2 апреля 1972 года на экраны вышел фильм «Печки-лавочки». За лирическую комедию режиссёр Василий Шукшин взялся после того, как ему запретили экранизировать собственный роман о Степане Разине «Я пришёл дать вам волю» и сказали снять фильм на современную тему. Сценарий «Печек-лавочек» Шукшин отдал на киностудию ещё пять лет назад, и с тех пор он лежал там без движения. Режиссёр надеялся, что после фильма о паре колхозников, впервые отправившихся на курорт, он получит разрешение на историческую драму. И действительно — через два года разрешение дали, но приступить к съёмкам Шукшин уже не успел.
В главной роли Василий Шукшин видел своего старого знакомого Леонида Куравлёва — тот стал звездой после съёмок у Шукшина в фильме «Живёт такой парень», а затем работал с режиссёром над лентой «Ваш сын и брат». Однако к новой картине уже знаменитый актёр не проявил никакого интереса, а на пробы пришёл, просто чтобы не обидеть старого товарища. «Я же вижу — материал для него малахольный. Робинзона Крузо, Шелленберга играть хочет. Он уже звезда. Выпорхнул Лёня…» — сетовал Шукшин.
Среди новых кандидатов на роль тракториста Ивана Расторгуева были Олег Борисов, Вадим Спиридонов и Георгий Мартынюк, но никто их них режиссёра не впечатлил. Сам Шукшин сниматься не планировал — он готовился к серьёзной роли Степана Разина и не хотел отвлекаться по мелочам, но сроки поджимали, и режиссёру пришлось самому писать ситуацию.
Изначально Шукшин выбрал себе в партнёрши Нонну Мордюкову, но быстро понял, что потеряется на фоне колоритной актрисы. Тогда пришла идея задействовать в картине семейный подряд: в образе жены Ивана на экране предстала супруга режиссёра Лидия Федосеева-Шукшина, а их дочки Оля и Маша сыграли дочерей главных героев.
Съёмки фильма Василий Шукшин решил организовать на родном Алтае, но киностудия не хотела отправлять группу в экспедицию — подходящую сельскую натуру можно было найти гораздо ближе. Тогда режиссёр поставил условие — или там, или нигде. На Алтай их в результате отпустили, но из соображений экономии дали самую старую технику, которая регулярно выходила из строя. Снимали в деревне Шульгин Лог, которая была недалеко от шукшинских Сростков. В свою деревню режиссёр съёмочную группу везти категорически отказывался: «Не хочу мозолить глаза землячкам. Пересуды. Корысть людская. Не будь того, в Сростках бы и снимали».
Избежать слухов и сплетен всё же не удалось — массовка разнесла новость о съёмках по соседним деревням. Посмотрев на съёмочную группу, которой командовал Шукшин, деревенские жители говорили, что даже у помещика не может быть столько техники и людей — значит, очень богатый стал. Шептались и о том, что на фильм Шукшину выделили всегда 40 тысяч, а сам он только на детский сад колхозу отдал 450 тысяч. Слухи о небывалом богатстве бывшего земляка приводили к тому, что у него постоянно пытались занять денег.
Однажды во время алтайских съёмок на съёмочную площадку приехал человек из райкома партии, которому поручили разобраться, что там снимает Шукшин. И результат ему очень не понравился: «Что это за механизатор такой, который в разгар полевых работ едет на курорт? Мало, что ли, у нас героических тружеников?». После этого посыпались проблемы — в местных газетах печатали разгромные статьи, фильм собирались запретить к показу на Алтае, сельские жители писали в Госкино, что лучше бы снимали работу, чем песни и пляски. А родной дядя Шукшина, который был председателем колхоза, сказал, что главный герой фильма — уже давно «вчерашний день».
Казалось бы безобидные «Печки-лавочки» стали для Шукшина самым трудным фильмом — по заключению худсовета две трети готового материала надо было вырезать. Режиссёр сражался за каждую правку, и процесс затянулся почти на год. Были вычеркнуты почти все фольклорные выражения главных героев и намёки на деревенское пьянство, удалён один из колоритных персонажей «из народа», пересняты титры и переделан финал.
«Печки-лавочки» получили третью прокатную категорию — минимум копий, минимум афиш и показ только в окраинных кинотеатрах. Но тем, кто фильм всё-таки увидел, путешествие наивных сельских жителей по большой России пришлось по душе. И самому Шукшину выстраданная картина нравилась — некоторые сцены он считал своим режиссёрским достижением. Спустя тридцать с лишним лет финальный эпизод из фильма был отражён на памятнике писателю и режиссёру — босой Василий Шукшин сидит на горе Пикет и смотрит вниз на родное село Сростки.
