Общеизвестно и всем понятно, что фильм «Жестокий романс» (1984) – это вольная фантазия Эльдара Рязанова, а не скрупулёзная экранизация. Тут расставлены чисто рязановские акценты, и всё сделано в духе его знаковых кинолент.
Идеи, вложенные Александром Островским для читателя / зрителя, конца 1870-х, частично или полностью изменены. Тому пример – хмурое утро Ларисы и Паратова после волшебной ночи. По пьесе девушка прокатилась по Волге с компанией мужчин. Кого бы это смутило в середине 1980-х?
Да, сегодня поговорим о Юлии Капитоновиче Карандышеве. Да-да, уже не первый раз. Но есть нюанс! По пьесе этот Юлий не-Цезарь значится, как «молодой человек», что по меркам Российской Империи XIX века – строго до 30 лет.
Сопернику его, Паратову – за 30, что отражено в ремарке, то есть он перешёл в другую возрастную категорию, тогда как Вася Вожеватов – «очень молодой человек» — примерно 20-22 лет, и он по пьесе ещё не купец, а перспективный и крутой представитель фирмы.
Теперь смотрим на Карандышева, ибо речь будет о нём, тогда как остальные упомянуты лишь для примеров. Андрею Мягкову на момент съёмок было уже сильно за 40. Выглядел он хорошо, но не юно, да и никто не пытался его «омолаживать» визуально.
Актёру даже приклеили усы, которые добавляют возраста любой моложавой наружности. Нам транслируют, что Карандышев – зрелый человек. При этом он проговаривает фразы, написанные для молодого парня, по сути, не так уж и давно вступившему на карьерную лестницу. Вот!
Одно дело, когда выспренние глупости произносит некто «до 30», но совсем другое, когда это — речи мужика 35-45 лет. И далее – по всем пунктам. Если человек до 30 – «небогатый чиновник», как в пьесе, у него ещё всё впереди, а учитывая молчалинскую «умеренность и аккуратность» господина Карандышева там не всё потеряно.
Кое-какие чины выслужит к сорока годам. А по фильму Юлий Капитонович всё ещё скромнейший подчинённый. Да. Момент! Для того, чтобы баллотироваться в мировые судьи, даже в некоем Заболотье, требовалось не так уж и мало. Тому же Паратову никто бы позволил, к примеру.
Допускались «…местные жители, имеющие не менее 25 лет от роду, не опороченные по суду или общественному приговору, не состоящие под следствием или под судом, владеющие, хотя бы в разных местах, недвижимою собственностью, приносящей чистый годовой доход в размере, законом определённым».
В источниках даны разные цифры (плюс-минус), поэтому воспользуюсь Википедией: имущественный ценз предполагал владение недвижимостью стоимостью в 15000 рублей для сельской, в 6000 для столичной и в 3000 для городской недвижимости.
Поскольку мы тут занимаемся не историческими исследованиями в области права, то нам для беседы и эти значения вполне сойдут. Выходит, что Карандышев …не так уж и нищ.
Я уже писала об этом – у Капитоныча, как минимум, есть дом в Бряхимове и поместье, которое, хоть и средне-паршивое, но не заложено и не продано, а это с учётом эпохи – просто великолепно.
Современники Островского видели, как после 1861 года разорялись имения. А тут аж конец 1870-х – действие происходит за год-полгода до Парижской Выставки-1878, которую упоминали Кнуров и Вожеватов.
Из текста нормативно-правового акта ясно, что Карандышеву уже исполнилось 25 лет. В общем, ему где-то 26-29. Он — молодой чиновник с некоторыми, пусть и не великими средствами. По пьесе он — не лузер. Просто Лариса его не любит — и в этом вся печаль!
Карандышев казался бедным с точки зрения Кнурова, а не «вообще». Это – миддл-класс. В фильме Капитоныч явлен, как убогий, да ещё и «старый» неудачник, а тема ценза в области мирового судейства для позднесоветских граждан вообще никак не звучала.
И ещё. Важное! Чиновник 26-29 лет, который ещё не женат и воспламенён прелестями Ларисы — это более-менее норма (они женились поздно, в отличие от деревенских аристократов), тогда как одиночка 40+, да ещё по-глупому носящийся за первой красавицей города — это уже клинический вариант.
