Она никогда не обладала точеной красотой Натальи Фатеевой или взрывным темпераментом Людмилы Гурченко, которая умела требовать к себе особого, королевского отношения.
За ее спиной не стояла мощная театральная династия, как у Вертинских или Фрейндлих.
Людмила Крылова была воплощением совсем другого типажа — «хорошей девочки», прилежной и правильной, будто сошедшей с советского плаката. И в жизни, и на экране.
Увы, такие характеры редко обладают стальным стержнем и умением выстраивать личные границы.
Из нее не вышло бы второй Гурченко, да это было и не нужно.
Ведь помимо ярких звезд на небосклоне должны быть и те, кто согревает своим ровным светом — женщины-матери, женщины-жены.
И Людмила Крылова стала именно такой. Верной спутницей не простого человека, а целой глыбы — самого Олега Табакова.
Вот уже несколько лет, как нет с нами народного артиста Олега Табакова.
Человека, который при жизни был известен своей невероятной щедростью по отношению к коллегам — он помогал многим, часто бескорыстно, просто по-человечески.
Себя он, разумеется, тоже ценил высоко, что и неудивительно для артиста такого масштаба.
Его автобиографическая книга «Моя настоящая жизнь» — тому подтверждение.
В ней он подробно описывает и чудесное спасение от недуга, и увлекательные заграничные гастроли, и даже скрупулезно перечисляет крови, которые в нем смешались — от русской до польской.
Но вот что поразительно: в этих мемуарах практически нет места для его первой семьи.
О Людмиле и детях он с начала девяностых предпочитал не говорить.
На прямые вопросы журналистов он лишь отмахивался и тут же перескакивал на очередную забавную байку из своей богатой театральной жизни.
Роковая встреча
И сегодня, оглядываясь назад, видишь горькую закономерность: «хорошие девочки», которые десятилетиями всепрощающе смотрят на своего гения, рискуют быть просто вычеркнутыми из его официальной биографии.
Таких женщин, как Людмила Крылова, сегодня принято называть «счастливыми мамочками», а их жизнь — «тихим женским подвигом».
Она родилась 2 октября 1938 года, чтобы почти всю свою жизнь положить на алтарь служения Олегу Табакову и в итоге остаться у разбитого корыта.
Возможно, если бы не рухнул «железный занавес», история сложилась бы иначе. Вполне вероятно, что Табаков просто побоялся бы крушить семью ради студентки, оставшись до конца дней с верной и удобной женой.
Ее характер во многом определила ранняя потеря матери: не отсюда ли эта отчаянная потребность в сильном плече, в почти отцовской фигуре рядом?
Талантливая девочка из драмкружка однажды попала на спектакль молодого театра «Современник», где блистал молодой актер из Саратова. В тот вечер она увидела его впервые, и ее судьба была решена.
Сама актриса вспоминала тот период как время больших потрясений и знаков судьбы.
В 1947-м, когда ей не было и девяти, ушла мама. Девочка долго не могла поверить, что это навсегда, и все ждала ее возвращения.
Семья жила очень скромно, и единственным утешением стали книги из читального зала, куда она бегала каждый день.
Мысль о театре пришла случайно: одна из школьниц поступила в «Щепку», и Людмила подумала — а почему бы и ей не рискнуть? Так она оказалась в драмкружке.
Однажды, по ее словам, ее «словно кто-то повел по жизни»: она увидела афишу «Современника», пошла на спектакль и без памяти влюбилась в молодого Табакова.
Мечта познакомиться с ним стала для нее путеводной звездой. И она сбылась, хоть и не сразу.
Сначала была школа, потом поступление в Щепкинское училище, где ей снова улыбнулась удача.
Руководитель курса ставил спектакль, для которого ему требовался типаж мальчика, а Людмила идеально подходила на эту роль. Режиссер буквально за руку провел ее через все туры экзаменов, открыв дорогу в Малый театр.
В 1956 году Людмила стала студенткой «Щепки», и ее кинокарьера стартовала почти сразу.
Сначала была небольшая роль медсестры в «Рассказах о Ленине», а затем — участие в настоящем хите, картине «Добровольцы».
Актерский мир Москвы тех лет был тесен, как одна большая коммунальная квартира, так что их встреча с Олегом была лишь вопросом времени.
Когда это случилось, она влюбилась — тотально и безоглядно.
Он же, по свидетельствам очевидцев, скорее принимал эту любовь, позволяя обожать себя, что всегда было свойственно его натуре.
Это была чистая, наивная и абсолютно бескорыстная первая любовь, не имевшая ничего общего с расчетливыми браками некоторых ее коллег по цеху.
Сама Людмила вспоминала их встречу как удар молнии. Увидев его отражение в зеркале гримерной, она едва не упала — задрожали коленки, застучали зубы.
Ее буквально трясло от одного его присутствия, такого она не испытывала никогда.
На съемках это доходило до того, что она умоляла режиссера убрать Табакова из кадра во время ее крупных планов, потому что просто не могла играть, встречаясь с ним взглядом.
А роман их вспыхнул мгновенно, практически в первую же ночь. И это при том, что она считалась самой скромной девушкой на курсе.
Своей предыдущей, платонической привязанности она тут же отрезала путь, выпалив бывшему кавалеру на пороге:
— Извини, я вышла замуж.
Это случилось всего через четыре дня после знакомства с Табаковым.
Она без раздумий осталась у него ночевать, перечеркнув все преграды и условности.
Весь институт был в курсе, а ее преподаватель, предчувствуя недоброе, умолял ее не торопиться, ласково называя «деточкой» и предрекая, что она еще пожалеет.
За кулисами брака
С 1959 года они начали жить как настоящая семья.
Поначалу ее карьера развивалась весьма успешно: главная роль в «Сверстницах», работа в одном кадре с Высоцким, яркие появления в знаковых фильмах «Битва в пути» и «Живые и мертвые».
Но постепенно, шаг за шагом, она превращалась из самостоятельной творческой единицы в «жену Табакова». И, кажется, ее это вполне устраивало.
Муж — восходящая звезда, у нее — стабильная работа в театре, дом — полная чаша.
В 1960 году на свет появился сын Антон, в 1966-м — дочь Александра.
Возможно, для многих женщин это и есть предел мечтаний, не требующий никаких карьерных подвигов.
Так яркая, полная событий жизнь актрисы сменилась на будни домохозяйки и матери, чья главная задача — обеспечивать тыл успешному мужу.
Табаков, в свою очередь, совершенно не утруждал себя бытовыми заботами.
Был в их семейной истории показательный случай, когда Людмиле пришлось уехать на съемки на три дня, оставив маленького сына на мужа.
Вернувшись, она застала ту же картину: ребенок сидел у отца на коленях и ел холодную котлету. После этого Олег Павлович твердо заявил, чтобы она «больше никогда так не делала».
Начинали они трудно, в коммуналке, работали на износ, играя по 20 спектаклей в месяц.
Весь быт лежал на ней.
Именно она готовила, даже если муж мог заявиться с компанией далеко за полночь, — на столе всегда ждало угощение.
Она же занималась детьми, которых часто приходилось таскать с собой на гастроли, даже если у дочери была сломана нога.
Пока Людмила вила семейное гнездо, ее муж строил блистательную карьеру, неизменно окруженный роем восхищенных и талантливых женщин.
Когда у него случился первый роман на стороне, она сделала вид, что ничего не замечает.
Потом были и другие увлечения, но она продолжала терпеть.
Даже когда в 80-х у него случился тяжелый сердечный приступ, именно она выходила его и поставила на ноги.
Она снова простила и осталась, закрыв глаза на все.
Возможно, она надеялась, что со временем, как это случилось в семье Боярского, муж остепенится и станет примерным семьянином. Но ее ждало другое будущее.
Финал
Даже когда в театре появилась юная Марина Зудина и их роман с Табаковым стал секретом Полишинеля, Людмила продолжала делать вид, что ничего не происходит.
А тем временем Зудина получала одну главную роль за другой, а Табаков мастерски уходил от любых неудобных вопросов.
Десятилетняя игра в молчание закончилась в 1994 году, когда Олег Павлович просто поставил жену перед фактом: он уходит.
Этот разрыв стал настоящей травмой для всей семьи, и особенно тяжело его переживали дети.
Сама Людмила даже после этого не позволяла себе резких слов в адрес бывшего мужа, сокрушаясь лишь о том, что расставание могло бы быть более человечным, ведь больше всего она думала о детях, которым пришлось тяжелее всего.
Отец устроил сына Антона в свой театр, но при этом публично заявлял, что не видит в нем большого таланта — чего никогда не говорил о своем младшем сыне Павле.
Эта разница в отношении к детям от разных браков была просто поразительной: холодность и отстраненность по отношению к старшим и публичная, почти показная нежность к младшим.
Антон в итоге ушел из профессии и преуспел в ресторанном бизнесе.
После развода он безоговорочно поддержал мать, но со временем все же смог наладить с отцом ровные отношения.
С дочерью Александрой все оказалось куда драматичнее.
Педагоги считали ее самой одаренной на звездном курсе, она блеснула в культовой «Маленькой Вере».
Единственным, кто не замечал ее таланта, был собственный отец.
Он хоть и взял ее в свой театр, но все значимые роли доставались Марине Зудиной, а за Александрой, как зло шутили в кулуарах, была навсегда закреплена роль «снежинки в пятом ряду».
Возможно, он видел, что дочери не хватает актерской «зубастости», чтобы пробиваться самой.
Уход отца из семьи Александра восприняла как личное предательство и катастрофу.
Она навсегда ушла из театра и из профессии, полностью прекратила общение с отцом и не пришла даже на его похороны.
Сегодня Людмиле Крыловой 86 лет. Она так и осталась одна.
В кино ее давно не видно, но родной «Современник» по-прежнему остается для нее домом, где она изредка выходит на сцену в небольших ролях.
Вряд ли можно назвать Олега Табакова абсолютным злодеем.
Он был человеком своей эпохи, а бурные девяностые, казалось, сорвали тормоза у многих, толкая на поступки, которые раньше казались немыслимыми.
Он просто выбрал молодость, предпочтя ее проверенной годами верности.
Лишь однажды, накануне своей новой свадьбы, Табаков публично высказался о причинах разрыва.
В том интервью он с горечью вспоминал боль от ухода собственного отца и уверял, что никогда не хотел причинить подобное своим детям.
Он признавал свои «грехи и увлечения», но подчеркивал, что всегда возвращался в семью.
По его версии, их отношения с Людмилой испортились за десять лет до развода.
Он говорил, что она сама часто в ссорах предлагала разойтись, и винил себя, что не сделал этого раньше.
Ключевым моментом, по его словам, стало ощущение, что его перестали уважать, что с его творчеством «фамильярничают».
А последней каплей, как он утверждал, стала фраза, брошенная ему в пылу ссоры, — о том, что он умрет в одиночестве, и о квартире.
Именно это, по его мнению, и показало, какое место он на самом деле занимал в жизни своей семьи.
