— Надо же, у тебя даже гостиничный шампунь пахнет женскими духами.
Виктор замер на пороге с чемоданом. Марина стояла у окна, почти в тени, спиной к нему. Он подумал было, что ослышался.
— Что? — Виктор осторожно поставил чемодан.
— Шампунь. Из гостиницы, — Марина повернулась. Её лицо оставалось спокойным, почти безразличным. — Там в ванной стоит целая коллекция из твоих командировок. Разложила сегодня по полочкам, пока тебя не было.
Он медленно снял куртку. В комнате стало неуютно тихо.
— Устал с дороги? — спросила Марина, проходя мимо него на кухню. — Ужин разогрею. У нас, кстати, Света заходила. Помнишь, соседка с пятого этажа? Спрашивала, правда ли, что ты на два дня в эту, как её… — она сделала паузу, — Егорьевку ездил?
— В Егорьевку, да, — Виктор прошёл на кухню следом за ней.
— Странно. Говорит, тебя там с какой-то женщиной видели. Знакомой твоей. Представляешь? — Марина дёрнула плечом, словно отмахиваясь от мухи. — Надо же такое придумать. А женщину, говорит, Ирой звали.
Виктор прислонился к дверному косяку. Сорок лет семейной жизни, а он до сих пор не знал, как ведёт себя Марина, когда злится по-настоящему.
— Марин…
— Молока добавить? — прервала она, указывая на кастрюлю с супом.
— Не надо.
— А Светка знаешь что ляпнула? — Марина заговорила быстрее, не оборачиваясь. — Сказала, что вы с этой Ирой в обнимку шли. По улице. Представляешь? Я ей говорю — ты что, Светка, сдурела? Мой Виктор в гостинице ночевал. Он мне десять раз звонил оттуда.
Она резко закрыла крышку кастрюли. Звук гулко разнёсся по кухне.
— Я ей так и сказала — мой муж всегда в гостинице останавливается. Даже из принципа — знаешь, как он не любит по чужим углам ночевать.
Виктор молчал. Чувствовал — вот-вот грянет буря.
— Ты же в гостинице был? — Марина наконец повернулась к нему, прямо глядя в глаза.
— Ты сама говоришь, я тебе оттуда звонил, — осторожно ответил он.
Марина тихо вздохнула, затем взяла ложку и начала помешивать суп.
— А знаешь, почему разводятся после сорока лет брака? — спросила она ни с того ни с сего.
— Почему? — у него пересохло в горле.
— Потому что суд наконец-то рассматривает дело, — её голос звучал так обыденно, будто она зачитывала кулинарный рецепт.
Виктор подошёл к столу и сел, тяжело опустив руки.
— Ты прости, что я так сразу с порога, — вдруг сказала Марина спокойнее. — Светка эта… разнервничала меня. Ну, рассказывай, как съездил?
— Нормально, — он смотрел не на жену, а на клеёнку с выцветшим узором. — Договор подписали. Техника будет.
— И гостиница хорошая попалась?
— Обычная. Районная.
Марина поставила перед ним тарелку с супом, села напротив.
— Что-то ты бледный. Приболел?
— Нет, просто устал.
— Ну конечно, — она кивнула. — Ночевать в гостинице — это всегда тяжело. Не то что у знакомых.
— Марин, ты о чём? — он поднял на неё взгляд.
Она улыбнулась, но глаза остались холодными.
— Да так, ни о чём. Кушай, остынет.
Суп был горячим, но Виктору казалось, что он глотает лёд. Ложка за ложкой, он оттягивал момент, когда придётся заговорить.
— А ты помнишь Ирку Соловьёву? — вдруг спросила Марина, отламывая кусок хлеба. — Ну, она ещё в параллельном классе училась. Рыженькая такая.
— Смутно, — он замешкался. — С косичками, что ли?
— Да какие там косички, шевелюра копной была, — Марина фыркнула. — Она, оказывается, в Егорьевке этой живёт. Представляешь? После техникума туда распределили, так и осталась. Светка говорит, встречала её пару лет назад на вокзале.
— Да? — Виктор сглотнул. Ложка застыла в воздухе.
— Мир тесен, правда? Ты суп-то ешь, не отвлекайся, — она подперла щёку рукой. — Так вот, рыжая эта… Говорят, одна живёт. Муж сбежал лет десять как. Ты бы мог с ней пересечься там, в Егорьевке-то?
— В городе с десятью тысячами населения? — он посмотрел ей в глаза. — Вряд ли.
— А вот Светка божится, что видела. Говорит, родственница её там живёт, приезжала к ней на выходные. Гуляли по центру — и тут вы. Под ручку.
Тишина повисла между ними, как топор над плахой.
— С каких пор ты Светкиным сплетням веришь? — тихо спросил Виктор.
Марина отвела взгляд, поднялась, чтобы поставить чайник.
— Знаешь, за сорок лет я многому научилась, — проговорила она, не оборачиваясь. — Например, понимать, когда у тебя глаза бегают. Как сейчас.
Он отложил ложку. Кухня, знакомая до последней трещинки на потолке, вдруг стала чужой и враждебной.
— Ты специально проверяешь? — спросил он. — Следишь за мной через свою Светку?
— Я? — Марина обернулась, подняв брови. — Вить, ты с дороги, видимо, совсем голову потерял. С чего бы мне за тобой следить?
— А откуда тогда эти намёки? Шампунь какой-то… Ира эта…
— Забыла спросить, — перебила Марина, не обращая внимания на его слова, — ты мусор выбросил перед отъездом? Пакет-то оставался…
Виктор смотрел на её спину, на привычный домашний халат с протёртым поясом, и что-то сжималось внутри.
Вечер тянулся невыносимо. Телевизор бормотал что-то неразборчивое. Марина вязала, изредка поглядывая на мужа поверх очков. Виктор перелистывал газету, не читая.
— Ты бы лёг пораньше сегодня, — сказала Марина, не отрываясь от спиц. — С дороги всё-таки.
— Да не устал я, — он отложил газету. — Марин, давай поговорим?
— О чём? — она подняла взгляд. — О том, как в гостинице спалось?
— Хватит уже. С чего ты взяла…
— Ты куртку снимал, я чек из кармана достала, — спокойно ответила она. — Гостиница «Юбилейная». Егорьевка. На одного. Вчерашняя дата. Виктор Сергеевич Гаврилов. И печать есть, всё честь по чести.
Виктор замолчал, глядя на неё.
— Сдачу нашла, — продолжила Марина. — И ключ. Со штампом гостиницы. Всё правильно, Вить. Ты был в гостинице. Звонил оттуда. Заплатил.
— Так в чём проблема? — он развёл руками.
Марина отложила вязание.
— Я утром в прачечную твои вещи разбирала и нашла женский волос на рубашке. Рыжий. Длинный, — она поправила очки. — А потом позвонила Светка. Совпадение, да?
— Марин…
— Дослушай, — она подняла руку. — Ты ведь правда был в гостинице. Оформился, заплатил. А потом ушёл ночевать к ней, к этой… Ирке своей рыжей. И утром вернулся, забрал вещи и уехал.
Виктор встал, прошёл к окну. За стеклом мигала вывеска круглосуточного магазина.
— Не думал, что ты такой следователь, — сказал он наконец.
— За сорок лет поневоле научишься, — она горько усмехнулась. — Я ведь помню, как ты в неё влюблён был. В школе ещё. Всё вокруг неё круги нарезал.
— Это было полвека назад!
— Видимо, не прошло, — она пожала плечами. — Не то чтобы я удивлена. Ирка всегда яркая была, весёлая. Не то что я.
— Да ничего не было!
— А рубашка с рыжим волосом?
— Мало ли, может, в автобусе кто-то сидел рядом!
Марина посмотрела на него долгим взглядом.
— Вить, я ведь не кричу. Не истерю. Просто хочу знать правду.
— Правду? — он резко повернулся. — Правда в том, что я бронь в гостинице не отменил, потому что на всякий случай… Но у Ирки крыша текла, я ремонт помог сделать.
— Среди ночи? — поджала губы Марина.
— Да нет! — Виктор провёл рукой по лицу. — Днём, понимаешь? В свободное от работы время. А потом поздно стало, она настояла, чтобы я остался. Диван постелила в гостиной.
— И всё?
— Всё.
— И волос рыжий на рубашке с плеча просто случайно прилип?
— Марин, мы сидели, чай пили, она мне про свою жизнь рассказывала. Может, и прислонилась случайно, не знаю я!
Марина вздохнула, снова взялась за вязание.
— Наверное, у неё квартира уютная. Не то что наша старая хрущёвка.
— Обычный деревенский дом. Ничего особенного.
— И тапочки у неё, наверное, новые, — она улыбнулась краешком губ. — Не драные, как у нас.
— Да хватит уже! — не выдержал Виктор. — Что ты хочешь услышать?
— Утром звонил Андрей, — вдруг сказала Марина, меняя тему. — Сашка болеет. Внучку не с кем оставить. Просил, чтобы я завтра приехала помочь.
— И ты?
— Билет на электричку купила. Утром уеду, — она отложила вязание. — Останешься один. Может, позвонишь Ирке своей, пригласишь в гости? Раз уж вам так хорошо вместе.
Виктор молча смотрел, как Марина складывает вещи в старенькую дорожную сумку. Каждое её движение было спокойным, выверенным — словно не собраться к сыну нужно было, а уйти навсегда.
— Я пойду в магазин, — вдруг сказал он. — Тебе в дорогу купить что-нибудь. Ехать всё-таки три часа.
— Не нужно, — отрезала она. — Я уже всё взяла.
— Марин, — он сделал шаг к ней, — ты серьёзно думаешь, что у меня что-то было с Иркой?
Она отложила в сторону кофту и выпрямилась.
— А разве нет? Сам же признался, что ночевал у неё.
— Но не в том смысле, который ты придумала!
— Я ничего не придумывала, — Марина сложила руки на груди. — Ты сам всё рассказал. Очень складно получилось.
— Да пойми ты! — Виктор сжал кулаки. — Не было ничего! Переночевал, и всё.
— И врал мне потом. Зачем? — она прищурилась. — Если всё так невинно, почему было не сказать правду?
Виктор отвернулся к окну.
— Потому что знал, как ты отреагируешь. Вот так же — будешь пилить и изводить меня подозрениями.
— Пилить? — её губы дрогнули. — За сорок лет хоть раз я тебя пилила?
Он промолчал.
— Хоть один раз я закатывала истерики? Обвиняла? Следила? — Марина подошла к нему. — Вить, посмотри на меня.
Он медленно повернулся.
— Я просто хочу понять, — тихо продолжила она. — Что между вами было? Или есть? Если ты… если тебе хочется чего-то нового, я пойму. В конце концов, мы уже старые. И я не та, что раньше.
— Да что ты выдумываешь! — возмутился он. — Какое «новое»? У нас дети, внуки…
— Это не ответ, — её голос был спокоен, только руки едва заметно дрожали. — Я спросила, есть ли у тебя что-то с ней?
Виктор посмотрел ей в глаза. И вдруг понял, что не может больше лгать — ни ей, ни себе.
— Я увидел её случайно, — начал он, отводя взгляд. — Она меня сама окликнула на улице. Узнала. И так совпало, что уже было поздно, автобусы не ходили… Я думал переночевать в гостинице, но она настояла, чтобы я остался у неё. Сказала, что дом большой, места много.
Марина кивнула, мол, продолжай.
— Она наготовила всего, мы сидели, вспоминали школу, разговаривали, — продолжал Виктор. — Ирка живёт одна, ей поговорить не с кем… Ну, выпили немного, что уж теперь. Она всё спрашивала про тебя, про детей. А потом…
Он замолчал, глядя в пол.
— А потом? — тихо спросила Марина, будто боясь спугнуть его признание.
— А потом она вдруг взяла меня за руку и сказала, что всегда меня любила. И что когда мы с тобой начали встречаться, она плакала ночами, — его голос стал глуше. — Что всю жизнь помнила…
Марина прикрыла глаза, словно от удара.
— Она сказала, что всегда хотела мне сказать это, но не было случая, — Виктор сжал переносицу. — Что её брак распался из-за этого. Потому что она никогда не забывала меня.
— И ты… — Марина подняла на него глаза. — Ты что?
Виктор судорожно вздохнул.
— Я испугался, Марин. Сказал, что мне пора спать. Ушёл в эту её гостиную, на диван.
— И всё? — В её голосе слышалось недоверие.
— Утром она как ни в чём не бывало приготовила завтрак, — Виктор попытался улыбнуться, но вышло криво. — Была весёлая, смеялась. Даже обнимать полезла на прощание.
Марина долго молчала, глядя куда-то сквозь него.
— А ты? Ты что почувствовал? — спросила она наконец. — Когда она сказала, что любит тебя?
Он замялся, подбирая слова.
— Удивился. Смутился. Не знал, что сказать.
— И только? — она прищурилась. — А вдруг где-то в глубине души тебе было приятно? Вдруг ты тоже вспомнил что-то… школьное?
— Марин, — Виктор подошёл ближе, — я ведь сорок лет с тобой прожил. А не с ней.
— По привычке, может быть? — её голос дрогнул. — По обязанности?
Виктор замер, глядя на жену. В её глазах стояли непролитые слёзы, но держалась она прямо, гордо. Как всегда.
— По привычке? — повторил он тихо. — Ты правда так думаешь?
Марина отвернулась, снова взявшись за сумку.
— Не знаю. Наверное, нет. Просто… ты ведь соврал мне. Впервые за все эти годы.
Виктор медленно опустился на край кровати.
— Соврал, — признал он. — Потому что струсил. Думал, ты решишь, будто между нами что-то было.
— А разве не было? — она повернулась. — Разве вы не сидели за столом, вспоминая молодость? Разве она не говорила тебе, что любит? Разве ты не испытал… что-то?
Он поднял на неё глаза, и Марина вдруг увидела в них то, чего не ожидала, — слёзы.
— Испытал, — голос Виктора дрогнул. — Стыд.
— Стыд? — она замерла с кофтой в руках.
— Да, — он с силой провёл ладонью по лицу. — За то, что в доме чужой женщины, пока ты ждёшь дома. За то, что она говорит мне такие слова, а я слушаю. За то, что я позволил этому зайти так далеко.
Виктор встал, подошёл к тумбочке и достал оттуда бумажник.
— Вот, — он протянул ей потрёпанную фотографию. — Я всегда ношу её с собой.
Марина взяла снимок. На нём они стояли молодые, улыбающиеся, у роддома. Она с младенцем на руках, Виктор обнимает её за плечи, гордый, счастливый.
— А у Ирки даже фотографии нашей школьной нет, — тихо сказал он, — ничего нет. Только выдуманная любовь длиной в полвека.
Виктор сел рядом с женой, взял её руки в свои.
— Знаешь, что я понял тогда, у неё в доме? — его голос звучал глухо. — Что всё могло быть иначе. Я мог жениться на ней, а не на тебе. И не было бы этих сорока лет. Не было бы наших детей и внуков. Не было бы этой жизни.
Марина молчала, крепко сжимая фотографию.
— Я испугался не её признания, — продолжил он, и слёзы наконец покатились по его щекам. — Я испугался собственных мыслей. Того, что на миг представил — а что, если бы? И мне стало страшно, Марин. От одной мысли, что я мог тебя не встретить.
Она подняла голову, встретившись с ним взглядом.
— И ты поэтому соврал про гостиницу?
— Да, — он кивнул. — Потому что не знал, как объяснить. Испугался, что ты не поймёшь.
Марина положила руку ему на плечо.
— Дурак ты, Витя, — сказала она тихо, с неожиданной нежностью. — Сорок лет вместе, а ты всё ещё боишься меня.
Она достала из шкафа свой старый халат и положила его поверх собранных вещей.
— Сашка с Андреем справятся и без меня, — сказала она. — Не маленькие уже.
— Ты не поедешь? — он поднял на неё полные надежды глаза.
— А кто за тобой присмотрит? — Марина улыбнулась. — Вон куда тебя на старости лет занесло. К рыжей Ирке.
Виктор осторожно обнял её.
— Господи, Марин, как же я тебя люблю, — прошептал он ей в плечо. — Прости меня. За всё прости.
Она гладила его по седым волосам и думала о том, что за сорок лет это был первый раз, когда её Витя заплакал у неё на плеч.
