— Сонька, а ты чего такая злая? Что, после расставания с моим сыном тебя так замуж никто и не позвал?
Бывшая свекровь Софии откровенно над ней издевалась. Соня набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:
— А вам, Светлана Анатольевна, грызть некого? Я к вашему сыну сто лет уже никакого отношения не имею. Вы что сюда постоянно таскаетесь?!
В цветочный салон «Флора», где Соня работала старшим флористом, ворвался ураган.
— Ой, а на улице-то, Сонь, глянь! Снег с дождем, каша. Я пока дошла, все ноги промочила.
Думаю, дай зайду, погреюсь, на красоту погляжу, — взвизгнула Светлана Анатольевна, человек, которого Соня всеми фибрами души ненавидела.
Соня с силой воткнула стебель герберы в флористическую губку. Хрустнуло так, будто она сломала кому-то палец.
— Здравствуйте, Светлана Анатольевна, — буркнула она, не оборачиваясь. — У нас тут цветочный магазин, а не перевалочный пункт.
— Ну чего ты, Сонь, опять как еж? — бывшая свекровь уже шуршала пакетами где-то за спиной. — Я ж по-человечески.
Мимо шла, в аптеку, думаю, дай загляну к бывшей родственнице. Чужие, что ли?
Соня медленно выдохнула, считая до трех. «Чужие» — это было самое мягкое определение.
Два года назад, когда Соня паковала чемоданы, Светлана Анатольевна стояла в дверном проеме их с Игорем комнаты и скрестив руки на груди, приговаривала:
— Давно надо было. Не пара вы, я сразу говорила. Игорек у меня мальчик видный, ему хозяйка нужна, а не… творческая личность.
А теперь она стояла здесь, на Сониной территории, и вела себя так, будто они подружки, которые просто давно не виделись.
Соня повернулась. Светлана Анатольевна выглядела как всегда: грузная, в своем вечном коричневом пальто, которое делало её похожей на большой бородинский хлеб, и в берете, натянутом на лоб.
— Что вам нужно? — спросил Соня, опираясь руками о рабочий стол. — Я работаю. У меня заказ срочный.
— Да работай, работай, господи, — махнула рукой женщина, прохаживаясь вдоль ваз с розами. — Я ж не мешаю. Просто посмотрю.
Ой, а розы-то у вас, Сонь, пожухли. Вон те, крайние. Лепестки чернеют. Это от воды плохой, наверное. Или температурный режим не соблюдаете?
Соня сжала секатор.
— Розы свежие. Вчерашний привоз.
— Ну не знаю, не знаю… Вид у них уставший. Как у тебя, кстати. Бледная ты какая-то. Не доедаешь?
Или этот твой новый… как его… Вася? Гоняет?
— Его зовут Паша, и он меня не гоняет, — отчеканила Соня. — Светлана Анатольевна, уходите. Пожалуйста.
— Вот те раз! — свекровь картинно всплеснула руками. — Выгоняешь пожилого человека в непогоду? Я, может, купить чего хотела.
— Вы за два года даже открытку не купили. Вы ходите сюда как на работу. На меня посмотреть.
— Да больно надо на тебя смотреть! — фыркнула Светлана Анатольевна, но с места не сдвинулась.
Наоборот, подошла ближе к прилавку, заглядывая за него.
— Просто интересно, как ты устроилась. Не чужие ведь люди, жили одной семьей…
— Мы не были семьей. Вы меня ненавидели.
— Ой, выдумываешь! — отмахнулась она, как от назойливой мухи. — Характер у меня прямой, это да.
А ты мнительная, Соня. Слишком нежная.
Вот Игорь сейчас живет с Людочкой — золотая девка. Простая, без закидонов. И борщ сварит, и рубашки погладит, и слово поперек не скажет.
— Я очень рада за Игоря и Людочку, — процедила Соня. — Всего хорошего.
В этот момент дверь снова открылась, и вошел реальный покупатель — мужчина в дорогом костюме, явно спешащий.
Светлана Анатольевна тут же сменила позу, превратившись в скромную старушку, разглядывающую фикус.
Пока Соня обслуживала клиента, её трясло.
Когда мужчина ушел с огромным букетом, Светлана Анатольевна тут же подала голос:
— Ишь ты, какие деньги люди на веники тратят. А у тебя, Сонь, юбка коротковата для работы с людьми. Нагибаешься — всё видно. Не солидно.
— Пошла вон! — гаркнула Соня. Нервы сдали. — Вон отсюда! Сейчас охрану вызову!
Светлана Анатольевна поджала губы, обиженно вскинула подбородок.
— Психованная. Как была, так и осталась. Лечиться тебе надо, деточка.
Она медленно, с достоинством поплыла к выходу, специально задевая плечом стойку с открытками.
Дверь хлопнула. Колокольчик снова звякнул, но уже как-то жалобно.
Соня опустилась на высокий барный стул и закрыла лицо руками. Её трясло мелкой дрожью.
Как же она ей надоела…
Вечером за ней заехал Паша. Он сразу понял, что что-то не так — Соня молчала и нервно теребила ремень безопасности.
— Опять приходила? — спросил он спокойно, выруливая с парковки.
Соня кивнула.
— Паш, я не могу больше. Это какой-то сюр. Два года прошло! Два! Игорь уже жениться успел, а она всё ходит.
— Может, мне с ней поговорить?
— Нет! — Соня резко повернулась к нему. — Даже не думай. Она этого и ждет. Внимания, скан.дала!
Если ты вмешаешься, она потом всему району расскажет, что мой новый ха…ль ей угрожал. Она же вампир, Паша. Энергетический!
— Ну, а чего ты хочешь? — резонно спросил Паша. — Уволиться ты не хочешь. Переехать мы пока не можем.
Слать её — ты шлешь, ей по барабану. Полиция тут не поможет, она закон не нарушает. «Зашла посмотреть» — это не преступление.
— Я хочу понять, зачем? — Соня смотрела на дворники, мотающиеся туда-сюда. — У неё есть сын. Есть эта идеальная Людочка. Зачем ей я?
Она же меня гно…ила, когда мы жили вместе. То кастрюлю не так помыла, то волосы в ванной оставила, то смеюсь громко.
Я для неё была врагом номер один. А теперь ходит, как на работу.
— Может, скучает? — хмыкнул Паша.
— Кто? Она? Не смеши. Она скучает по возможности кого-то ж..ать.
Людочка, видимо, слишком пресная, или Игорь не дает её в обиду.
А я — легкая мишень. Работаю рядом, деваться мне некуда.
Прошла неделя относительного спокойствия. Соня с головой ушла в предсвадебные хлопоты — они с Пашей подали заявление и уже вовсю выбирали ресторан.
Жизнь даже начала казаться прекрасной, пока в среду, в обеденный перерыв, колокольчик снова не звякнул.
Соня сидела в подсобке, обедала. Услышав звук двери, она выглянула в зал — бывшая свекровь опять таскалась по залу.
— Вы что делаете? — устало спросила Соня.
— Ой, ты тут? А я думала, отошла. Да вот смотрю, пыль вековая тут везде. Листья протирать надо, Сонь. Растениям дышать нечем.
— Светлана Анатольевна, — Соня подошла вплотную. — У меня обед. Выйдите.
— Ты чего такая дерганая? Опять проблемы? Или замуж никто не берет? — ехидно прищурилась старушка.
И тут Соню накрыло
— Берут, — сказала она спокойно. — Через месяц свадьба. Платье купили, ресторан заказали.
Муж у меня замечательный. Зарабатывает отлично, любит меня, на руках носит. И, главное, сирота.
Лицо свекрови дрогнуло.
— Врешь поди. Кто тебя возьмет, с таким-то характером?
— Приглашение показать? — Соня улыбнулась. — Хотя нет, обойдетесь.
Знаете, почему вы сюда ходите? Не потому что вам интересно, а потому что вам тошно.
Потому что ваша Людочка, наверное, не такая уж идеальная, или Игорь от вас сбегает при первой возможности.
Вы приходите убедиться, что мне плохо. Что я без вашего «золотого мальчика» пропала, спилась, по миру пошла.
Светлана Анатольевна побледнела.
— Да нужна ты мне больно… Много чести.
— Именно! — перебила Соня. — Вам нужно видеть, что я несчастна. А я счастлива, Светлана Анатольевна. У меня всё прекрасно!
И от этого вас корежит. Вы приходите подпитаться, а еды нет. И не будет.
Старуха молчала. В её глазах мелькнула растерянность. Она привыкла, что Соня либо оправдывается, либо молчит, либо истерит.
Но такой — жесткой, уверенной и бьющей по больному — она её не знала.
— Сына моего грязью не поливай, — прошипела она наконец, но без прежнего запала.
— Я про него вообще не думаю. Это вы про него думаете. И про меня думаете.
А у меня — своя жизнь. В которой вам места нет. Вообще. Никакого. Даже на коврике у двери.
— Ха.мка, — выплюнула Светлана Анатольевна. — Как была ха.мкой, так и…
— Да-да, слышали. А теперь — на выход. И если вы придете еще раз, я не поленюсь, я напишу заявление в полицию о преследовании.
И Игорю позвоню, расскажу, как его мать по чужим работам шастает, позорится.
Ему, думаю, стыдно будет. Он же у вас гордый.
Упоминание сына сработало. Светлана Анатольевна дернулась, как от удара.
— Не смей Игорю звонить! У него семья!
— Вот и занимайтесь его семьей. А меня забудьте.
Свекровь развернулась и пошла к двери. У двери обернулась, хотела сказать что-то язвительное, напоследок ужалить, но встретилась с ледяным взглядом Сони и промолчала.
Соня стояла посреди магазина, слушая тишину. Сердце колотилось где-то в горле, но руки больше не дрожали. Она себя отстояла.
Вечером она рассказала всё Паше.
— Думаешь, придет еще? — спросил он.
— Не знаю, — честно ответила Соня, размешивая сахар в чае. — Может, и придет. Через месяц, когда злость забудется.
У таких людей память короткая на свои га..ости, но длинная на чужие обиды. Но мне, кажется, уже всё равно.
— В смысле?
— Я поняла, что она — просто обиженная жизнью женщина. И мне ее даже жаль…
На следующий день Светлана Анатольевна не пришла. И через день тоже.
Появилась она через три недели. Соня как раз собирала огромную корзину с орхидеями.
Колокольчик опять звякнул. Соня подняла голову. Светлана Анатольевна стояла у входа.
— Сонь, — от прежнего гонора не осталось и следа. — А у вас эти… таблетки для цветов есть? Чтобы дольше стояли?
Соня посмотрела на неё.
— Есть. Пятьдесят рублей пакетик.
— Дай два. Людочке букет подарили, вянет быстро. Жалко.
Соня достала пакетики, пробила чек.
— С вас сто рублей.
Свекровь положила мятую сотню на прилавок. Пальцы у неё дрожали. Она взяла пакетики, постояла секунду, глядя на Соню, будто ожидая вопроса:
«Как дела? Как Игорь?»
Соня молчала. Она уже взяла следующий цветок и подрезала стебель.
— Ну, я пойду, — сказала Светлана Анатольевна в пустоту.
— До свидания, — равнодушно бросила Соня, не поднимая глаз.
Дверь закрылась. Звук колокольчика потонул в шуме кофемашины, которую включила напарница.
— Сонь, тебе латте или капучино? — крикнула напарница.
— Латте, — отозвалась Соня. — И сиропа добавь. Карамельного. Сегодня отличный день.
Соня вышла замуж, через год у них с Пашей родилась дочь. Бывшую свекровь она больше не видела.
Наверное, оно и к лучшему — каждая встреча со Светланой Анатольевной выпивала из нее все соки.
От знакомых Соня узнала, что Игорек стал отцом, и искренне за него порадовалась. Может, внук как-то изменит мировоззрение злобной бабушки?
