Знаменитую советскую киносказку едва не запретили за сатиру на престарелого генсека и откровенные намеки на то самое, чего в СССР якобы нет. По крайней мере, так показалось партийным начальникам. Причем, в обоих случаях, под раздачу попал герой Андрея Миронова.
Первый новогодний день – традиционное время премьер на советском телевидении. В понедельник 1 января 1979 года по Первой программе ЦТ СССР похмельным зрителям, которым завтра предстояло выходить на работу, показали новый фильм «Обыкновенное чудо».
Вторая экранизация одноименной сказки Евгения Шварца и третья киноработа художественного руководителя Театра «Ленком» Марка Захарова. После непритязательной музыкальной «Стоянки поезда – две минуты» (1972) и классической экранизации «Двенадцать стульев» (1976), молодой постановщик (Захарову всего 45 лет, для режиссерской профессии это ранний возраст) впервые продемонстрирует свой уникальный авторский стиль:
яркие и смешные сказки или исторические анекдоты с острым социальным подтекстом и горькой иронией. И со скрытыми символами!
Вот и «Обыкновенное чудо» можно рассматривать как добрую волшебную сказку на все времена, идеально подходящую для семейных новогодних праздников, так и злободневную социальную сатиру.
Не случайно, законченный в 1978 году фильм далеко не сразу оказался на телеэкранах (Захаров все свои картины снимал только для телевидения, в кинотеатрах их не показывали). Сначала «Обыкновенное чудо» должны были утвердить на худсовете киностудии «Мосфильм», где снималась картина, а потом окончательное слово должны были сказать начальники с Центрального телевидения (ЦТ).
А это были люди, которые как никто другой в СССР понимали, что такое «фига в кармане» от советской интеллигенции, а потому нещадно искореняли все, что может бросить тень на кремлевскую власть.
Сначала цензоры прицепились к нескольким проходным сценам, которые пришлось «подправить» на монтаже. Спустя годы режиссер писал «я был вынужден сделать досадные заплатки», но это были лишь цветочки.
Настоящие проблемы начались с приемной комиссией ЦТ СССР. В целом картина понравилась, но, как это часто бывало, наши отечественные чиновники перестраховались и увидели плохое там, где этого просто не было.
Прицепились к проходной фразе, которая должна была звучать из уст министра-администратора (Андрей Миронов) в адрес короля (Евгений Леонов):
— Стареет наш королёк…
Режиссера попросили убрать двусмысленное выражение. Захаров пытался оправдаться, что это не он придумал, так в оригинале.
На самом деле у Шварца фраза звучит чуть иначе («Постарел, королёк…»), но не суть важно. В 1954 году, когда была опубликована пьеса, это точно не являлось намеком в чью-либо сторону. Равно как и в экранизации «Обыкновенного чудо» 1964 года, где придуманную драматургом реплику произносит министр-администратор в исполнении актера Георгия Георгиу.
Но в 1978-1979 гг. аналогия с дряхлеющим Брежневым просто бросалась в глаза. Именно к этому времени «Дорогой Леонид Ильич» серьезно сдал, превратился в отжившего свое старика с дефектами речи, по сравнению с которым современный Джо Байден выглядит голливудской кинозвездой!
Как писал в мемуарах Захаров, фразу «Стареет наш королёк» он, «плача и стеная», вырезал по «дружеской» просьбе одного большого телевизионного начальника. Чтобы потом позвать его на помощь, когда речь зашла об аморальном тексте в одной из песен фильма, а именно в куплетах министра-администратора про Воробушка. И вновь крайним оказался, сам того не желая, Андрей Миронов.
Худсовет прицепился к припеву:
А бабочка крылышками бяк-бяк-бяк-бяк
А за ней воробышек прыг-прыг-прыг-прыг
Он ее голубушку шмяк-шмяк-шмяк-шмяк
Ам-ням-ням-ням да и шмыг-шмыг-шмыг-шмыг.
Вот как Марк Захаров описывал дальнейшую дискуссию в своих мемуарах:
Чего это воробушек с ней сделал? — спрашивали меня редакторы «Мосфильма», сощурясь.
— Воробушек возжелал дуру-бабочку как бы скушать, — отвечал я со всей доступной мне искренностью.
— Нет, — говорили мне наиболее умные редакторы. — Он от нее другого захотел, поэтому и погнался.
Что вы! — махал я рукой на редактуру. — Тема чисто гастрономическая.
— Аморальная.
— Гастрономическая.
Конечно, я лукавил, изворачивался, двурушничал, позорно лгал. Песня Андрея Миронова про воробушка была не просто песней — то занималась заря грядущего в России раскрепощения нравов.
Цитата по: Захаров М. А. Суперпрофессия. Москва, изд-во «Вагриус», 2000 г.
Но именно телевизионный начальник, по просьбе которого Захаров вырезал несуществующую пародию на Брежнева, помог отстоять вроде бы невинную песенку.
Зато на задуманную пародийную шутку в адрес советского генсека никто не обратил внимания. В сцене перед венчанием принцессы с министром-администратором король в исполнении Евгения Леонова поднимает руку, как это делали члены Политбюро, стоя на трибуне Мавзолея. Именно Марк Захаров попросил актера быть похожим на Брежнева.
Леонов усомнился, что данный эпизод оставят в фильме, а потому сразу предложил отснять второй вариант, где он стоит перед окном с опущенными руками. Но на худсовете секундный кадр не вызвал вопросов.
Равно и сцена в постели после команды героини Екатерины Васильевой «Бей в барабаны». Одна из придворных дам не постеснялась выступить перед многомиллионной аудиторией топлес. В советском кино 1978 года!
Самое интересное, что все советские цензоры просмотрели явную антисоветчину в «Обыкновенном чуде», а именно вступительную музыку, с которой собственной и начинается фильм.
По просьбе Марка Захарова композитор Геннадий Гладков переработал музыкальную тему из фильмов о Джеймсе Бонде. В СССР про западного шпиона все знали, только вот фильмы из «бондианы» никто не видел, а потому сходство музыки заметили уже в 90-е гг.
