В дивном кинофильме «Жестокий романс» (1984), снятом по пьесе Александра Островского «Бесприданница» (1878) есть примечательный фрагмент, вообще свойственный литературе 1860-1910-х годов – там раскрывается тема содержанок и – красивой женщины, как вещи, предмета и – драгоценности.
Лариса в истерике восклицает, что не нашла любви и будет искать золота. Если уж быть штучкой , так невероятно дорогостоящей. Мокий Парменыч Кнуров – покровитель её семейства – в изысканной форме говорил, что мадемуазель Огудалова создана для роскоши и, как подлинный бриллиант, должна иметь хорошую оправу.
В финале опозоренная Лариса (кстати, по пьесе между ней и Паратовым ничего не было, кроме прогулки!) идёт, шатаясь к старому купцу и, по сути, предлагает себя. Кнуров обещает, что даст ей такое содержание, что злая молва разом стихнет – от восхищения. Он вообще констатировал, что для него «невозможного – мало».
И невозможное – это развестись с женой и взять в супруги прелестную девицу. Это сейчас более чем просто, а тогда развод 1) был затруднён, а в ряде случаев невозможен; 2) ударял по деловой репутации бизнесмена. После развода Кнурову никто бы не подал руки. А вот иметь молоденькую пассию – это шик.
Двойная мораль, конечно. В те годы активно развивалась промышленность и росли капиталы предпринимателей. Множились и ряды красоток, мечтавших пойти на содержание (или вынужденных, как Лариса). Разговоры о том, что Огудалова могла бы пойти да поработать – лишены всякого смысла.
В 1878 году в провинциальном городе её ждало только три дороги – замуж, в монастырь или на содержание. Даже на телеграф или почту не взяли бы. Вот через 15 лет уже было можно (среди героинь Чехова полно служащих). Да, у содержанок был пограничный статус – им завидовали, но их презирали.
Они одевались ярче и роскошнее аристократок, а потому их узнавали по чрезмерно-пышным нарядам. В светское общество эти дамы, называвшиеся demi -mond (полусвет!) не допускались, зато в театральных ложах, на курортах, ипподромах, в игорных домах эти грешные дивы блистали каменьями и вызывали фурор.
И да – отвезти свою «богиню» на Выставку, что и собирался делать Кнуров – считалось очень престижным действом. Торгово-промышленные выставки проводились с 1850-х и там представлялись достижения в области науки, техники, искусств. Туда съезжались богачи и – аферисты со всего мира.
Помимо всего прочего, это была «ярмарка тщеславия» для Кнуровых – показать не только товар, но и женщин. В пьесе и фильме есть точное указание на Выставку, которая открылась в Париже 1878 года (напомню, что не все из них были парижскими – следующая была, например, в Мельбурне, потом в Барселоне).
Поэтому «прокатиться на выставку в Париж» — это не абстрактная драматургическая линия, а вполне конкретная тема-1878. Тогда и мода была подходящая — чёткое фиксирование всех изгибов тела — тонкая талия, широкие бёдра и высокая грудь. Дама-русалка.
Да, тех содержанок потом выдавали замуж с отменным приданым – ибо красота и молодость не вечны — тогда женщины увядали естественным образом и довольно рано, а стоматология вообще только начинала развиваться в современном и знакомом нам направлении.
Ларисе и так было уже не восемнадцать, судя по всему — к ней эти господа ездят не первый год. А потому лет через пять Кнуров поспособствовал бы её браку. Я почему-то уверена, что если бы не выстрел Карандышева, бесприданница поехала бы до городу Парижу, а в омут реки она смотрела, ибо воображала себя героиней романа или романса.
