Галина Петровна швырнула ключи на консоль в прихожей так, что они со звоном отскочили и упали на пол. Виктор Сергеевич, следовавший за ней по пятам, захлопнул дверь с такой силой, что в соседней комнате задребезжали хрустальные бокалы в серванте.
— Ну и хамка! — выдохнула Галина Петровна, стягивая с себя нарядную кофту цвета марсала. — Невоспитанная, узколобая особа!
— Да что она о себе возомнила! — подхватил Виктор Сергеевич, развязывая галстук. — Выставить нас! Нас! После всего, что мы для них сделали!
Они стояли в прихожей, разгорячённые, взволнованные, всё ещё полные той энергии, которая кипела в них во время скандала у Марины. Скандала, который начался, в общем-то, с пустяка. Виктор Сергеевич просто высказал своё мнение о новом ремонте — что обои выбраны неудачно, что они удешевляют интерьер. А Марина, хозяйка, вместо того чтобы спокойно выслушать, скривилась. Ну, Галина Петровна не могла этого стерпеть. Она заступилась за мужа. Резко, может быть, но справедливо.
А дальше… дальше Марина начала что-то говорить про уважение, про границы, про то, что это её дом. Виктор Сергеевич правильно заметил, что дом-то куплен на деньги её мужа, а не её собственные. Марина побагровела. Её муж, Игорь, встал из-за стола. Другие гости замолчали, уткнувшись в тарелки.
И тут Марина произнесла это: «Чтобы больше я вас в своём доме не видела».
Сказала это тихо, но твёрдо. И показала на дверь.
— Представляешь?! — Галина Петровна прошла в гостиную, включая свет. — После стольких лет дружбы! Мы с ней в одном институте учились!
— Это не дружба, Галя. Это было терпение, — философски заметил Виктор Сергеевич, следуя за женой. — Они терпели нас, потому что боялись правды. А правда всегда режет глаз.
— Совершенно верно! — воодушевилась Галина Петровна. — Мы просто живые, настоящие люди! А они все как мумии какие-то. Сидят, улыбаются, а внутри пустота.
Виктор Сергеевич скинул пиджак на спинку дивана и потянулся. В его движениях была какая-то театральность, актёрский размах. В свои пятьдесят семь он всё ещё держал себя молодцевато, хотя живот уже предательски округлился, а волосы на макушке заметно поредели.
— Знаешь, что меня больше всего возмущает? — продолжил он. — Эта их показная интеллигентность! Все такие правильные, такие сдержанные. А попробуй скажи правду в глаза — сразу в штыки!
— Зажатые они, — согласилась Галина Петровна, доставая из серванта бутылку шампанского. — Боятся эмоций. Боятся жить по-настоящему!
Она была в ударе. Щёки румянились, глаза блестели. Галина Петровна вообще любила эти моменты — когда адреналин бурлил в крови, когда можно было высказаться, выплеснуть всё наболевшее. Она не понимала людей, которые держали всё в себе. Зачем? Ведь жизнь так коротка, чтобы постоянно притворяться.
— А помнишь, как у Светки на прошлой неделе? — Виктор Сергеевич устроился на диване, закинув ногу на ногу. — Та же история! Мы просто обсуждали, как она детей воспитывает, а она обиделась!
— Да, да! — Галина Петровна щёлкнула пробкой. Шампанское ударило в горлышко бутылки. — И что она сказала? Что это не наше дело? Смешно! Мы же друзья, нет? Друзья должны говорить правду!
Она разлила шампанское по фужерам. Виктор Сергеевич принял свой бокал и поднял его:
— За нас! За то, что мы не боимся быть собой!
— За нас! — откликнулась Галина Петровна.
Они выпили, и шампанское показалось особенно вкусным. Может быть, потому что пили его дома, в своей квартире, где не нужно было сдерживаться, подбирать слова, считаться с чужим мнением.
— Давай закажем что-нибудь вкусное, — предложила Галина Петровна. — Всё равно у Марины мы толком ничего не ели. Её канапе — просто издевательство. Хлеб с хлебом, практически.
— Отличная мысль! — оживился Виктор Сергеевич. — Закажем суши. Или пиццу. Нет, давай лучше шашлык! Настоящий праздник должен быть!
Галина Петровна достала телефон и начала листать приложение доставки. Виктор Сергеевич тем временем долил шампанского в бокалы.
— Знаешь, — задумчиво произнёс он, — может, оно и к лучшему, что она нас выгнала. Всё равно там было скучно. Как на поминках.
— Точно! — засмеялась Галина Петровна. — Все сидят с каменными лицами. Игорь вообще весь вечер молчал, как партизан на допросе.
— Он всегда молчит. Подкаблучник, — презрительно фыркнул Виктор Сергеевич. — Марина им командует, как собачкой. Сидеть — он сидит. Молчать — он молчит.
— А когда ты ему про бизнес сказал, он как взъелся! — Галина Петровна уже заказывала шашлык, салаты и хачапури. — Будто мы его оскорбили! А что такого? Мы просто констатировали факт — его фирма еле держится на плаву!
— Правда глаза колет, — назидательно произнёс Виктор Сергеевич. — Вот в чём дело. Люди не хотят слышать правду о себе. Им подавай комплименты, лесть. А мы с тобой честные. Мы говорим, как есть.
Галина Петровна кивнула, отпивая шампанское. В глубине души она чувствовала лёгкий укол — что-то неправильное, неуловимое. Но она быстро отогнала это ощущение. Нет, они правы. Они всегда правы.
— Заказала, — сообщила она. — Через сорок минут привезут. Тем временем можем ещё выпить. У нас же праздник!
— А почему бы и нет? — Виктор Сергеевич потянулся за второй бутылкой шампанского. — Честно говоря, я рад, что мы ушли. Настоящий праздник начинается сейчас!
Они выпили ещё. Потом ещё. Галина Петровна включила музыку — что-то из восьмидесятых, весёлое и энергичное. Виктор Сергеевич пустился в пляс прямо посреди гостиной, размахивая руками и напевая.
— Вот это я понимаю! — кричал он. — Вот это жизнь! А не та мертвечина, что у Марины!
Галина Петровна подпевала, хлопая в ладоши. Им было хорошо. Им было весело. Так весело, как, может быть, не было уже давно.
Когда привезли еду, они накрыли стол в гостиной. Шашлык дымился, источая аромат специй, хачапури с сыром тянулось аппетитными нитями. Салаты блестели маслом и пестрили зеленью.
— Вот это да! — восхитился Виктор Сергеевич. — Это я понимаю — праздничный стол! А не те жалкие канапешки Марины!
— Совершенно верно, — согласилась Галина Петровна, накладывая себе салат. — У неё всегда так. Скупится на еду, а потом удивляется, что гости недовольны.
— А помнишь, как она нас в прошлом году на свой день рождения позвала? — Виктор Сергеевич откусил кусок шашлыка. — Торт купила в магазине! В магазине, Галя! Представляешь? И это при том, что она целыми днями дома сидит!
— Ленивая она. Всегда была, — кивнула Галина Петровна. — В институте тоже на всех ездила. Я за неё курсовую писала однажды. Она потом даже спасибо не сказала толком.
— Неблагодарная, — подытожил Виктор Сергеевич.
Они ели, пили, и разговор перетекал от одной темы к другой. От Марины — к Светлане, от Светланы — к Ольге Михайловне, от Ольги Михайловны — к Борису Ивановичу.
— А Борис-то! — Галина Петровна захихикала. — Он вообще смешной! Строит из себя интеллектуала, а сам по телевизору только сериалы смотрит!
— И машину купил не по средствам, — добавил Виктор Сергеевич. — В кредит, небось. А ещё говорит, что у него всё хорошо с финансами.
— Все врут, — философски заключила Галина Петровна. — Все делают вид, что у них всё прекрасно. А на самом деле — проблемы, долги, неурядицы.
— Мы хотя бы честные, — гордо произнёс Виктор Сергеевич. — Мы не скрываем, кто мы есть. Мы живём открыто!
Галина Петровна подняла бокал:
— За честность!
— За открытость! — поддержал Виктор Сергеевич.
Они чокнулись, и бокалы зазвенели в тишине квартиры.
Время текло незаметно. Шампанское в бутылках заканчивалось, еда постепенно исчезала с тарелок. Галина Петровна чувствовала приятное тепло внутри — от алкоголя, от еды, от этого уютного ощущения правоты.
— А знаешь, — протянула она, откидываясь на спинку дивана, — я тут подумала… Может, нам вообще не стоит больше ни к кому ходить? Зачем нам эти люди?
Виктор Сергеевич задумался, жуя хачапури.
— Ну, в каком-то смысле ты права, — медленно произнёс он. — Но с другой стороны… Если мы не будем ходить, как же мы будем общаться? Совсем изолироваться?
— Можем к себе звать, — предложила Галина Петровна. — Тех, кто нас понимает. Настоящих друзей.
— А кто у нас настоящие друзья? — спросил Виктор Сергеевич.
Галина Петровна задумалась. Перебирала в уме знакомых. Марина — выгнала. Светлана — обиделась. Ольга Михайловна… Ольга Михайловна уже года два не приглашала их в гости. Борис Иванович с женой тоже как-то отстранились.
— Ну… — неуверенно начала она. — Есть же… Валентина, например.
— Валентина? — переспросил Виктор Сергеевич. — Так она же в прошлый раз сказала, что у неё ремонт, и она не может нас принять. А ремонт у неё уже полгода идёт. Странный какой-то ремонт, правда?
Галина Петровна нахмурилась. Действительно, странный.
— Тогда… Серёжа с Ниной?
— Они переехали в другой город. И почему-то не сообщили нам новый адрес, — напомнил Виктор Сергеевич.
Повисла неловкая пауза. Галина Петровна чувствовала, как что-то скребёт внутри. Какое-то смутное беспокойство.
— Ладно, — решительно сказала она, отгоняя неприятные мысли. — Не будем о грустном! У нас же праздник! Давай лучше вспомним что-нибудь весёлое!
— Давай! — оживился Виктор Сергеевич. — Помнишь, как мы на корпоративе в позапрошлом году отрывались?
— Ещё бы! — засмеялась Галина Петровна. — Мы тогда так танцевали! Все смотрели на нас!
— Мы были звёздами вечера! — подхватил Виктор Сергеевич.
Они вспоминали, смеялись, перебивали друг друга. Галина Петровна рассказывала, как она тогда надела красное платье и все мужчины провожали её взглядами. Виктор Сергеевич говорил, как он зажигал на танцполе и все ему аплодировали.
— А потом, — продолжала Галина Петровна, — помнишь, мы с тобой поспорили с Анатолием Петровичем? Про политику?
— Ещё как помню! — Виктор Сергеевич хлопнул себя по колену. — Он тогда так завёлся! Лицо красное стало! А я ему говорю: факты, Анатолий Петрович, давайте оперировать фактами!
— И он не выдержал! Ушёл со своей женой, — засмеялась Галина Петровна. — Не смог ничего возразить!
— Потому что правда на нашей стороне! — торжествующе объявил Виктор Сергеевич.
Они снова выпили, чокнулись. Музыка играла, свет в гостиной мягко освещал их лица. И в этот момент им казалось, что всё хорошо. Что они правы. Что весь мир неправ, а они — единственные, кто видит правду.
— Ты знаешь, Витя, — мечтательно произнесла Галина Петровна, — мне иногда кажется, что мы слишком хороши для этих людей. Слишком яркие, слишком живые. Они нас просто не понимают.
— Гениев всегда не понимают, — согласился Виктор Сергеевич. — Помнишь, что говорил Ницше? Кто хочет летать, тот должен сначала научиться стоять и ходить и бегать и лазать и танцевать… Что-то в таком духе.
— Вот именно! — воодушевилась Галина Петровна. — Мы летаем! А они ползают по земле!
Виктор Сергеевич открыл ещё шампанского. В квартире пахло едой, вином и какой-то особенной атмосферой праздника — немного искусственной, немного напряжённой, но всё же праздника.
— А у Марины, — продолжил Виктор Сергеевич, — вообще дурацкая привычка. Она всё время всех перебивает. Начнёшь рассказывать историю — она тут же со своей. Причём всегда её история интереснее, важнее.
— Да, это правда, — кивнула Галина Петровна. — Эгоистка она. Всё внимание на себя тянет.
— А её муж, Игорь, — Виктор Сергеевич откинулся на диван, — он вообще странный какой-то. Молчит, молчит, а потом вдруг возьмёт и скажет что-нибудь язвительное. Думает, он такой умный.
— Они все такие, — вздохнула Галина Петровна. — Считают себя умнее других. А на самом деле — пустышки.
Она посмотрела на часы. Было уже за полночь. Обычно в это время они возвращались домой с праздников — довольные, возбуждённые, полные впечатлений. Сегодня они вернулись раньше. Но разве это важно? Главное — они здесь, вместе, и им хорошо.
— Знаешь, — сказала Галина Петровна, — я даже рада, что так получилось. Мы провели вечер дома. В спокойной обстановке. Никто не портил нам настроение.
— Абсолютно верно, — согласился Виктор Сергеевич. — Это был прекрасный вечер. Один из лучших за последнее время.
Они сидели в тишине, слушая музыку. Галина Петровна чувствовала усталость — приятную, тёплую. Алкоголь уже действовал, мысли плыли медленно и вязко.
— Витя, — тихо позвала она.
— Да? — отозвался он, прикрывая глаза.
— А ты не думал, что… ну, может быть… мы иногда бываем слишком… резкими?
Виктор Сергеевич открыл глаза и посмотрел на неё.
— Резкими? — переспросил он. — Ты о чём?
— Ну… — Галина Петровна запнулась. Ей вдруг стало неуютно. — Просто… Марина сегодня сказала… И Светлана на прошлой неделе… И вообще…
— Галя, — твёрдо прервал её Виктор Сергеевич. — Не начинай. Мы с тобой всё правильно делаем. Мы говорим правду. И если кому-то эта правда не нравится — это их проблемы, а не наши.
— Да, наверное, ты прав, — неуверенно согласилась Галина Петровна.
Но сомнение уже закралось в её душу. Маленькое, почти незаметное. Как заноза под кожей.
— Конечно, я прав, — уверенно продолжил Виктор Сергеевич. — Мы с тобой вместе тридцать лет. И мы всегда были честными. С собой, друг с другом, с людьми. Это наша сила. И если другие этого не ценят — тем хуже для них.
Галина Петровна кивнула. Она хотела верить в это. Очень хотела.
— Давай выпьем за нас, — предложила она.
— За нас, — согласился Виктор Сергеевич.
Они чокнулись последний раз в этот вечер. Шампанское было уже тёплым и не таким вкусным. Но они всё равно выпили до дна.
Потом Галина Петровна начала убирать со стола. Виктор Сергеевич помогал — неохотно, машинально. Они молчали. Каждый думал о своём.
Когда они наконец легли спать, было уже далеко за полночь. Галина Петровна долго не могла уснуть. Она лежала, глядя в темноту, и перед её глазами вставали лица. Марина. Светлана. Ольга Михайловна. Все они смотрели на неё с каким-то укором. Или ей это только казалось?
«Чтобы больше я вас в своём доме не видела», — вспомнила она слова Марины. И вдруг почувствовала что-то неприятное внутри. Обида? Стыд? Она не могла понять.
— Витя, — прошептала она в темноту.
— М-м? — сонно отозвался он.
— Ты спишь?
— Почти.
— Я тут подумала… А сколько раз нас вот так выгоняли?
Виктор Сергеевич помолчал.
— Не выгоняли. Мы сами уходили, — наконец ответил он. — Это разные вещи.
— Но Марина сегодня…
— Галя, спи, — устало оборвал он. — Не думай об этом. Всё нормально. Мы правы. Они неправы. Точка.
Галина Петровна замолчала. Она слушала дыхание мужа, которое постепенно становилось ровным и глубоким. Он уснул. А она всё лежала и думала.
Думала о том, как когда-то у них было много друзей. Как они ходили друг к другу в гости, отмечали дни рождения, праздники. Как смеялись, шутили, делились новостями. А теперь… Теперь друзей почти не осталось. И каждый раз, когда их куда-то приглашали, всё заканчивалось одинаково. Спором. Ссорой. Уходом.
«Может, дело всё-таки в нас?» — мелькнула предательская мысль.
Но Галина Петровна быстро отогнала её. Нет. Не может быть. Они хорошие люди. Прямолинейные. Открытые. Просто мир вокруг стал каким-то не таким. Люди стали слишком чувствительными, слишком обидчивыми.
«Да, — убеждала она себя, — дело в них. Они слишком зажаты. Слишком боятся эмоций. Слишком…»
