Фильм «Старая, старая сказка» (1968), снятый по мотивам историй, рассказанных Гансом Христианом Андерсеном (если помните, там не лишь «Огниво»!), создавался не только для детей, но и для взрослых. Там полно шуток и смыслов, понятных родителям и неинтересных детям.
И, если братья Стругацкие сделали подзаголовок для своего «Понедельника…» — сказка для научных сотрудников младшего возраста, то фильм Надежды Кошеверовой – примерно для них же. В общем, в СССР умели делать кино «для всех» (и не для всех – тоже).
Вчера я рассуждала о модной тенденции 1960-х, органично вошедшей в повествование, а сегодня хотелось бы поговорить о том, что финал этой киносказки совпал с концом одной прекрасной эпохи. В фильме звучит тема дороги, как смысла. Но этот смысл — …сказочный.
Солдат поёт: «Вдоль по дороге, вдоль по дороге, вот я шагаю — раз и два». Далее – о том, что у него ничего нет, зато всё хорошо. «Что у вас ребята в рюкзаках? / Знаю, что не очень вы богаты. / По земле и круглой и покатой / вы идете в грубых башмаках», — это уже песня о походниках, а в те годы не шагать с рюкзаком – это отставать от жизни!
Сказочная Принцесса догоняет Солдата, и мы понимаем, что дальше они пойдут вместе, тогда как реальность оказалась иной. Дочь трактирщика отказалась от дороги, от вечного горизонта. От тягот в компании бродячего кукольника. Лица всё те же – Марина Неёлова и Олег Даль, но финал разный.
«Прости меня, я не могу с тобой уйти», — говорит девушка. Уходить – навсегда или на время – оказалось не нужно и бессмысленно. Кукольник соглашается: «Ты решила правильно. Иначе и быть не могло». И фраза: сказка это одно, а жизнь – совсем другое.
Примерно с середины 1950-х дорога стала чем-то, вроде своеобразной «религии». Возникла бардовская песня, связанная исключительно с переходами-перевалами-привалами. «Дороги трудны, но хуже без дорог», — пелось на тех привалах. Культура Оттепели – это бесконечное перемещение.
Тут не только походы, но и переброска рабочей силы из одного места в другое – все фильмы повествуют о людях, чьи «корни» совсем в другом городе или селе. «Мы на край земли придём, / Мы заложим новый дом / И табличку прибьём на сосне», — обещал лирический герой Эдуарда Хиля.
Имеется хорошая книга по теме — «Шестидесятые. Мир советского человека» Петра Вайля и Александра Гениса. Там есть отдельная глава «Дорога никуда». О том, что для тогдашней молодёжи цель дороги была сама дорога, а не её итог. А потом ребята повзрослели — им захотелось вещественную цель.
Причём, это взросление произошло во всём мире и было естественным – даже эстетика поменялась. Футуризм 1960-х сменился ретро/постмодерном 1970-х. Конечно, это случилось не за одну ночь, как в «Старой, старой сказке», и в 1969 году явилась ещё одна, уже мультяшная Принцесса-беглянка в мини-платьице…
Но, тем не менее, это уже был некий рубеж. Исследователи считают «эмоциональным» концом 1960-х именно 1968 год (называют Пражские события, как правило). Я бы не стала привязывать это к теме советских танков в Чехословакии. Всё проще и сложнее – самые младшие шестидесятники 1945 года рождения…
…Получили дипломы и захотели нормальную квартиру, а не палатку с любимым — на краю мироздания. Возникла идея дома, квартиры на Третьей улице строителей, где — мама. И бардовские песни стали петь уже за хорошо накрытыми столами с той самой заливною рыбой, которая, быть может, и гадость, но всё равно — элемент уюта. Правда, это будет уже другая сказка.
