Ольга Петровна стояла на пороге сына, сжимая в руках потрёпанную сумку так крепко, что ручки впивались в ладони. Февральский ветер безжалостно трепал полы её старомодного пальто, а в глазах застыла немая мольба.
— Серёженька, мне только на пару дней… — начала она, но осеклась, увидев, как изменилось лицо сына.
— Ты дачу с квартирой на сестру переписала, а за помощью ко мне пришла? Обойдешься, — отрезал Сергей, скрестив руки на груди…
В его голосе не было ни капли тепла. Ольга Петровна опустила глаза, будто под тяжестью невыносимого груза.
— Сын, ты не понимаешь…
— Всё я понимаю. Три года назад понял, когда документы подписывали, — он отступил в глубь квартиры. — У Аллочки твоей проси. Она же теперь богатая наследница.
Дверь захлопнулась прежде, чем Ольга Петровна успела что-то возразить. Она постояла пару минут, беспомощно глядя на закрытую дверь, а потом медленно, словно каждый шаг давался с трудом, побрела к лифту.
— Ты выставил мать за дверь? — Марина смотрела на мужа с изумлением. Её длинные пальцы замерли над клавиатурой ноутбука. — Сергей, она же твоя мать!
— А я, значит, должен её на руках носить после того, что она сделала? — он раздражённо забарабанил пальцами по столу. — Ты забыла, как она всё ценное Алке отписала? А нам что? Спасибо, мама, не надо было беспокоиться?
Марина закрыла ноутбук и подошла к мужу.
— Ты хоть спросил, что случилось? Почему она пришла?
— А мне плевать, — отрезал Сергей. — Пусть к своей золотой дочке идёт. Пусть Алка о ней позаботится. Я для неё пустое место, так с какой стати я должен…
— Прекрати, — Марина положила руку ему на плечо. — Что бы ни произошло между вами, она всё-таки твоя мать.
— Бывшая, — фыркнул Сергей. — Я вычеркнул её в тот день, когда она подписала дарственную.
Марина покачала головой и вернулась к столу. Она знала, что спорить с мужем бесполезно, когда он в таком состоянии. Три года назад Ольга Петровна переписала дачу и квартиру на свою младшую дочь Аллу. Сергей никогда не простил матери этого поступка. В его представлении это было предательством, и никакие объяснения не могли изменить его мнения…
Телефонный звонок прозвучал как гром среди ясного неба, заставив Сергея вздрогнуть. Имя на экране — «Алла» — вызвало у него приступ раздражения.
— Чего тебе? — буркнул он вместо приветствия.
— Сергей, ты видел маму? — голос сестры звучал встревоженно.
— Видел. Приходила тут попрошайничать. Я отправил её к тебе, — он попытался закончить разговор, но Алла не унималась.
— Серёжа, она к тебе приходила? Когда?
— Часа два назад. А что такое? Денег просила, я послал. Пусть наследница раскошеливается.
На другом конце линии повисла тяжёлая пауза.
— Серёжа, — голос Аллы дрогнул. — Мама в больнице. Уже четыре дня. У неё инсульт.
Сергей замер, сжимая телефон так сильно, что костяшки пальцев побелели.
— Что ты несёшь? — прошептал он. — Она стояла у меня на пороге. Живая и здоровая.
— Это невозможно, — в голосе Аллы звучали слёзы. — Она в реанимации. Врачи говорят, шансов мало.
Сергей опустился на стул, чувствуя, как по спине пробежал холодок.
— Тогда кто приходил?…
Марина нашла мужа в старой маминой квартире. Он сидел на полу в гостиной, прислонившись спиной к стене, и смотрел в одну точку. Вокруг был хаос — выдвинутые ящики, распахнутые шкафы, разбросанные вещи.
— Что здесь происходит? — она осторожно переступила через стопку альбомов. — Сергей?
— Я не сошёл с ума, — произнёс он, не глядя на жену. — Она приходила. Я видел её. Слышал её голос.
Марина присела рядом, взяла его за руку.
— Конечно, не сошёл. Просто нужно разобраться, что произошло.
— Алла клянётся, что мать четыре дня в реанимации. А я видел её. Разговаривал с ней, — он повернулся к Марине. — Я ищу доказательства. Записки, дневник, что угодно. Должно быть объяснение.
— И что ты нашёл?
Сергей махнул рукой на разбросанные вещи.
— Ничего. Только пыль и старые фотографии.
Он помолчал, затем добавил тише:
— А что если это был знак? Предупреждение? Что если она умирает и пришла попрощаться?
Марина обняла мужа за плечи.
— Поехали в больницу. Нужно во всём разобраться…
В больничном коридоре пахло антисептиком и безнадёжностью. Алла сидела возле палаты реанимации, сгорбившись и обхватив себя руками. Когда она подняла голову и увидела брата, её глаза расширились от удивления.
— Ты всё-таки пришёл, — произнесла она без упрёка, просто констатируя факт.
Сергей кивнул, не находя слов. Рядом с сестрой он внезапно почувствовал себя неуместным, будто вторгся на чужую территорию. Три года они практически не общались, обменивались лишь формальными поздравлениями на праздники.
— Что говорят врачи? — спросил он, присаживаясь напротив.
— Состояние стабильно тяжёлое, — Алла потёрла покрасневшие глаза. — Она в коме. Они… они говорят, что нужно готовиться к худшему.
Сергей сжал кулаки.
— Почему ты мне не позвонила сразу?
Алла посмотрела на него с усталой обречённостью.
— А ты бы пришёл? После всех твоих слов о том, что у тебя больше нет матери? После того, как ты три года не переступал порог её дома?
Сергей отвернулся, чувствуя, как краска стыда заливает лицо.
— Я должен её увидеть, — произнёс он наконец.
— Не получится — опустила голову Алла. — К ней никого не пускают.
— Я договорюсь…
Через полчаса их впустили на 5 минут. Сергей замер, увидев неподвижное тело, опутанное проводами и трубками. В первый момент он даже не узнал в этой измождённой женщине свою мать. Такой маленькой и беззащитной она казалась среди медицинской аппаратуры.
— Это не она приходила, — прошептал он. — Невозможно.
— О чём ты? — Алла недоумённо посмотрела на брата.
Сергей покачал головой.
— Неважно. Слушай, нам надо поговорить. Серьёзно поговорить.
Они сидели в больничном кафе. Перед каждым стояла чашка с остывшим чаем, к которому никто не притрагивался.
— Сегодня днём ко мне приходила женщина, как две капли воды похожая на маму, — Сергей говорил тихо, словно боялся, что его примут за сумасшедшего. — Я был уверен, что это она. Голос, манеры, даже это её старое пальто… Я выставил её за дверь. Сказал…
Он замолчал, не в силах повторить свои жестокие слова.
— И что это была за женщина? — Алла смотрела на него с недоверием.
— Не знаю. Может, мне показалось. Может, я просто схожу с ума, — он провёл рукой по лицу. — Слушай, я должен кое-что узнать. Почему мама переписала имущество на тебя? Она когда-нибудь объясняла?
Алла долго молчала, вертя в руках чашку.
— Ты правда хочешь знать? Или ищешь новые причины для обид?
— Хочу знать правду. Какой бы она ни была.
Алла вздохнула.
— Она не переписывала имущество на меня, Серёж. Она оформила на меня доверенность. Чтобы я могла распоряжаться имуществом от её имени. Это разные вещи…
Сергей нахмурился.
— Что значит доверенность? А разговоры о наследстве? А дарственная?
— Не было никакой дарственной, — Алла покачала головой. — Мама попросила меня никому не говорить, даже тебе. Особенно тебе. Она боялась.
— Боялась? Меня? — он не верил своим ушам.
— Не тебя. Елену Викторовну.
При упоминании этого имени Сергей вздрогнул. Елена Викторовна была матерью его первой жены, женщиной властной и безжалостной. После развода она пыталась отсудить у Сергея часть имущества, утверждая, что оно было приобретено с помощью её дочери.
— При чём тут она? — спросил он, хотя уже начинал понимать.
— Елена Викторовна угрожала маме, — Алла говорила тихо, но твёрдо. — Говорила, что если мама не отдаст квартиру и дачу, то она найдёт способ отобрать их через суд. Что у неё есть связи, документы какие-то. Мама испугалась. Она хотела защитить имущество, чтобы оно осталось в семье. И единственный способ, который она нашла — это формально передать право распоряжения мне, но при этом оставить собственность за собой.
Сергей слушал, и с каждым словом сестры всё яснее понимал масштаб своей ошибки.
— Почему она мне не сказала?
— Она пыталась. Помнишь тот день, когда ты пришёл и увидел нотариуса? Она хотела всё объяснить, но ты даже слушать не стал. Накричал, хлопнул дверью и исчез на три года.
Сергей закрыл глаза, вспоминая тот злополучный день. Он пришёл к матери без предупреждения и застал её с Аллой и нотариусом за подписанием каких-то документов. Увидев его, мать растерялась, начала что-то объяснять про необходимую формальность, но он не стал слушать. Решил, что его намеренно не пригласили, чтобы всё переписать на «любимую дочку».
— А те разговоры о наследстве…
— Это была легенда для посторонних, — объяснила Алла. — Чтобы если Елена Викторовна начнёт наводить справки, то услышала именно эту версию. Мама даже соседям так говорила, для достоверности.
Сергей сидел, оглушённый этим откровением. Три года обиды, три года, вычеркнутые из жизни — и всё из-за недоразумения, которое он сам не позволил разъяснить.
— И где теперь документы на квартиру и дачу?
— У меня. Я всё это время выполняла мамину просьбу — делала вид, что имущество моё, платила налоги от её имени, следила за дачей. Хотя, по сути, просто была хранителем документов. Мама жила в квартире, как и раньше, а летом — на даче.
— А Елена Викторовна?
— Отступила. Через год после той истории она переехала в Краснодар. Больше не беспокоила.
Сергей молчал, переваривая информацию. Всё это время он ненавидел мать за предательство, которого не было. Обвинял сестру в корысти и подлости, хотя она лишь выполняла мамину просьбу.
— И что теперь? — спросил он наконец.
Алла пожала плечами.
— Теперь мы сидим здесь и ждём, очнётся ли наша мать. А ты думаешь о женщине, похожей на неё, которая приходила к тебе сегодня.
Следующие три дня Сергей провёл в больнице, уходя домой только чтобы принять душ и переодеться. Он сидел рядом с Аллой в коридоре, иногда сменяя её, чтобы она могла поспать или съездить домой. Они почти не разговаривали — каждый был погружён в свои мысли.
На четвёртый день, когда Сергей дремал на неудобном больничном стуле, его разбудил взволнованный голос сестры:
— Врач сказал, есть улучшения! Она может очнуться!
Они бросились к палате, но их остановила медсестра.
— Только родственники, по одному, и не больше пяти минут, — строго произнесла она.
— Иди ты первый, — неожиданно сказала Алла. — Ты дольше не видел её.
Сергей благодарно кивнул и вошёл в палату. Мать выглядела всё так же плохо, но теперь на её лице появились признаки жизни — лёгкий румянец на щеках, чуть подрагивающие веки. Он осторожно взял её за руку.
— Мама, это я, Серёжа, — произнёс он тихо. — Я здесь. Я всё знаю. Прости меня.
Ему показалось, что пальцы матери слегка сжали его руку, но, возможно, это была просто игра воображения. Он сидел, держа её за руку, пока медсестра не дала понять, что время вышло.
— Завтра снова пустят, — сказала она уже мягче. — Сейчас ей нужен покой.
Выйдя из палаты, Сергей увидел в коридоре не только Аллу, но и свою жену Марину.
— Я подумала, что ты не откажешься от поддержки, — сказала она, обнимая его.
— Спасибо, — он был искренне благодарен. — Врачи говорят, есть улучшения.
В этот момент его телефон издал сигнал сообщения. Номер был незнакомый.
«Проверьте чердак дачного дома. Юго-западный угол, под старыми лыжами. Там то, что вы ищете».
Сергей перечитал сообщение несколько раз, затем показал его Алле и Марине.
— Что это значит? — спросила Марина.
— Не знаю, — ответил Сергей. — Но, кажется, нам нужно съездить на дачу.
Дачный дом встретил их промозглой февральской сыростью и запахом нежилого помещения. Алла включила свет и старый обогреватель, а Сергей сразу направился к лестнице на чердак.
— Ты правда думаешь, что там что-то есть? — Алла выглядела скептически. — Может, это чья-то глупая шутка?
— Должен проверить, — упрямо ответил Сергей. — После той странной гостьи я готов поверить во что угодно.
Чердак был заставлен старыми вещами, накрытыми пыльными простынями. В углу, как и говорилось в сообщении, стояли старые лыжи. Сергей отодвинул их и увидел небольшой сейф, вмонтированный в стену.
— Ты знала про это? — спросил он сестру.
Алла покачала головой.
— Первый раз вижу.
Сергей осмотрел сейф. Обычный кодовый замок, четыре цифры.
— Какой может быть код? — он задумался.
— Попробуй дату её рождения, — предложила Алла.
Сергей набрал 1953 — год рождения матери. Замок не открылся.
— Может, твой день рождения? Ты же старший.
Он набрал 1984 — ничего.
— А твой? — он посмотрел на сестру.
— 1989, — ответила она.
Замок щёлкнул и открылся. Внутри лежала старая тетрадь в потёртой обложке и конверт.
— Дневник? — предположила Алла.
Сергей осторожно взял тетрадь. На первой странице мамин почерк, дата — три года назад, как раз когда произошла та история с документами.
«Сегодня я совершила ошибку, которая может стоить мне сына. Но у меня не было выбора…»
Он пролистал несколько страниц — мать подробно описывала ситуацию с Еленой Викторовной, свои страхи, решение оформить доверенность на Аллу. И свою боль от того, что Сергей неправильно всё понял и оборвал отношения.
В конверте оказались документы — оригиналы свидетельств о праве собственности на квартиру и дачу, завещание, где мать в равных долях распределяла имущество между детьми, и письмо, адресованное Сергею.
«Дорогой сын,
Если ты читаешь это письмо, значит, со мной что-то случилось. Я хочу, чтобы ты знал правду…»
Сергей не смог читать дальше — слёзы застилали глаза. Он передал письмо Алле.
— Прочитай вслух, пожалуйста. Я не могу.
Алла начала читать:
«Дорогой сын,
Если ты читаешь это письмо, значит, со мной что-то случилось. Я хочу, чтобы ты знал правду. Никогда, ни на минуту я не переставала любить тебя. Всё, что я делала, было ради защиты нашей семьи. Я знаю, ты считаешь, что я предпочла Аллу, но это не так. Вы оба — моя жизнь, моё сердце, разделённое на две равные части.
Я не виню тебя за то, что ты отвернулся от меня. Я понимаю, как это выглядело со стороны. Но знай: всё, что у меня есть, всегда принадлежало вам обоим. И дача, и квартира — всё это ваше наследство, которое должно быть разделено поровну.
Надеюсь, когда-нибудь ты найдёшь в себе силы простить свою глупую мать, которая не смогла всё объяснить правильно. И помни: что бы ни случилось между нами, моя любовь к тебе неизменна.
Твоя мама».
Они молча стояли на пыльном чердаке, каждый погружённый в свои мысли.
— Кто мог прислать то сообщение? — наконец спросила Алла. — Кто знал про сейф?
Сергей покачал головой.
— Не знаю. Но это тот же человек, который приходил ко мне в образе мамы. Я уверен.
Вечером, когда они вернулись в больницу, их встретила взволнованная медсестра.
— Она пришла в сознание! Ненадолго, но врач сказал — это хороший знак.
Они по очереди заходили к матери. Она была слаба, едва могла говорить, но её глаза были открыты, и она узнавала их. Когда Сергей вошёл, по её щеке скатилась слеза.
— Мама, прости меня, — прошептал он, сжимая её руку. — Я всё знаю. Мы нашли письмо, документы. Я был таким …
Она слабо улыбнулась и чуть сжала его пальцы.
— Значит, она нашла тебя, — еле слышно произнесла мать.
— Кто, мама? — Сергей наклонился ближе. — Кто приходил ко мне?
— Мама, — прошептала Ольга Петровна. — Моя мама.
Сергей замер. Его бабушка умерла пятнадцать лет назад.
— Что ты говоришь, мама? Бабушки давно нет.
— Она обещала, — еле слышно произнесла мать. — Когда умирала… обещала присмотреть за нами. Сказала… если случится беда… она придёт. Я видела её… здесь… она сказала, что пойдёт к тебе…
Сергей почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он вспомнил ту женщину на пороге — её глаза, голос, манеры. Да, она была похожа на его мать. Но теперь, когда он думал об этом, в ней было что-то и от бабушки — та же прямая спина, те же жесты.
— Отдыхай, мама, нужно восстанавливаться. Мы с Аллой рядом. Теперь всё будет хорошо.
Прошло полгода.
Ольга Петровна медленно, но верно восстанавливалась после инсульта. Она вернулась домой, где за ней по очереди ухаживали Сергей с Мариной и Алла. Брат и сестра наконец помирились, снова став одной семьёй.
В один из тёплых августовских дней они все вместе сидели на веранде дачного дома. Ольга Петровна, уже окрепшая, разливала чай, а Сергей рассказывал очередную историю из детства, заставляя всех смеяться.
— А помнишь, как бабушка учила нас с Аллкой печь? — спросил он мать. — И как я умудрился рассыпать всю муку?
Ольга Петровна улыбнулась.
— Конечно, помню. Мама тогда не рассердилась, только сказала: «Главное, чтобы в семье был мир. Остальное — мука».
Они замолчали, каждый думая о своём. Вдруг лёгкий ветерок пронёсся по веранде, зашелестел страницами книги, лежащей на столе, качнул занавеску.
— Она здесь, — неожиданно произнесла Ольга Петровна. — Я чувствую.
Сергей не стал спорить или переубеждать мать. После того случая он многое переосмыслил и понял: есть вещи, которые нельзя объяснить логикой. Иногда нужно просто принять их и быть благодарным.
— Спасибо, бабушка, — тихо произнёс он, глядя на колышущуюся занавеску. — За то, что вернула нас друг другу.
Ему показалось, что ветер стал теплее, словно кто-то невидимый ласково коснулся его щеки. Сергей улыбнулся и повернулся к своей семье. К людям, которых он едва не потерял из-за гордости и обиды.
— Знаете что, — сказал он, поднимая чашку. — Давайте выпьем за семью. За то, чтобы никогда больше не терять друг друга из-за недопонимания. И за то, чтобы у нас всегда был ангел-хранитель, который укажет правильный путь, когда мы заблудимся.
Они подняли чашки, и солнечный луч, пробившийся сквозь листву, на мгновение озарил их лица тёплым светом. Словно кто-то свыше улыбнулся, глядя на воссоединившуюся семью.
