – вагоны, паровозы, вокзал… Героиня Дорониной должна была выйти на перрон, купить мороженое и съесть его.
Но когда дошло до съемок, Доронина неожиданно для всех отказалась сниматься. Когда Лиознова пошла выяснять, что случилось, Татьяна Васильевна с вызовом заявила: «А вы разве не знаете, что я не люблю мороженое?» На эту сцену смотрела вся группа, это было крушением лиозновской диктатуры. Лиознова поняла, что сейчас одно из двух: она потеряет либо Доронину, либо авторитет в съемочной группе. И она предпочла потерять авторитет – отказалась от съемок этой сцены».
Впрочем, сказать, что Доронина совсем уж не видела берегов, нельзя. Однажды и она просила прощения у режиссера. Конфликт начался из-за детали туалета, которую Доронина по небрежности забыла дома. Специально для сцены, где героиня переодевается, актрисе сшили бюстгальтер, который не выделялся под одеждой. Его-то актриса и не взяла с собой.
«Я подошла к Дорониной: «Как может актриса забыть то, что ей необходимо? Вы что, предлагаете все остановить к чертовой бабушке и мчаться за вашим лифчиком?!» И тут я вышла из себя. Доронина, видя, что довела меня до белого каления, вдруг падает на колени передо мной и начинает целовать мне руки! Сниматься пришлось как есть. А она все просила прощения за то, что довела меня…», — вспоминала режиссер.
«Опустела без тебя земля»
Что же до песни Пахмутовой «Нежность», композитор долго не хотела отдавать ее Лиозновой. Александра Николаевна категорически запретила использовать эту музыку. Более того, посчитала оскорблением, что произведение, посвященное женам космонавтов, хотят вставить в кино о деревенской торговке. Она считала сюжет мелодрамы слишком плоским, недостаточно глубоким и содержательным для своего творения.
Лиознова понимала: нет музыки Пахмутовой, нет картины. Режиссер пыталась уговорить Александру Николаевну через общих знакомых. Тщетно.
Единственное, на что согласилась Пахмутова, прийти в зал «Мосфильма» и посмотреть ту самую сцену, в которой в минуты сильного ливня Доронина в машине поет «Нежность». Крупные планы Олега Ефремова на большом экране
тронули Александру Николаевну и она сжалилась: «Так и быть, забирайте». И это, кстати, решило судьбу ее песни. После фильма «Нежность» стала хитом.
Интересно, как сложилась бы судьба композиции, если бы главную роль в фильме сыграл не Ефремов, а Николай Рыбников. Ведь именно его изначально хотела видеть в своем фильме режиссер. Но разочаровалась: ей не понравилось, как смотрятся вместе Рыбников и Доронина.
То, что сегодня называют модным словом «химия», возникло лишь, когда с Татьяной в кадр вошел Ефремов.
Их лирический дуэт считается хрестоматийным, хотя о совместной работе с Ефремовым Доронина отозвалась весьма сдержанно. Да, как актер неплох, но…
«Не скажу, что он нес в себе те неожиданности, которые являются для меня высшим знаком профессии. Когда ты открываешь неожиданную сторону того или иного характера благодаря не только своим внутренним изысканиям, а благодаря партнеру. Дарить «неожиданности» было свойственно Луспекаеву, Олегу Борисову, Смоктуновскому, Славочке Стржельчику, Фиме Копеляну… Олегу Николаевичу это свойственно не было. Тем не менее он, несомненно, большой драматический артист».
Реквизит и декорации
Кстати, ради фильма Ефремову пришлось научиться водить. До этого он никогда не сидел за рулем. Но в кадре «за баранкой» смотрится весьма органично.
Машина «Волга» ГАЗ-21, на которой он рассекает по Москве в «Тополях», принадлежала киностудии «Мосфильм». Этот автомобиль вообще сделал неплохую карьеру в кино. Он снимался в фильмах «Берегись автомобиля», «Бриллиантовая рука», «Яды, или Всемирная история отравлений». Для каждой новой картины ГАЗ в очередной раз перекрашивали. Он был и белым, и серым, и зеленым. Сейчас легендарную волгу можно увидеть в музее «Мосфильма».
Также сегодня мы можем заглянуть во двор, где снимался фильм «Три тополя на Плющихе». Когда-то жители дома №5 по Ростовской набережной в Москве очень обрадовались, увидев, что поблизости сколотили дощатую террасу. Думали, у них будет новый танцпол. Но не тут-то было. Это оказались бутафорские декорации кафе «Три тополя», которые после разобрали до последней дощечки.
Единственный плюс — жители окрестностей могли день за днем с любопытством наблюдать съемочный процесс. А кому-то даже довелось в нем поучаствовать. Например, Татьяна Владимировна Попова в то время была ребенком. Как-то, выгуливая собаку, она услышала: «Девочка, подожди, пройдешь еще несколько раз с собакой. Мы тебя снимем». Сделали несколько дублей. Папа девочки постоянно бывал в плаваниях, в командировках. Когда вышел фильм, он стал брать с собой в поездки запись фильма, чтобы все время видеть родной двор, дом и дочку с собакой.
Квартира, в которой гостит в Москве Нюра, кстати, тоже самая настоящая. Лиознова убедила хозяев отдать ей ключи и временно перебраться на дачу. Сама она, по слухам, в то время жила в соседнем подъезде, потому и выбрала для съемок именно этот уголок Москвы, хорошо ей знакомый. И в честь него назвала свой фильм.
Как мы помним изначально, рассказ Борщаговского назывался «Три тополя на Шаболовке». Но Шаболовка слишком прочно ассоциировалась с телевидением, а Лиозновой хотелось избежать любых шаблонов. Поэтому она прочно взяла в оборот Борщаговского, убеждая его изменить название:
«Как все (или почти все) киношники, она хотела оставить в фильме как можно меньше от сочинителя, писателя. С удивительной настойчивостью она хотела назвать фильм по-своему. Для меня это ровным счетом не имело никакого значения — и Шаболовка и Плющиха — московские уголки. В принципе не будучи слишком покорным, тут — я согласился: «Пожалуйста, Танечка!». Она была счастлива этой малостью», — вспоминал после писатель. И с улыбкой добавлял: «А потом это кино стало чем-то, от меня не зависящим…».
Но все равно – сделанным на века.
