Герои Ивана Лапикова в фильмах часто сыплют сочными фразами, поговорками, рифмованными прибаутками. В пору можно собрать целый словарь лапиковских киновыражений. И пусть эти фразы написаны маститыми сценаристами или классиками отечественной прозы, в его устах всё приобретает особую, только ему свойственную магию. К тому же артист на съёмках часто импровизировал, и многие запечатленные на экране фразы были творением его души.
Максимально актёр развернулся словесами в увесистой роли Панкрата Назарова в многосерийной киноэпопее «Вечный зов». Это просто книга народной мудрости на экране. Его Панкрат Назаров — удивителен. Его хочется слушать и слушать…
Вечный зов (1974-1983)
— Ежели всем поголовно ордена раздавать, то мяталлу на снаряды не хватит.
— Здорово… антигосударственный деятель!… Вот так вот… Дал тебе под дых-то родной сынок…
— А Рассея-то поболее чем колхоз…
— Жизнь она месит нас со всех сторон. Другой раз жестоко месит, а мы всё одно корячимся, изо всех силов… Жить-то хочется.
— Чтобы узнать побольше — надо пожить подольше
— Когда с полным ведром бежишь, хошь не хошь, а половину расплескаешь.
— Полип, Полип — к заднице прилип… (О Петре Полипове)
— Широко шагнёшь — штаны порвёшь…
— Здоровье, как дерьмо коровье…
— Чего мокрому дождя бояться!?..
— Аркашка! Не трожь телефону!..
— Да, пес с ней! Пущай сидит — тяжелее буду…
— Разум не деньги. Не вынешь из кармана, да не подашь…
— Только имей в виду — в оглобли я сам впрягусь! Дотяну как-нить до — райисполкома, да там и сдохну на порожках!
— Божиться — божусь, а в попы не гожусь.
— Далеко ещё вам до сумы-то, как нам, до Господа Бога.
— Огрызаться нужно тоже с умом
— С чем ты приехал? Со злобой на людей, с обидой на жизню, али ещё как?
— Ежели у тебя нутро не гнилое, ты крепись Ваня, руки отпустишь-опять беда…
— Всех в одну кучку сгребать не гоже, а с другого боку острастка она тоже нужна.
— Ведёрко воды из речки взять, верно не убудет, а ежели отводную канаву порыть, да другую…десятую и помелеет речка, а то гляди совсем разберут её.
— Нееет, по живому камору бить дозволено.
— Должон с умом, до тонкостяв во всём разбираться!
— Я сейчас буду с тобой ругаться по-зверски!
— Звень-баба… А люди как церковные колокола, и на отлив чистые и янтарём на солнышке горит, а вдарь в него — со ржавчиной звук с дребезгом, будто в чугунки ударили. А есть иной, неказистый, весь ржавчиной изъеденный, зеленью, а тронь его запоёт, как заря по чистому небу развивается. Вот это и есть — звень!
— Жизнью своей всегда распоряжается сам человек. Только сам. Истина эта самая простая, проще не бывает. Но, к сожалению, этой-то простейшей истины люди иногда не понимают.
— Мы по 25 часов работаем. — Так в сутках 24 часа?! — А мы на час раньше встаём…
— Что Панкрат скрипим помаленьку? — Скрепим! Что нам петухам-то — курей перестали топтать!
— Дорого мне это «нажатие» выходит, ну, да Бог-милостив!
— Вот, мы всё глядим! Всё по одной плашке ходим, всё оступиться боимся…
— Сторожи не сторожи, всё равно твои «пузырьки» не помогут.
— Поспешать нужно в двух случаях — при ловле блох и при поносе.
Они сражались за родину (1974)
— Напрасно не учил, Некрасов, напрасно… Вот, к примеру, в старину был такой знаменитейший полководец. … Александр Македонсков. О какая его фамилия, хай ему сто чертей…Так о тож его заповедь насчёт противника была такая — пришёл, увидел и наследил! А наследит, собачий сын, бывало так, что противник после этого лет сто чихает, никак не опомнится!
— Сынки мои, солдаты! Мы сегодня хороним нашего лейтенанта, последнего офицера, какой оставался у нас в полку. Он был тоже с Украины, только области он был соседней со мной, Днепропетровской. У него там, на Украине, мать-старуха осталась, жинка и трое мелких детишек, это я точно знаю… Он был хороший командир и товарищ, вы сами знаете, и не об этом я хочу сейчас сказать… Я хочу сказать возле этой дорогой могилы… Глядите, сыны, какой великий туман кругом… Вот таким же туманом черное горе висит над народом, какой там, на Украине нашей, и в других местах под немцем остался! Это горе люди и ночью спят — не заспят, и днем через это горе белого света не видят… А мы об этом должны помнить всегда: и сей час, когда товарища похороняем, и потом, когда, может быть, гармошка где-нибудь на привале будет возле нас играть. И мы всегда помним! … Мы, сынки, отступали, но бились как полагается, вон сколько нас осталось — раз, два, и обчелся… Я старый среди вас человек и солдат старый — слава богу, четвертую войну ломаю — и знаю, что живая кость мясом всегда обрастет. Обрастем и мы! Пополнится наш полк людями, и вскорости опять пойдем мы хоженой дорогой, назад, на заход солнца. Тяжелыми шагами пойдем… Такими тяжелыми, что у немца под ногами земля затрясется!.. Может, и вы, товарищ лейтенант, еще услышите нашу походку… Может, и до вашей могилки долетит ветер с Украины…
Дом и хозяин (1967)
— Раз ты его не для греха-то в дом пустила, а для жизни, стало быть никакого греха в том нет. Нету! Вот такое будет моё слово…
— Во-во… С природой стало быть и боремся… с землёй. А чего с ней бороться-то? Её уважать надо и понимать. Она тогда и кормить будет… А то понасадют черти чаво, а потом кричат полундру, борются…
— Был бы я министром, я бы первым делом сказал колхозникам — Вот тебе земля, вот тебе машина. Хозяйствуй. Часть тебе — часть государству. Но что мужику положено — отдай — не греши. А главное чтобы мужик сам думал. Что пахать, когда пахать, и где пахать. И чтоб реашл сам мужик, а не дядя за него.
Председатель (1984)
— Вот дядя Семён, космонавта номер четыре на орбиту выводим (показывает на пузо жены). Пойдёшь в крёстные? — Что я тебе генерал Каманин, что ли? Жуй, жуй людоед (даёт конфету ребёнку).
— Сама ты мукроба (микроба). Понавешала тут железок (орденов) и думаешь, что герой! Кому ты нужна? Подохнешь — никто и не вспомнит.
— Не нужны мне твои тыщи, слышь, не нужны! Подавись ты ими! Егор отпусти ты нас ради Бога. А то я неровён час, чего-нибудь подожгу.
Фронт в тылу врага (1980)
— Лови гранату в обе руки!
— Ну, что секретный отдел!? Что а-а-а!? Попал в дерьмо так не чирикай!
— И буркалы свои бесстыжие на меня не пяль, бесполезное дело. Я уж своё отпахал… — Да, хватит дед цену набивать. — Чё там набивать. Набивать уж нечего! Был бы я помоложе, я бы на вас всех трёх женился.
— Стар — да петух. А который молод — тот протух.
— Что Ерофеич, живой? — Живой, скрипим помаленьку. Война не масленница.
— Жениться по нонешним военным временам — это всё равно что с колокольни прыгнуть.
Россия молодая (1981)
— Уж, больно ты пёс зажрался. Мыслимое ли дело чтоб собаке хлебца не есть. А? Давеча от каши отворотился…
— А ты господин швед не обижайси. Больно много среди вас волков. Прости коль обидел. Не хотел…
Андрей Рублёв (1966)
— Правдиво сказано у Константина Костеченского: «В суть всякой вещи вникнешь — коли правдиво наречешь её».
— Может, лучше во мраке неразумия велению сердца своего следовать?
— Бог дал попа, а чёрт — скомороха.
Возвращение Будулая (1986)
Эх, крохоборы вы, крохоборы… Землю родную на полезные-бесполезные мятра меряете. Да, как же вы по ней ходите… По земле-то… За что же она вас кормит, паразиты окаянные…
Радости земные (1988)
— Может придёшь спинку потереть-то? — Вот ведь, козёл неуёмный. — А уёмные только покойники бывают.
— Баба какая ни на есть, а охальничать с ней последнее дело. Она нам жизню даёть, потомство.
Прежде чем расстаться (1984)
— Ты не серчай на меня. Я старый солдат. А от ваших Першингов у нас в глотке першит. Понатыкали вы их возля наших границ. А зачем? Для вас Европа — музей. Тишь да гладь, да божья благодать. А для нас её освобождение — дорого стоило. Тяжкие утраты и вдовьи слёзы. Так что скажи своему президенту чтоб он на нас ногами не топал…
— Чёй-то у тебя сальдо с бульдой не сходится.
— Ядрёный бабец! Что твоя баржа!
Утро обреченного прииска (1984)
— Так… Торговаться, значит… Сколько просишь? — Любую половину. — Ишь-ты! Метишь в волки — а хвост собачий.
— Заронил ты мне калёный уголь в душу, дьявол!
— Это ты меня сатана замутил! Утоплю это греховное золото, истинный Бог, утоплю.
— Кто человечьего горя не испытал, то и мимо радости людской пройдёт и не оглянётся…
Скакал казак через долину (1986)
— Погодь, Лукич! Никакой он не фулюган… Он это… ну как сказать? Добровольный шеф… Он это… от память… Ну который на себе експеримент ставит — смогёт человек али не выдержит. Испытатель-общественник!
— За чё спасибо? За то что себя прокормить не можем. Тащим хлебушка из-за океана! Россия богатая — всё выдержит. Не скоро размотаешь…
Земля моего детства (1986)
— Вот иногда сижу и думаю. Уходили люди жизнь свою отдать за родину, за эту вот деревеньку. А что получилось? Деревни-то нет. Опустела. Заросла крапивой да лебедой…
— За Сеньку Босых выходи. Он хоть и разбойник, но человек надёжный… Будет тебе в них рыться-то… Жизнь, она зла, Екатерина. Сладкой будешь — расклюют, будешь горькой — расплюют.
Заложники дьявола (1993)
— А мне сказали, что без ейного согласия не могу я держать в доме собаку мою Емелю. Неушто так? — Да, так. — Эх мать вашу — демократию нашу…
Однолюбы (1982)
— Доволен жизнью дед? — Да, как тебе сказать, сынок… я всю жизню в земле ковырялся. Вовремя пахал, вовремя сеял. Ухаживал за ей. Земля — не девка, ежели её обманешь — она родить не будет.
Сохранившие огонь (1970)
— Все заводы — порождение антихриста. От них все несчастия на Земле… Ты вот партейный — а табак куришь…
Родник (1981)
— Приходилось и саморучно на войне то убивать. Страшно. Издаля ещё не страшно. Попал не попал — куда твоя пуля угодила али соседская. А вот когда пуговицы сосчитать можно, то тут… ну да не сено косить идёшь. Я его молю — упади ты проклятущий, аль отверни в сторону — не беги-то на меня. Пот с меня градом, зуб на зуб не попадает, трясёт хуже лихоманки. Как же это так по живому человеку-то палить? А вот как восстал он надо мной, как замахнулся-то прикладом… Господи Иисусе, токо и помолился, да даванул на крючок, да дал промеж пуговиц-то…
