Нет нужды напоминать этот эпизод из фильма «Служебный роман», когда Калугина после романтической ночи с Новосельцевым чудесно преображается в милую женщину с искорками в глазах — Прокофий Людмиловна стала Людмилой Прокофьевной.
Происходит это в самом конце фильма. До этого момента зритель видит Людмилу Прокофьевну исключительно в облике «товарища Калугиной»: существо женского пола (вроде бы) с по-мужски зачесанными волосами, в мешковатом костюме, в котором от женского только то, что застегивается он на левую сторону, без грамма косметики на некрасивом лице (ну, возможно, где-то как бы невзначай губ коснулась помада), часы и те мужские. Не могу удержаться — всякий раз, когда вижу тот момент, когда Калугина в лифте первый раз поворачивается лицом к зрителю, воображение рисует мне вот эту картинку:
Разумеется, у всего этого есть предыстория, позволяющая предположить, что Калугина не всегда была «мамой Терминатора», и даже Людмилой Прокофьевной она не всегда была, а когда-то была просто Людмилой, Людой, даже Людочкой. На самом деле Людмила Прокофьевна ровесница Анатолия Ефремовича, Оленьки Рыжовой и Юры Самохвалова — им всем по 36-37 лет. О том, что привело Людочку к нынешнему имиджу, она рассказывает сама во время свидания с Новосельцевым: мужчина, с которым у нее были близкие отношения, с которым она, по всей видимости, связывала све свои надежды на счастливую семейную жизнь, ее бросил и женился на ее подруге. То есть, Людочка пережила двойное предательство: и со стороны любимого, и со стороны подруги. Ей была нанесена глубокая душевная рана, которая и по прошествии многих лет не перестала болеть — когда она рассказывает об этом Новосельцеву, у нее выступают слезы, и она до сих пор боится новых отношений, потому что в ней так и сидит этот страх: опять предадут.
И тогда она делает то, что делает любой невротик в подобной ситуации: уходит от решения проблемы. Как уходит — запрещает в себе женщину. Становится бесполым непривлекательным существом, для которого нет мужчин и женщин, а есть только товарищи. Если ты никого не привлекаешь, значит, тебя и не предадут. «И жена не уйдет к другому, если у вас, если у вас, если у вас нет жены!» Весь ее облик кричит: «Не замечайте меня, я не женщина!» Даже на вечеринку к Самохвалову она является все в том же уродливом коричневом пиджаке.
Стоит обратить внимание на то, что Новосельцев, который работает в этом Статистическом Учреждении больше двенадцати лет (он говорит, что 12 лет назад ухаживал за своей будущей женой, с которой познакомился тоже здесь, а Верочка, говоря о его жене, считает, что Калугина должна ее помнить), никогда не видел Калугину другой. То есть, она в образе Терминатора сюда уже пришла. А на свидании с Новосельцевым она признается, что не умеет носить украшений, да и в нарядном платье она заметно неловко себя чувствует. Значит, произошло это не год и даже не пять лет назад, а лет 12 назад минимум, так что она забыла, как это — быть красивой. Быть женщиной.
Однако что обращает на себя внимание: при всем при том в гардеробе Калугиной имеются минимум два весьма симпатичных платья. Одно вполне можно назвать вечерним — то самое, в котором она проводит свидание с Новосельцевым, и второе — платье в клеточку с отложным воротником, широкими манжетами и большими перламутровыми пуговицами, нарядное, но вполне подходящее и для офиса. Да и украшения имеются — клипсы из стразов и металлические выпуклые клипсы, перстни с крупными камнями, браслеты. Откуда? Можно бы сказать, что осталось от матери, но это не так: стиль украшений соответствует середине 70-х годов, значит, куплено недавно. Платья тоже не выглядят старомодными, значит, что? Значит, они были куплены не так давно. Например, летом. Не в ночь же она сгоняла на Калининский.
А вот платья, очень похожие на офисное платье Калугиной: большой отложной воротник, широкие манжеты, расклешенная юбка, пояс с пряжкой:
И здесь я хочу немного поразмышлять. Если смотреть фильм внимательно, то нетрудно заметить, что дома, когда Людмила Прокофьевна одна, когда ее никто не видит, она выглядит куда женственней, чем на рабочем месте:
Как обычная советская женщина. Выходит, в люди она намеренно является в виде «страшнее ядерной войны»? А когда ее никто не видит, она совсем другая? И может быть, оставив дома портфель и прихватив с собой маленькую миленькую сумочку, она ходит по магазинам и вспоминает себя другую, которая любила все эти платьишки и колечки, клипсы и браслетики, и с удовольствием их носила, нравилась себе, хотела нравиться окружающим… Может быть, это и была ее тайная жизнь? Может быть, где-то в глубине души она все-таки надеялась встретить того единственного, кто сможет растопить лед в ее сердце, разглядит в ней жаждущую любви Женщину? Поэтому и лежали где-то в шкатулочке и клипсы, и браслеты, а в дальнем углу гардероба висели платья…
