Виктор стоял у окна, наблюдая, как дождь превращает улицу в зеркало. Где-то там, в этом размытом пейзаже, была другая жизнь — та, которую он когда-то делил с Аней. Сейчас его жизнь напоминала этот пейзаж: все очертания размыты, а прошлое отражается искаженно, но всё ещё узнаваемо.
Телефон в его руке казался неподъёмным. Пятнадцать лет назад он звонил Ане по любому поводу: чтобы рассказать анекдот, пожаловаться на начальника, спросить, что купить к ужину. Десять лет назад — чтобы обсудить раздел имущества и график посещения сына. Последние годы — только по неотложным вопросам, связанным с Костей. И вот теперь ему предстояло позвонить ей по совершенно неожиданному поводу.
Он нажал кнопку вызова. Длинные гудки резали тишину комнаты.
— Алло, — голос Ани был таким же, как всегда: ровным, с едва уловимой хрипотцой.
— Привет, это я, — начал Виктор и запнулся.
— Я вижу, что ты. Что-то с Костей? — в её голосе мелькнула тревога.
— Нет, с ним всё в порядке. Я… по другому вопросу.
Пауза.
— Слушаю.
Виктор глубоко вздохнул.
— Мама попала в больницу. Перелом шейки бедра. Ей сделали операцию, но нужен уход. Ирина в командировке на две недели, а я с работы не могу уйти. Может, ты… — он не успел закончить.
— Десять лет как развелись, а ты меня зовешь своей мамаше я помогать? Сами справитесь, — отрезала Аня.
Её ответ не был неожиданным, но всё равно кольнул. Виктор помолчал, глядя на серое небо за окном.
— Я понимаю. Но ты же знаешь, что Валентина Петровна всегда хорошо к тебе относилась. Даже после развода.
— Виктор, — в её голосе появились знакомые нотки усталого раздражения, — давай не будем. У меня своя жизнь, у тебя — своя. У меня работа, дом, личные дела. Я не могу всё бросить и бежать нянчиться с твоей мамой.
— А мы с тобой когда-то были семьёй, — тихо произнёс Виктор.
— Вот именно — были. Прошедшее время.
Виктор сжал переносицу. Он знал, что поступает нечестно, давя на её чувство долга.
— Хорошо, извини, что побеспокоил, — сказал он и повесил трубку.
Аня смотрела на погасший экран телефона. Сердце стучало слишком быстро для обычного разговора с бывшим мужем. Десять лет прошло, а он всё ещё мог выбить её из колеи одним звонком.
Валентина Петровна. Статная женщина с пронзительными серыми глазами и железной волей. Тогда, в первые годы их брака, Аня её побаивалась. Потом научилась уважать. А перед самым разводом они сблизились настолько, что иногда Ане казалось — свекровь понимает её лучше, чем собственный муж.
Аня покачала головой, отгоняя воспоминания, и вернулась к работе. Строительная компания, где она трудилась главным бухгалтером, переживала не лучшие времена. Завтра совещание с инвесторами, и ей нужно подготовить отчёт.
Но цифры путались, мысли возвращались к звонку Виктора. «Он даже не поинтересовался, как я живу», — думала Аня, злясь на саму себя за то, что это её задевает.
Из задумчивости её вывел звонок от сына.
— Мам, ты слышала про бабушку? — голос Кости, ломающийся по-взрослому в свои семнадцать, звучал встревоженно.
— Только что разговаривала с твоим отцом.
— И что ты ему сказала?
Аня помедлила. То, что казалось правильным во время разговора с Виктором, сейчас, в разговоре с сыном, выглядело не так однозначно.
— Что у меня своих дел полно.
— Мам, — Костя сделал паузу. — Это же бабушка. Она всегда меня поддерживала. И тебя тоже, даже когда вы с отцом…
— Костя, давай не сейчас, ладно? У меня правда много работы.
— Работа важнее? — в его голосе прозвучала не по возрасту горькая ирония.
Аня вздохнула.
— Я подумаю, хорошо? Но ничего не обещаю.
Костя помолчал.
— Она всегда говорила, что ты — самый сильный человек из всех, кого она знает. Сильнее отца, сильнее её самой.
— Она так говорила? — Аня не смогла скрыть удивления.
— Да. И ещё она говорила, что у тебя доброе сердце, которое ты прячешь за цифрами и графиками.
Аня усмехнулась.
— Узнаю Валентину Петровну. Мастер психологических манипуляций.
— Это не манипуляция, мам. Это правда.
После разговора с сыном Аня не могла сосредоточиться на работе. Она вышла из офиса и побрела по вечернему городу, не замечая моросящего дождя.
Странно, но она никогда не испытывала к Валентине Петровне той неприязни, которую принято питать к свекровям. Может, потому что та никогда не лезла в их жизнь с непрошеными советами? Или потому что во время развода не пыталась очернить Аню в глазах сына, как это делал сам Виктор?
Аня помнила тот вечер, когда пришла забирать последние вещи из их общей квартиры. Виктора не было, а Валентина Петровна заварила ей чай и сказала: «Ты правильно делаешь, что уходишь. Мой сын — замечательный человек, но плохой муж. Как и его отец».
Сейчас, бредя по мокрому тротуару, Аня вдруг поняла, что та фраза стала для неё своеобразным отпущением грехов. Разрешением не чувствовать себя виноватой за разрушенную семью.
Она достала телефон и набрала номер.
— Виктор? Это я. Скажи адрес больницы.
Палата была стандартной: четыре кровати, серые стены, запах лекарств. Валентина Петровна выглядела неожиданно маленькой среди белых простыней. Её всегда идеально уложенные волосы сейчас беспорядочно рассыпались по подушке.
— Анечка? — глаза женщины расширились от удивления. — Ты зачем пришла?
— Проведать вас, Валентина Петровна. Как вы себя чувствуете?
— Как курица с переломанным крылом. Беспомощно и глупо, — она попыталась улыбнуться, но гримаса боли исказила её лицо.
Аня присела на край кровати и взяла её руку. Кожа была сухой и горячей.
— Виктор сказал, вам нужна помощь.
— Виктор преувеличивает. Мне нужен только покой и хороший уход в больнице, — Валентина Петровна поджала губы. — Не верю, что он тебя побеспокоил этим.
— Он не только меня побеспокоил, но и успел Косте позвонить.
— А этот негодник ещё и внука подключил! — Валентина Петровна покачала головой, но в её глазах промелькнула гордость. — Весь в меня. Всегда использует все доступные ресурсы.
Аня невольно улыбнулась. Неудивительно, что Виктор вырос таким настойчивым, с такой-то матерью.
— Врачи говорят, вас скоро выпишут. Но дома нужен будет уход.
— Я справлюсь. Не первый раз живу одна, — отрезала Валентина Петровна.
— С переломом шейки бедра? — Аня подняла бровь. — Не думаю.
Женщины смотрели друг на друга: две сильные личности, привыкшие всё контролировать, не показывать слабость.
— Послушайте, — сказала наконец Аня. — Я предлагаю сделку. Вы переезжаете ко мне на время реабилитации. У меня трёхкомнатная квартира, места хватит. Но никаких вмешательств в мою жизнь. Никаких комментариев о моём режиме дня, гардеробе или питании. И никаких разговоров о Викторе.
Валентина Петровна долго смотрела на Аню, потом медленно кивнула.
— Согласна. Но с одним условием: я буду платить за своё проживание.
— Это не гостиница, Валентина Петровна.
— Тем не менее. Я не привыкла быть обузой.
Аня вздохнула. Вот откуда у Виктора это упрямство.
— Хорошо. Будете платить за продукты.
— И за лекарства.
— Договорились.
Виктор не мог поверить своим ушам, когда Аня позвонила и сообщила, что забирает его мать к себе на реабилитацию.
— Но почему? — спросил он, всё ещё ошеломлённый.
— Потому что твоя мать — единственный человек в твоей семье, кто всегда вёл себя достойно, — ответила Аня и повесила трубку.
Он стоял с телефоном в руке, глядя в пространство. Что-то в её голосе… какая-то новая нотка. Не злость, не раздражение. Что-то другое, чего он не мог распознать.
На следующий день он приехал в больницу, чтобы помочь перевезти мать. Аня уже была там, помогала Валентине Петровне собирать вещи. Они переговаривались короткими фразами, как давние соратники, понимающие друг друга с полуслова.
— Привет, — сказал Виктор, чувствуя себя лишним.
Аня кивнула, не глядя на него. Она выглядела… иначе. Не внешне — она всегда следила за собой, даже в худшие времена их брака. Но что-то в её осанке, в движениях было другим. Более свободным, что ли.
— Сын, — Валентина Петровна протянула руку. — Не стой столбом, помоги занести сумки в машину.
Они спустились вниз. Аня шла впереди, поддерживая Валентину Петровну, которая передвигалась на костылях. Виктор нёс сумки.
У выхода из больницы их ждал тёмно-синий «Фольксваген».
— Ты сменила машину? — удивился Виктор.
— Два года назад, — ответила Аня, помогая свекрови устроиться на переднем сиденье.
— А, — он кивнул, чувствуя себя идиотом. Конечно, у неё теперь своя жизнь, о которой он почти ничего не знает.
— Сумки можешь положить в багажник, — сказала она, не глядя на него.
Виктор молча выполнил просьбу. Закрыв багажник, он замер, не зная, что делать дальше.
— Ты чего стоишь? — окликнула его мать. — Садись в машину. Поедешь с нами, поможешь обустроиться.
Виктор вопросительно посмотрел на Аню.
— Садись, — кивнула она. — Нам действительно нужна помощь с вещами и обустройством комнаты.
Он сел на заднее сиденье, ощущая странное смещение реальности. Вот они втроём, в одной машине, как десять лет назад. Только тогда рядом с ним сидел маленький Костя, а сейчас пустое место.
Аня включила радио. Играла какая-то незнакомая Виктору мелодия.
— Что это? — спросил он, просто чтобы нарушить молчание.
— Людовико Эйнауди, — ответила Аня. — Итальянский композитор.
— Не знал, что ты слушаешь классику.
— Многого не знал, — пробормотала она себе под нос, но он услышал.
Валентина Петровна бросила на него быстрый взгляд в зеркало заднего вида. В нём читалось неодобрение.
Остаток пути они провели в молчании, нарушаемом только звуками фортепиано.
Квартира Ани оказалась совсем не такой, какой её представлял Виктор. Он ожидал увидеть что-то функциональное, минималистичное — в духе Аниной любви к порядку. Но пространство, в которое они вошли, было полно цвета и света. Жёлтые стены в прихожей, ярко-синий диван в гостиной, полки с книгами до потолка и — что удивило его больше всего — живые цветы повсюду.
— Здесь… красиво, — сказал он, оглядываясь.
— Спасибо, — сухо ответила Аня. — Валентина Петровна будет жить в гостевой комнате. Там нужно передвинуть кровать и поставить прикроватный столик поближе.
Виктор кивнул и последовал за ней. Гостевая комната была небольшой, но уютной. Светло-зелёные стены, белая мебель, широкое окно с видом на парк.
— Помоги мне передвинуть кровать к окну, — сказала Аня. — Валентине Петровне будет приятно смотреть на деревья.
Они взялись за разные концы кровати. Их пальцы на мгновение соприкоснулись, и Виктор почувствовал, как по его телу пробежала дрожь. Аня отдёрнула руку, словно обжёгшись.
— Прости, — пробормотал он.
— Всё в порядке, — её голос звучал напряжённо. — Давай закончим с обустройством.
Они работали молча, изредка обмениваясь короткими фразами по делу. Валентина Петровна сидела в кресле, наблюдая за ними с непроницаемым выражением лица.
— Знаешь, Аня, — сказала она вдруг, — ты могла бы стать дизайнером. У тебя отменный вкус.
— Спасибо, Валентина Петровна, но я предпочитаю цифры. Они надёжнее, — Аня улыбнулась. — Хотите чаю?
— С удовольствием.
Виктор смотрел, как они общаются — непринуждённо, будто и не было этих десяти лет раздельной жизни. Что-то сжалось у него в груди — то ли зависть, то ли сожаление.
— Виктор, ты чего застыл? — окликнула его мать. — Иди, помоги Ане на кухне.
Он вздрогнул и направился на кухню. Аня стояла у плиты, ожидая, пока закипит чайник.
— Извини за всё это, — сказал он, прислонившись к дверному косяку.
— За что именно?
— За то, что втянул тебя в эту ситуацию. Знаю, у тебя своя жизнь, и я не имел права…
— Действительно не имел, — перебила она его. — Но я делаю это не для тебя, а для твоей матери. И для Кости.
Виктор кивнул.
— Всё равно, спасибо.
Чайник закипел. Аня начала доставать чашки из шкафчика, и Виктор автоматически протянул руку, чтобы помочь. Их пальцы снова соприкоснулись, и на этот раз ни один из них не отдёрнул руку.
— Как ты? — спросил он тихо. — По-настоящему, как ты?
Аня посмотрела на него — впервые за весь день прямо в глаза.
— Нормально, Витя. Живу, работаю. Пытаюсь не совершать прежних ошибок.
Он хотел спросить, считает ли она их брак ошибкой, но не решился.
— А ты? — спросила она после паузы.
— Так же. Работа, дом, Ирина…
— Как она? — в голосе Ани не было ни враждебности, ни любопытства. Простой вежливый вопрос.
— Хорошо. Занята постоянно. Сейчас в командировке в Питере.
— Она знает, что твоя мама будет жить у меня?
Виктор отвёл взгляд.
— Нет ещё. Я не успел ей сказать.
Аня усмехнулась.
— Всё так же не умеешь говорить неприятные вещи близким людям?
Это было несправедливо, и они оба это знали. Он всегда говорил ей правду, даже когда это было больно. Даже про Ирину, с которой у него начался роман ещё до развода.
— Некоторые вещи не меняются, — сказал он, и в его голосе прозвучала горечь.
Аня вздохнула.
— Извини. Это было лишним.
Она поставила чашки на поднос и вышла из кухни. Виктор остался один, глядя в окно на вечерний город. Что-то не отпускало его, какое-то неясное чувство, которому он не мог дать определения.
Ночью Аня не могла уснуть. Присутствие Валентины Петровны в соседней комнате, визит Виктора — всё это всколыхнуло прошлое, которое она так старательно похоронила под слоями повседневных забот.
Она встала с кровати и подошла к окну. Город за стеклом жил своей ночной жизнью: светились окна в домах напротив, проезжали редкие машины, мигали фонари.
Аня вспомнила их последний разговор с Виктором перед разводом. Они сидели на кухне их общей квартиры, пили чай, как будто обсуждали что-то обыденное, а не крушение их семьи.
«Я больше не могу так жить, Витя, — сказала она тогда. — Мы как два незнакомца под одной крышей».
«Я знаю, — ответил он. — Я давно это знаю. Просто не хотел признавать».
«Это из-за неё?»
«Нет. То есть, не только. Мы с тобой… мы разные люди, Аня. Всегда были».
Она помнила, как кивнула тогда, соглашаясь. Но внутри у неё всё кричало: «Нет! Мы не были разными! Мы стали разными, потому что ты перестал меня видеть!»
Сейчас, стоя у окна своей новой квартиры, Аня думала: а что, если она ошибалась? Что, если проблема была не в том, что Виктор перестал её видеть, а в том, что она сама перестала показывать, кто она на самом деле?
Из задумчивости её вывел тихий стук в дверь.
— Аня? Ты не спишь? — голос Валентины Петровны звучал приглушённо.
Аня открыла дверь. Пожилая женщина стояла, опираясь на костыли, в ночной рубашке.
— Что-то случилось?
— Не могу уснуть. Непривычное место, — Валентина Петровна виновато улыбнулась. — И кое-что забыла спросить.
— Проходите, — Аня отступила, пропуская её в комнату.
Валентина Петровна медленно прошла к креслу у окна и опустилась в него, с облегчением вздохнув.
— Я хотела спросить про Костю. Он знает, что я здесь?
— Да, я ему звонила. Он обещал заехать завтра после школы.
Валентина Петровна кивнула.
— Хороший мальчик. На тебя похож.
Аня улыбнулась.
— Характером — да. А внешне — копия Виктора в его возрасте.
— Не только внешне, — задумчиво произнесла Валентина Петровна. — В нём есть и Витина мягкость. Это не всегда хорошо.
Аня удивлённо посмотрела на неё.
— Вы считаете мягкость недостатком?
— В избытке — да. Мягкие люди часто боятся делать выбор. Боятся причинить боль другим и в итоге причиняют ещё больше.
Аня молчала, обдумывая её слова.
— Как Виктор, когда не мог решиться на развод, даже понимая, что наш брак себя исчерпал, — сказала она наконец.
— Именно, — Валентина Петровна посмотрела на неё с одобрением. — Я пыталась воспитать его иначе, но не вышло. Он слишком похож на отца.
— А вы с мужем… почему вы расстались?
Валентина Петровна усмехнулась.
— По той же причине, что и вы с Виктором. Он не мог быть честным — ни со мной, ни с собой.
Они помолчали, глядя на ночной город за окном.
— Знаете, — сказала вдруг Аня, — я всегда удивлялась, почему вы встали на мою сторону при разводе. Ведь обычно матери защищают своих сыновей, даже когда те неправы.
Валентина Петровна долго смотрела на неё, потом сказала:
— Потому что я видела в тебе себя. Такой, какой я могла бы быть, если бы имела смелость уйти раньше.
Утром Аня проснулась от запаха кофе. Она вышла на кухню и обнаружила там Валентину Петровну, которая, опираясь на один костыль, колдовала у плиты.
— Доброе утро, — сказала Аня, подавляя зевок. — Вы что делаете? Вам же нельзя…
— Чепуха, — отмахнулась Валентина Петровна. — Я не привыкла сидеть без дела. К тому же, я нашла у тебя настоящий кофе в зёрнах. Не могла устоять.
Аня покачала головой.
— Мы же договаривались: никакого вмешательства в мою жизнь.
— Это не вмешательство, а благодарность, — Валентина Петровна поставила перед ней чашку дымящегося кофе. — Пей, пока горячий.
Аня сделала глоток и закрыла глаза от удовольствия.
— Божественно. Где вы научились так варить кофе?
— В молодости я работала в кафе, — Валентина Петровна села напротив, осторожно придерживая больную ногу. — Подрабатывала, пока училась в институте.
— Не знала, что вы учились в институте. Виктор никогда не рассказывал.
— Потому что сам не знал, — Валентина Петровна пожала плечами. — Я бросила учёбу на третьем курсе, когда забеременела. А потом как-то не сложилось вернуться.
Аня удивлённо посмотрела на неё. За все годы знакомства с семьёй Виктора она никогда не слышала эту историю.
— И кем вы хотели стать?
— Архитектором, — глаза Валентины Петровны на мгновение затуманились. — Я всегда любила создавать что-то новое. Строить.
— И не жалеете, что не доучились?
— Иногда жалею, — она сделала паузу. — Но знаешь, в жизни всегда приходится чем-то жертвовать. Я выбрала семью. И не могу сказать, что это был плохой выбор. У меня прекрасный сын и замечательный внук.
Аня кивнула, думая о своём выборе. Она тоже могла бы остаться с Виктором ради Кости. Но решила иначе.
— У каждого свой путь, — сказала Валентина Петровна, словно читая её мысли. — И за каждый выбор приходится платить.
Три недели пролетели незаметно. Валентина Петровна оказалась идеальной гостьей — не навязчивой, но и не отстранённой. Она помогала по дому в меру своих возможностей, не лезла с советами и не задавала лишних вопросов. Костя забегал почти каждый день, иногда оставался ночевать. Виктор появлялся дважды в неделю, привозил продукты и лекарства.
В эту пятницу он приехал раньше обычного. Аня только вернулась с работы и ещё не успела переодеться.
— Привет, — сказал Виктор, неловко переминаясь в прихожей. — Я не вовремя?
— Нет, проходи, — Аня пригладила волосы. — Валентина Петровна в своей комнате, читает.
Виктор кивнул, но не сдвинулся с места.
— Вообще-то я к тебе, — сказал он после паузы. — Можем поговорить?
Что-то в его голосе насторожило Аню.
— Конечно. Пойдём на кухню.
Они сели за стол. Виктор вертел в руках солонку, не решаясь начать разговор.
— Что-то случилось? — спросила Аня.
— Да. То есть, нет. Не знаю, как сказать…
— Просто скажи.
Виктор глубоко вздохнул.
— Ирина беременна. Мы решили пожениться.
Аня застыла. Она ожидала чего угодно, но не этого.
— Поздравляю, — сказала она наконец. — Вы давно вместе. Логичный шаг.
— Спасибо, — Виктор выглядел удивлённым её реакцией. — Но есть ещё кое-что. Нам предложили работу в Казани. Очень хорошую. Мы решили переехать.
— А как же твоя мать? — Аня почувствовала, как внутри неё что-то сжалось.
— Я хотел поговорить с тобой об этом. Мама… она не хочет ехать с нами. Говорит, что ей поздно менять город, что все её друзья здесь…
— И?
— И я подумал… может, она могла бы остаться с тобой? Не бесплатно, конечно. Мы будем помогать финансово, приезжать на выходные…
Аня смотрела на него, не веря своим ушам.
— Ты серьёзно сейчас предлагаешь мне, твоей бывшей жене, взять на себя ответственность за твою мать, пока ты уедешь строить новую семью в другом городе?
Виктор побледнел.
— Если ты так ставишь вопрос…
— А как его ещё ставить, Виктор? — Аня почувствовала, как внутри неё поднимается волна гнева. — Ты бросаешь свою мать на меня и думаешь, что деньги всё компенсируют?
— Я не бросаю! Я просто… Вы же так хорошо ладите. И тебе не придётся жить одной. И Костя сможет чаще бывать у тебя, если здесь будет ещё и бабушка…
— Прекрати, — Аня подняла руку. — Хватит оправдываться. Ты как всегда перекладываешь ответственность на других. Десять лет прошло, а ты не изменился.
Виктор опустил голову.
— Прости. Ты права. Это было глупо с моей стороны.
— Не глупо. Эгоистично, — Аня встала из-за стола. — Думаю, тебе лучше уйти.
— Но как же мама? Что мне ей сказать?
— Правду. Что ты уезжаешь в другой город с беременной любовницей и оставляешь её на произвол судьбы.
Виктор вскочил, его лицо исказилось от гнева.
— Не смей так говорить об Ирине! Она не любовница, а моя невеста!
— О, прости, — Аня скрестила руки на груди. — Видимо, это имеет значение для твоей матери, которую ты собираешься бросить.
Они стояли друг напротив друга, тяжело дыша, как боксёры в ринге.
— Что здесь происходит? — голос Валентины Петровны прервал их перепалку.
Они обернулись. Пожилая женщина стояла в дверях кухни, опираясь на трость.
— Мама, — Виктор шагнул к ней. — Мы просто разговаривали…
— Я слышала, — отрезала Валентина Петровна. — Стены здесь тонкие.
Она прошла к столу и села, морщась от боли в бедре.
— Значит, ты уезжаешь, — сказала она, глядя на сына.
— Да, — Виктор не смел поднять на неё глаза. — Нам предложили работу в Казани. И мы с Ириной…
— Я слышала про Ирину, — перебила Валентина Петровна. — Поздравляю. Наконец-то решил жениться.
В её голосе не было ни радости, ни осуждения — только усталость.
— Спасибо, — пробормотал Виктор. — Мама, я хотел поговорить с тобой о твоём будущем…
— Не стоит, — Валентина Петровна подняла руку. — Я уже всё решила. Я продам свою квартиру и перееду в пансионат для пожилых людей.
— Что? — в унисон воскликнули Аня и Виктор.
— Вы слышали. Я давно об этом думала. Там хороший уход, медицинская помощь, общение с ровесниками. И никто никому ничего не должен.
— Но, мама…
— Никаких «но», Виктор. Я всю жизнь заботилась о других. Пора подумать о себе.
Аня смотрела на свекровь с новым уважением. Эта женщина всегда умела принимать решения, не перекладывая ответственность на других. В отличие от её сына.
— Валентина Петровна, — сказала Аня, — вы можете остаться здесь. Не навсегда, но пока не найдёте подходящий пансионат. И потом… мы могли бы видеться иногда. Если вы захотите.
Валентина Петровна улыбнулась — впервые за весь разговор.
— Спасибо, Анечка. Но я уже выбрала место. И внесла предоплату.
Виктор смотрел на мать и бывшую жену, чувствуя себя лишним в этой комнате. Ему вдруг стало ясно, что эти две женщины связаны чем-то большим, чем просто родственные узы через него. Они понимали друг друга на каком-то уровне, недоступном ему.
— Я… мне пора, — сказал он, пятясь к выходу. — Я позвоню завтра.
Ни мать, ни Аня не ответили. Они смотрели друг на друга, словно вели безмолвный разговор.
Когда дверь за Виктором закрылась, Валентина Петровна вздохнула.
— Вот и всё. Круг замкнулся.
— О чём вы? — спросила Аня.
— О жизни, — Валентина Петровна поднялась, опираясь на трость. — Мы все делаем выбор. И за каждый платим свою цену.
Спустя два месяца Аня стояла у окна своей квартиры, глядя на осенний парк. Жёлтые листья кружились в воздухе, прежде чем упасть на мокрый асфальт. Валентина Петровна переехала в пансионат неделю назад. Костя помогал с переездом, а Виктор прислал деньги и извинения — у него не получалось приехать из-за работы.
Телефон в кармане Ани завибрировал. Сообщение от риелтора: покупатель согласен на её цену за квартиру.
Она улыбнулась. Через месяц она будет уже в Праге. Новая работа, новый город, новая жизнь. Без прошлого, которое постоянно напоминает о себе.
Конечно, Косте сначала будет сложно. Но он уже взрослый, скоро поступит в университет. А до Праги всего два часа полёта — он сможет приезжать на каникулы.
Валентина Петровна удивительно спокойно восприняла новость о её отъезде. «Я бы на твоём месте сделала то же самое», — сказала она. И в её глазах Аня увидела понимание.
Они все делают выбор. И платят свою цену. Но иногда цена свободы оказывается не такой высокой, как кажется поначалу.
Аня отвернулась от окна и начала собирать вещи. Впереди была целая жизнь.
