Я потянулась рукой через простыню, ожидая ощутить тепло его тела, но место рядом было пустым и холодным. Открыв глаза, я услышала приглушенный голос из кухни. Артем говорил по телефону, и даже сквозь сонную дремоту я уловила напряжение в его интонации.
Поднявшись, я налила две чашки кофе — его, крепкого и почти черного, как он любит, и мою, с каплей молока. Присела за стол, наблюдая, как он хмурится, слушая трубку. По резким движениям бровей и тому, как он сжимал кулак, я поняла: это звонила его мать.
Он швырнул телефон на диван, словно тот обжег ему пальцы.
— Опять испортила утро, даже не дав мне проснуться, — прошептал он, опускаясь на стул.
— Опять про дачу для Димы? — спросила я, уже зная ответ.
Он лишь горько усмехнулся.
— Как будто ты слышала. — Он провел рукой по лицу, оставляя на секунду ладонь на глазах, будто пытаясь стереть усталость. — Когда она поймет, что я тоже существую? Что у меня есть своя жизнь?
Я протянула ему чашку, и он обхватил ее обеими руками, будто пытаясь согреться.
Мы познакомились с Артемом случайно — если, конечно, случайности вообще существуют.
Был март, но зима не хотела сдаваться. Утро выдалось морозным, и я, купив накануне ярко-желтое пальто, решила добавить красок в серый петербургский пейзаж. Не успела я сделать и пяти шагов от подъезда, как мимо пронеслась машина, окатив меня ледяной водой с грязью с головы до ног.
Водитель резко затормозил, выскочил и начал заискивающе извиняться:
— Я не знал эту дорогу, не увидел лужу, простите, я…
Я почти не слушала — смотрела в его глаза. Голубые, как небо после дождя, и такие же чистые. В тот момент мне стало плевать на испорченное пальто.
Он представился — Артем — и предложил компенсировать ущерб чашкой кофе. К вечеру мы сидели в уютном кафе, болтая так, будто знали друг друга годами. Он рассказывал о работе в IT, я — о своей любви к фотографии. Когда он смеялся, в уголках его глаз собирались лучики морщинок, и я не могла отвести взгляд.
Через месяц мы уже не могли представить жизни друг без друга. Я понимала: скоро он сделает предложение. Но сначала — знакомство с родителями, которое он откладывал с тревожной настойчивостью.
Теперь я знала почему.
Артем вырос в маленьком поселке под городом. Его мать, Людмила Степановна, жила там с младшим сыном, Димой. Разница между братьями была всего три года, но если Артем давно уехал и построил карьеру, то Дима, несмотря на двадцать пять, все еще ютился в маминой квартире, работая где-то на складе и не проявляя особых амбиций.
Свекровь встретила нас холодновато, но стол накрыла щедрый — как будто старалась показать, что она хорошая хозяйка.
— Посмотри, Настя, какой у меня сынок, — она ласково потрепала Димину щеку, будто тому было не двадцать пять, а пять. — Умница, красавец! В школе почти все пятерки были, только две четверки — и то из-за вредной училки.
— А Артем как учился? — спросила я, чувствуя, как муж напрягся рядом.
Людмила Степановна махнула рукой:
— Ну, кое-как… Тройки, двойки. Выпустился — и ладно.
— Как так? — возмутилась я. — Зато сейчас чего добился!
— Повезло, — отмахнулась она. — Хоть нам помогает, не забывает. Хотя мог бы и больше… Вот домик бы купить — мы бы с Димой туда переехали.
— Может, продадите квартиру? — предложила я.
— Что за глупости? — она даже привскочила. — Мы бы сдавали ее, а жили в доме! Правда, Димочка?
Тот, до этого молча ковырявший вилкой салат, оживился:
— Да, мам! Ты бы там цветы сажала, кур завела…
Артем стиснул зубы так, что стали видны мышцы на челюсти. Я быстро сменила тему, но в машине, по дороге домой, он не выдержал:
— После рождения Димы мать разделила нас на «должен» и «нуждается». Он — слабенький, болезненный (хотя болел не чаще других), ему нужна забота. А я — старший, обязан справляться сам.
Он сбежал в город, чтобы доказать, что он не просто «старший сын».
На свадьбе Людмила Степановна произнесла тост:
— Желаю счастья молодоженам! — Она подняла бокал, затем обвела взглядом гостей. — Но особенно — моему Димочке, чтобы и он когда-нибудь нашел такую же хорошую девушку…
Я не выдержала и отвела ее в сторону:
— Сегодня день Артема.
— Не учи меня жить, — огрызнулась она. — Детей своих родишь — тогда поймешь.
С тех пор общение было редким, но каждый ее звонок сводился к одному:
— Как Артем? Ах, да… Кстати, Диме вот что нужно…
В тот день, после утреннего разговора, я набрала номер свекрови.
— Людмила Степановна, это Настя.
— А, опять поучать пришла?
— Да.
— Роди сначала своих детей, а лучше двоих, тогда и поговорим.
— Успеем, — начала я, но она перебила:
— Год в браке, а детей нет. Может, не можете?
— Что за бред?
— В наше время сразу делали. Или Артем не способен?
— О чем вы?!
— Ну да… Зато Дима — весь в отца. Уже две девушки от него бегали… А тут… Эх, не повезло мне со старшим.
— Чем он вам не угодил?! — возмутилась я.
— Да ничем, — бросила она и положила трубку.
Как-то вечером, лежа в обнимку, Артем признался:
— Я боюсь быть отцом.
— Почему? — удивилась я.
— Не хочу повторить ее ошибки. Не хочу, чтобы мой ребенок чувствовал себя так, как я.
Я прижалась к нему, ощущая тепло его кожи:
— Ты будешь прекрасным папой. Потому что знаешь, как важно любить и быть любимым.
Вскоре ушел мой дед. Бабушки не было давно, родителей я не помнила, так что он был мне как отец. Мы с Артемом часто его навещали — он жил в старом доме за городом, который построил еще в молодости.
Свекровь неожиданно позвонила — соболезновала, говорила ласково, даже спросила, как у Артема дела на работе. Я подумала: может, горе нас сблизит?
— Рад, что вы с мамой нашли общий язык, — сказал Артем в тот вечер. — Она даже почти не вспоминает Диму, когда я звоню.
— Настенька, — сладким голосом произнесла Людмила Степановна через неделю, — приезжайте в воскресенье! У Димы день рождения.
Я обрадовалась:
— Что ему подарить?
— Да что угодно! Главное — приезжайте.
Вечером Артем предложил:
— Купим удочку. Он любит рыбачить. Может, вместе сходим?
Я представила их с братом на реке, их смех, уютный ужин с только что пойманной рыбой… И вдруг меня скрутило. Я едва успела добежать до ванной.
— Что с тобой? — испугался Артем, когда я вышла, бледная как полотно.
— Наверное, несварение… Вчера в кафе ела салат.
Утром стало хуже. Я отпросилась с работы, весь день провалялась в постели. К вечеру вроде полегчало, я даже приготовила ужин. Но когда Артем вернулся, и я встала его встречать, у меня потемнело в глазах…
Очнулась от его перепуганного лица.
— Ты в порядке?! — он тряс меня за плечи.
Наутро он настоял на походе к врачу.
— Где ты? — дрожащим голосом спросила я, выйдя из поликлиники.
— Уже подъезжаю. Что случилось?
Он подбежал, глаза полные страха. Я молча протянула тест.
Две полоски.
— Мы… будем родителями? — он обнял меня так, что захватило дух.
— Ты будешь замечательным отцом.
— Я счастлив, — прошептал он. — И с мамой мир, и теперь это…
— Поедем в воскресенье? Расскажем ей.
Но все пошло не так.
— Наконец-то приехали! — Людмила Степановна радушно обняла нас, но ее улыбка не добралась до глаз.
— С днем рождения, брат! — Артем вручил Диме удочку.
Пока мужчины обсуждали рыбалку, я помогала свекрови на кухне. От запаха жареного мяса меня вдруг затошнило.
Я вернулась бледная. Свекровь смерила меня взглядом:
— В положении? Или опять отравилась?
— Что за тон? — вспыхнула я.
— Значит, правда. Поздравляю.
— Артем хотел сказать за столом…
— Ах вот как! — ее лицо исказилось. — На Димин праздник решили затмить своей радостью? Ты же сама мне выговаривала на свадьбе!
Я онемела.
На шум пришли мужчины.
— Слышишь, Дима? Они не тебе рады! У Артема наследник будет!
Артем замер.
— Да и вообще… — свекровь сверкнула глазами, — дом-то дедовский тебе зачем? Отдай его нам! Мы присмотрим, огород разобьем…
У меня потемнело в глазах. Артем подхватил меня, усадил.
— Хватит! — его голос дрожал. — Я терпел, когда ты ставила Диму выше меня. Но унижать мою жену не позволю.
Он швырнул на стол конверт.
— Деньги на дом. Копил, чтобы исполнить твою мечту. Но теперь понял: сколько бы ни делал — все равно буду для тебя вторым. Считай, это прощание.
Мы уехали.
С тех пор прошло полгода. Скоро у нас родятся двойняшки — мальчик и девочка.
Людмила Степановна не звонит. И мы не вспоминаем.
Будет трудно? Возможно.
Но рядом со мной — человек, который стал лучшим мужем. И я знаю: он будет идеальным отцом.
А дом деда мы не отдали. Летом поедем туда — с детьми, с шашлыками, счастливые. Без тех, кто не смог нас полюбить.
