Подозреваю, что по замыслу создателей фильма мы должны активно сочувствовать главной героине, а в финале переходить в состояние буйной радости от встречи двух любящих сердец. Короче говоря, проявлять эмпатию.
Каюсь: в отношении этой бешеной Наташи я легко могу проявить всё что угодно, кроме сочувствия, и перейти в любое состояние, кроме буйной радости, наблюдая, как она скручивает девственно несмышлёного педиатра в бараний рог.
Кстати, к педиатру тоже много вопросов. Название коклюша по латыни он кое-как выучил, но жизненного опыта и практической сметки у лабораторной мыши и то больше.
Тычется словно слепой котёнок по гостиницам, затем мыкается с портфелем и пакетом молока по набережной, не зная, куда приткнуться. Как результат – попадает в лапы оборотистой Наташи, которая радостно навешивает на него свои проблемы, своего ребёнка и свои чемоданы, не стесняясь при первой же возможности сбросить благодетеля с хвоста.
По ходу действия этот благородный недотёпа теряет штаны, паспорт, ключ от камеры хранения и спит как бездомный на «конопэ» благодетельницы отдыхающих Альбины Петровны. Рассвет застаёт его с метлой, которую вручили ушлые постояльцы, собираясь на пляж. Они на пляж, а врач давай, подметай территорию. Ну просто роман «Отверженные», только на фоне пейзажей курортного Сочи времён развитого социализма!
Теперь о Наташе. Не знаю, с какого перепуга мы должны сочувствовать и сопереживать этой истеричке.
Да, бросил муж – так ещё вопрос, почему бросил! При таком характере благоверной я на месте мужа тоже закопалась бы в песок с запасом продуктов на ближайший календарный год и даже щупальца не высовывала, чтобы не обнаружили. Да, одна воспитывает ребёнка. Но разве это повод бросаться на людей, хамить и всем предъявлять претензии? Ушёл от Наташи муж в количестве одна штука, а претензии она предъявляет всем без разбора.
Вспомним хотя бы сцену на вокзале: нарисовавшись в тамбуре, мадам капризно кричит Виктору, которого видит впервые: «Да помогите же! Могли бы и руку подать. И меня снимите, я боюсь!» «Носильщик! (Виктору) Вам что, трудно носильщика позвать?»
Ах, ты, мармозетка! Это что за тон?! Другой бы и ухом не повёл, но Виктор – человек добрый, воспитанный, мягкий – безропотно берёт на руки ребёнка, сгружает чемоданы и саму мадам. В благодарность мадам снимает багаж благородного рыцаря с тележки носильщика: «Нет, эти не надо, он не с нами».
Сколько бы Илька, сын Наташи, не прилагал усилий для создания светлого и непогрешимого образа мамы («у меня знаешь какая мама боевая, ход конём ка-ак сделает и крышу снимет»), чтобы закрасить её несовершенства, никакой водоэмульсионки не хватит. Нервная, беспардонная, вздорная, Наташа на каждом шагу демонстрирует лишь неприглядные проявления характера женщины с неустойчивой психикой.
Эх, Виктор, надо было вам учиться не на педиатра, а на психиатра… Вы бы тогда враз диагноз даме сердца поставили и лечение назначили, а не скитались вокруг её сарайчика в жутком затрапезе. Берите пример с Альбины Петровны, у той разговор короткий: «Если ты перейдёшь к оскорблениям, я перейду к побоям!» Или: «Все по местам! Отдать концы! Деньги вперёд!»
Молодец женщина, хотя и дальтоник. Но у неё, в отличие от вас, всё будет хорошо: купит яхту, выйдет замуж за своего ухажёра Ахиллесика, станет он под её железной пятой жить-поживать и добра наживать.
Вообще любовная линия главных героев выглядит как-то неубедительно. Весь фильм героиня Елены Прокловой «низводит и курощает», как говаривал Карлсон, героя Андрея Миронова. Очевидно, что этого добропорядочного симпатичного тюфяка она ни в грош не ставит, тем более что он не в состоянии пресекать её коленца: лишь вздыхает, мнётся и испытывает неловкость.
Сам Виктор, кажется, искренне тянется только к мальчику, и только мальчика ему хочется защитить от нападок вспыльчивой и чрезмерно эмоциональной матери. «Я ещё на вокзале подумал, что женщина не может быть такой агрессивной, особенно в присутствии ребёнка», – говорит он.
Резкий переход от оскорбительных выходок одной и тоскливой покорности другого к некоему подобию романтической томной неги, повисшей между ними в сарайчике над блюдом с фруктами, кажется неестественной и несколько надуманной. В отношения с женщиной подобного склада нельзя вступить, в них можно только вляпаться.
Поэтому финал, где мужчина, женщина и ребёнок бегут по бесконечной аллее, усыпанной осенними листьями, вовсе не видится мне счастливым. Попал ты, Виктор. Приговорил сам себя к бесконечным опытам взбалмошного и непредсказуемого садюги-смотрителя, по сравнению с которыми судьба вышеупомянутой лабораторной мыши покажется просто карнавалом в Рио.
