— Ты что, совсем ох…..? — Полина даже не сразу поняла, что происходит. Стояла на пороге собственного дома — того самого, что дедушка Семён ей завещал за полгода до смерти, — а перед ней Клавдия Петровна, мать её бывшего мужа Игоря, с каким-то мужиком в костюме и папкой документов.
— Не груби мне, девка. Игорь мой сын, значит, и наследник тоже. Половина дома по закону наша.
— Какая половина? Какой закон? — Полина почувствовала, как земля уходит из-под ног. — Мы три года как развелись!
Клавдия Петровна поправила свою вечную косынку в мелкий горошек — она их носила и зимой, и летом, считая, что так «прилично» — и кивнула мужику:
— Вот, Виктор Степанович, юрист наш. Объясни ей, необразованной.
Мужик откашлялся, раскрыл папку:
— Видите ли, гражданка Кузнецова…
— Семёнова я. После развода фамилию обратно взяла.
— Так вот, гражданка Семёнова. Дом был приобретён вашим дедом в период, когда вы состояли в браке с Игорем Васильевичем. По семейному кодексу…
— Да какой семейный кодекс? Дед мне его подарил! Лично мне! Вот дарственная, вот все документы!
Полина бросилась в дом, схватила папку с бумагами, которую хранила в комоде. Руки тряслись так, что она едва не рассыпала всё по полу.
— Вот! Смотрите! Дарственная на моё имя! Только на моё!
Юрист взял документы, внимательно изучил, потом достал из своей папки другие бумаги:
— А вот решение суда. Признание дарственной частично недействительной в части, касающейся нарушения прав супруга. Вы были извещены о заседании.
— Какое заседание? Я ничего не получала!
— По адресу вашей регистрации было направлено…
— Я там не живу уже два года! Я здесь живу, в этом доме!
Клавдия Петровна усмехнулась:
— Вот и допрыгалась. Не надо было с Игорем разводиться. Он тебя любил, между прочим.
— Любил? — Полина чуть не задохнулась. — Он меня любил? Да он каждый вечер в гараже с друзьями бухал! А когда я беременная была, вообще домой не приходил!
— Мужик он! Имеет право расслабиться после работы. А ты что? Носик задрала — ой, я такая вся из себя, институт закончила! Вот и осталась одна, с носом своим задранным.
Полина посмотрела на дом — небольшой, но уютный, с резными наличниками, которые дед сам вырезал. С яблоневым садом, где она в детстве пряталась от родителей. С верандой, на которой дед учил её играть в шахматы.
— Уйдите отсюда. Это мой дом.
— Теперь не только твой, — Клавдия Петровна победно улыбнулась. — Будем жить вместе. Или продавай свою половину нам. Недорого возьмём, не волнуйся.
— Да пошли вы!
Полина захлопнула дверь прямо перед их носами, прислонилась к ней спиной и сползла на пол. Слёзы душили, но она не позволила им пролиться. Не дождутся.
Телефон зазвонил — мама.
— Полин, ты как там? Слышала, Клавдия с Игорем что-то затевают…
— Мам, они дом хотят отобрать. Дедушкин дом.
— Господи! Как это? Почему?
— Говорят, половина им положена. Потому что я в браке была, когда дед подарил.
Мама помолчала, потом тихо сказала:
— Приезжай к нам пока. С отцом поговорим, может, юриста найдём хорошего.
— Мам, я никуда не поеду. Это мой дом. Дед мне его оставил, а не этим… упырям.
За дверью послышались голоса — Клавдия Петровна что-то говорила юристу. Потом раздался стук.
— Полина, открой! По-хорошему же предлагаем! Триста тысяч за твою половину, и разъезжаемся!
— Да он миллион полтора стоит минимум!
— Ну так половина же твоя только! Сто пятьдесят тысяч получается!
— Математик хренов! Половина от полутора миллионов — это семьсот пятьдесят тысяч!
— Не умничай тут! Бери, что дают, и вали отсюда!
Полина встала, отошла от двери. В кухне на столе лежали документы на дом — она их вчера перебирала, искала квитанции на оплату коммуналки. Дарственная датирована 2019 годом. Они с Игорем поженились в 2018-м, развелись в 2021-м. Получается, действительно в браке была.
Но ведь это подарок! Личный подарок от деда! При чём тут вообще Игорь?
Она набрала номер подруги Ленки — та в юридической конторе работала секретарём.
— Лен, привет. Слушай, тут такая фигня…
Рассказала вкратце. Ленка слушала, не перебивая, потом вздохнула:
— Погань какая. Слушай, у нас есть один адвокат — Михаил Борисович. Он как раз по семейным делам и наследству специализируется. Хочешь, договорюсь о встрече?
— Давай. Только… Лен, у меня денег немного. Я ж в библиотеке работаю, сама знаешь.
— Да ладно тебе. Он нормальный мужик, договоритесь как-нибудь. Может, в рассрочку или после суда оплатишь, если выиграете.
На следующий день Полина сидела в кабинете Михаила Борисовича — крупного мужчины лет пятидесяти с внимательными серыми глазами.
— Так, давайте по порядку. Дарственная есть, это хорошо. Решение суда… Хм, интересно. А вы точно не получали повестку?
— Точно! Я по старому адресу не живу уже два года!
— А выписались оттуда?
— Нет… Там мамина квартира, она в другом городе живёт. Я просто переехала сюда, в дедушкин дом.
— Плохо. Формально вас известили. Но это не самое страшное. Покажите дарственную ещё раз… Так, а вот это интересно. Тут написано «любимой внучке». И дата — за полгода до смерти вашего деда. А он болел?
— Да, у него рак был. Врачи сказали — полгода максимум. Он и решил всё оформить заранее.
— Отлично! Это наш козырь. Смотрите — дарственная оформлена как подарок именно вам, лично. Не семье, а конкретно внучке. Плюс состояние здоровья дарителя явно указывает на то, что это было его последнее волеизъявление. Будем оспаривать решение суда.
— А шансы есть?
— Есть. Но надо действовать быстро. Они же не просто так пришли — наверняка уже покупателя нашли или ещё что-то задумали.
Михаил Борисович оказался прав. Через три дня Полине позвонил участковый:
— Полина Андреевна? Это Семёнов Владимир Николаевич, ваш участковый. Тут к нам обратилась гражданка Клавдия Петровна Сидорова с заявлением, что вы незаконно проживаете в доме, половина которого принадлежит её сыну.
— Как это незаконно? Это мой дом!
— Ну, у них есть решение суда…
— Мы его оспариваем!
— Понимаю. Но пока оно в силе. Я обязан прийти, составить протокол. Вы дома будете завтра часов в десять?
— Буду. Приходите.
Полина тут же позвонила Михаилу Борисовичу.
— Правильно делают, сволочи, — проворчал адвокат. — Давят со всех сторон. Ладно, завтра я тоже подъеду к десяти. С участковым поговорю.
Ночь Полина не спала. Ходила по дому, трогала стены, гладила старую мебель. Вот кресло деда — широкое, с протёртыми подлокотниками. Он в нём всегда сидел, газеты читал. А вот буфет, который ещё прабабушке принадлежал. На верхней полке — сервиз, который доставали только по праздникам.
В детстве она часто приезжала сюда на лето. Родители работали, отпуск брали по очереди, а она жила у деда с бабушкой. Бабушка умерла, когда Полине было пятнадцать. Дед остался один, но не жаловался. «Я привычный, — говорил. — Мне и одному не скучно».
А потом она выросла, вышла замуж за Игоря. Познакомились случайно — в автобусе. Он уступил ей место, разговорились. Игорь был красивый — высокий, плечистый, с обаятельной улыбкой. Работал на стройке прорабом, неплохо зарабатывал. Ухаживал красиво — цветы, рестораны, прогулки под луной.
Свадьбу сыграли через полгода. Клавдия Петровна сразу невзлюбила невестку — «больно умная, институт закончила, а готовить не умеет». Полина старалась не обращать внимания, но после свадьбы Игорь начал меняться. Всё чаще задерживался с друзьями, приходил выпивший. А когда она забеременела, вообще словно с цепи сорвался.
— Ты меня в ловушку заманила! — орал он. — Специально залетела, чтобы я на тебе женился!
— Мы уже год как женаты были, когда я забеременела!
— Всё равно! Не хочу я ребёнка! Рано мне!
Полина тогда собрала вещи и уехала к маме. Игорь приехал через неделю — прощения просил, клялся, что больше не будет. Она поверила, вернулась. А через месяц у неё случился выкидыш. Стресс, сказали врачи.
Игорь даже в больницу не приехал. Клавдия Петровна позвонила, сказала: «Оно и к лучшему. Молодые вы ещё, успеете нарожать».
После этого Полина подала на развод. Игорь не сопротивлялся — к тому времени у него уже другая появилась. Клавдия Петровна на суде шипела: «Жену удержать не смогла, вот и осталась одна».
Дед тогда был уже болен. Когда узнал о разводе, покачал головой:
— Правильно сделала, внучка. Не надо с таким жить. У тебя вся жизнь впереди. А чтобы было где жить — дом тебе отписываю. Мой дом, твой будет.
— Дед, не надо об этом…
— Надо, Полинка, надо. Я уже немолодой, да и болезнь эта… Врачи честно сказали — полгода, может, чуть больше. Хочу, чтобы всё по-честному было. Дом тебе, а брату твоему — деньги на счету. Немного, но есть. Он в городе живёт, квартира у него, а тебе где? Вот и будешь тут жить. Дом хороший, крепкий. Я его сам строил после войны, когда из армии вернулся. С бабкой твоей тут всю жизнь прожили. Счастливо жили.
Оформили дарственную быстро. Дед настоял, чтобы сразу, не откладывая. «А то мало ли что, — говорил. — Вдруг не успею».
Успел. Ещё четыре месяца прожил. Полина за ним ухаживала — взяла отпуск без содержания на работе, переехала к нему. Клавдия Петровна тогда звонила, интересовалась: «Что это ты там делаешь? Наследство караулишь?»
— Я за дедом ухаживаю, — отвечала Полина.
— Ага, конечно. Небось уже всё на себя переписала.
Полина трубку бросила. Какая мерзкая баба. И как Игорь только с ней жить может? Хотя он, видимо, весь в мамашу пошёл.
Дед умер тихо, во сне. Полина утром зашла — чай принести, а он уже не дышит. Мирное такое лицо было, спокойное.
На похороны приехали все родственники. Даже дальние, которых годами не видели. Брат Полины, Серёжа, из Москвы прилетел. После похорон, когда поминки справили, дед’s адвокат зачитал завещание. Дом — Полине, деньги — Серёже. Всё честно, как дед и говорил.
Серёжа не обиделся:
— Правильно дед сделал. У меня квартира есть, работа в Москве. А тебе где жить? Да и дом надо, чтобы кто-то следил. Я раз в год максимум приеду, а ты тут будешь.
Полина так и осталась в доме. Работу в районной библиотеке нашла — платили немного, но на жизнь хватало. Огород завела, как дед учил. Яблони подрезала, забор подкрасила. Соседи одобрительно кивали: «Молодец, Полинка. Видно, что хозяйка».
А теперь вот Клавдия Петровна с Игорем решили дом отжать. Видимо, деньги понадобились. Или просто зло берёт, что она нормально живёт без их Игоря.
Утром ровно в десять появился участковый — молодой парень, лет тридцати, с виноватым видом. Следом подъехал Михаил Борисович, а через пять минут — Клавдия Петровна с Игорем и тем же юристом.
Игорь располнел, обрюзг. Щёки отвисли, под глазами мешки. И это ему всего тридцать два года.
— Здорово, Полька, — буркнул он, не глядя в глаза.
— Здравствуй.
— Чего это ты тут обосновалась? Мы же договаривались…
— О чём договаривались? — Полина удивилась. — Мы три года не общались.
— Ну, мама сказала, что ты согласна дом продать…
— Твоя мама много чего говорит.
Клавдия Петровна вмешалась:
— Так, хватит тут лясы точить! Владимир Николаевич, вот решение суда. Половина дома принадлежит моему сыну. Эта, — она ткнула пальцем в Полину, — незаконно занимает всю площадь. Выселяйте её!
Участковый растерянно посмотрел на Михаила Борисовича:
— А вы кто?
— Адвокат Полины Андреевны. Вот мой ордер. И вот исковое заявление об оспаривании решения суда, с отметкой о принятии. Пока идёт рассмотрение, моя клиентка имеет полное право проживать в доме.
— Но решение-то суда есть…
— Которое мы оспариваем. По закону, до вынесения нового решения действует статус-кво.
Участковый почесал затылок:
— Ну, если так… Я тогда просто протокол составлю, что был, ознакомился с ситуацией. А там пусть суд решает.
— Как это пусть суд решает? — взвилась Клавдия Петровна. — Мы имеем право на половину дома! Сейчас же!
— Граждане, не шумите. Раз адвокат говорит, что дело в суде, значит, ждём решения. Я не могу никого выселять просто так.
Клавдия Петровна повернулась к своему юристу:
— Виктор Степанович, сделайте что-нибудь!
Тот развёл руками:
— Если они подали иск, придётся ждать. Но мы выиграем, не волнуйтесь.
— А пока, — вмешался Михаил Борисович, — попрошу вас покинуть частную территорию. Вы находитесь на участке моей клиентки без её разрешения.
— Это и наш участок тоже! — крикнула Клавдия Петровна.
— Докажите это в суде. А пока — извольте удалиться.
Участковый кивнул:
— Действительно, граждане, расходитесь. Нечего тут скандал устраивать.
Клавдия Петровна ещё что-то кричала, но Игорь потянул её к машине:
— Мам, пойдём. Потом разберёмся.
Когда они уехали, Михаил Борисович сел на крыльцо, достал сигареты:
— Не возражаете?
— Курите.
— Упорная у вас бывшая свекровь. Таких хлебом не корми — дай поскандалить. Но это даже хорошо.
— Почему?
— Судьи не любят скандальных истцов. А она точно на суде устроит представление. Вы главное — держитесь спокойно, не поддавайтесь на провокации. И все документы соберите — фотографии, где вы с дедом, письма, если есть. Всё, что подтверждает, что дом предназначался именно вам.
Полина кивнула. Документов было много — дед педантично всё хранил. И фотографии были — целый альбом. Вот она маленькая на руках у деда. Вот помогает ему в огороде. Вот они вдвоём чай пьют на веранде.
Суд назначили через месяц. За это время Клавдия Петровна ещё несколько раз приезжала — то с участковым, то с какими-то мужиками, которых представляла как «оценщиков». Полина их не пускала, вызывала Михаила Борисовича.
— Терпение, — говорил адвокат. — Скоро суд, там всё решится.
За неделю до суда Полине позвонил Игорь:
— Полин, это я. Можно поговорить?
— Говори.
— Не по телефону. Встретиться можно?
— Зачем?
— Ну… Надо поговорить. Без мамы. Она не знает, что я звоню.
Полина подумала. Любопытно, что он скажет.
— Ладно. Приезжай завтра вечером. Часов в семь.
Игорь приехал один, на стареньком «Жигуле». Полина видела в окно, как он минут пять сидел в машине, собираясь с духом, потом вышел.
— Проходи.
Сели на кухне. Полина чай поставила — по привычке. Игорь огляделся:
— Ничего не изменилось. Как при деде Семёне.
— А зачем менять? Мне так нравится.
— Полин, слушай… Я насчёт дома. Мама сказала, что это я захотел половину отсудить. Но это неправда. Это она придумала.
— И что?
— Ну, я хотел сказать… Если хочешь, я могу на суде сказать, что отказываюсь от претензий.
Полина внимательно посмотрела на бывшего мужа:
— А мама? Клавдия Петровна что скажет?
Игорь поморщился:
— Убьёт меня мама. Но… Полин, у меня ситуация сложная. Светка — ну, жена моя теперь — она беременная. Двойня. А мы в однушке мамкиной живём. Мама обещала, что если дом продадим, то нам на первый взнос за ипотеку даст. Но я же понимаю — это твой дом. Дед тебе его оставил.
— Понимаешь, но всё равно судишься.
— Мама заставила. Сказала — если не буду судиться, из дома выгонит. А нам с Светкой и детьми где жить?
Полина усмехнулась:
— Работать пробовал? Нормально работать, а не по гаражам пиво пить?
Игорь покраснел:
— Я работаю. Но зарплаты на ипотеку не хватает. Цены же какие на квартиры…
— Знаю. Но это не мои проблемы, Игорь. Ты сам выбрал такую жизнь.
— Полин, ну прости меня. Я дурак был. Не ценил тебя. А теперь вот…
— Теперь поздно. У тебя Светка, дети будут. Живи с ними.
Игорь встал:
— Значит, не поможешь?
— А как я тебе помогу? Дом отдам? Чтобы твоя мама его продала и тебе копейки кинула?
— Не копейки…
— Игорь, я же её знаю. Она тебе тысяч сто даст максимум, а остальное себе заберёт. Скажет — на старость откладываю.
Игорь ничего не ответил — видимо, Полина попала в точку.
— Ладно, пойду я.
— Иди. И на суде надеюсь на твою честность.
— Не знаю, Полин. Мама если узнает…
— Это твоя жизнь. Решай сам — будешь всю жизнь под мамкиной юбкой сидеть или мужиком станешь.
Игорь ушёл, а Полина ещё долго сидела на кухне. Жалко его было. Не за себя — за него. Так и просидит всю жизнь под мамкиным каблуком. Светке не позавидуешь.
День суда настал. Полина надела строгий костюм — ещё из прошлой жизни, когда в офисе работала. Михаил Борисович одобрительно кивнул:
— Хорошо выглядите. Спокойно, уверенно. Так и держитесь.
В зале суда Клавдия Петровна восседала как королева — в новом платье, с свежей укладкой. Игорь сидел рядом, ссутулившись. Светка — худенькая блондинка с огромным животом — устроилась на скамейке позади.
Судья — женщина лет шестидесяти — внимательно изучила документы.
— Итак, рассматриваем иск Семёновой Полины Андреевны об отмене решения суда о признании частично недействительной дарственной. Слово истцу.
Михаил Борисович встал:
— Ваша честь, мы считаем предыдущее решение суда неправомерным. Во-первых, моя клиентка не была должным образом извещена о заседании. Во-вторых, и это главное, дарственная составлена как личный подарок от деда внучке. Вот документы, подтверждающие родство. Вот медицинские документы, подтверждающие, что даритель был смертельно болен и осознанно распоряжался имуществом. Вот фотографии, письма, подтверждающие особые отношения между дарителем и одаряемой.
Судья кивнула:
— Слово ответчику.
Виктор Степанович поднялся:
— Ваша честь, по семейному кодексу всё имущество, полученное в браке, является совместным. Не важно, подарок это или покупка.
— Это если подарок семье, — вмешался Михаил Борисович. — А тут конкретно указано — внучке. Лично.
— Они были в браке!
— И что? Если бы дед подарил ей, скажем, серёжки бабушкины — тоже пополам делить?
Судья подняла руку:
— Господа, не перебивайте друг друга. Гражданин Сидоров, вы хотите что-то сказать?
Игорь встал, покосился на мать:
— Я… Ваша честь, я хочу сказать, что дом действительно предназначался Полине. Дед Семён при мне говорил, что это её дом. Я не претендую.
Клавдия Петровна вскочила:
— Ты что несёшь? Мы же договаривались!
— Мама, сядь!
— Не смей мне указывать! Я тебя родила, выростила!
Судья постучала молоточком:
— Тишина в зале! Гражданка Сидорова, сядьте, или я удалю вас из зала.
Клавдия Петровна села, но продолжала сверлить сына взглядом.
Судья продолжила:
— Гражданин Сидоров, правильно ли я понимаю, что вы отказываетесь от претензий на дом?
— Да, ваша честь.
— Это ваше окончательное решение?
— Да.
— Хорошо. Суд удаляется на совещание.
Перерыв длился минут двадцать. Клавдия Петровна всё это время шипела на Игоря, но тот упрямо молчал. Светка сидела бледная, держалась за живот.
Судья вернулась:
— Именем Российской Федерации суд решил: исковые требования Семёновой Полины Андреевны удовлетворить в полном объёме. Решение районного суда от такого-то числа отменить. Признать дарственную действительной в полном объёме. Дом остаётся в единоличной собственности Семёновой П.А.
Клавдия Петровна вскочила:
— Это незаконно! Мы будем обжаловать!
— Ваше право, — спокойно ответила судья. — Заседание окончено.
На улице Клавдия Петровна набросилась на сына:
— Предатель! Я тебя выращивала, ночей не спала, а ты!
— Мам, хватит. Это был дом деда Семёна. Не наш.
— Да какая разница! Можно было продать, деньги получить!
— Мам, иди домой. И нас отвези, — Игорь поддержал Светку под локоть. — Ей плохо.
— Сами добирайтесь! — Клавдия Петровна села в машину и укатила, оставив сына с беременной женой на улице.
Полина подошла:
— Игорь, спасибо. Не ожидала.
— Да ладно. Я же не совсем подонок. Просто… слабый я, Полин. Всю жизнь под мамкой хожу. А тут Светка сказала — если дом отберёшь, она от меня уйдёт. Не хочет, говорит, чтобы дети росли с бабкой, которая чужое отбирает.
Светка кивнула:
— Мне свекровь сразу не понравилась. Но это неважно. Полина, простите нас. Игорь дурак, но не злой.
— Да я не держу зла. Живите, растите детей. Игорь, хочешь совет?
— Какой?
— Съезжайте от мамки. Снимите квартиру, пусть однушку. Но свою. А то так и будешь всю жизнь мальчиком при мамке.
— На какие деньги снимать?
— Работай. По-настоящему работай, а не филонь. Светка, ты чем занимаешься?
— Бухгалтер я. Но сейчас в декрете.
— После родов выйдешь — работу найдёшь. Вдвоём потянете. А с Клавдией Петровной вы загнётесь.
Михаил Борисович подошёл:
— Полина Андреевна, поздравляю. Полная победа. Гонорар обсудим позже, не волнуйтесь — много не возьму.
— Спасибо вам огромное.
— Да не за что. Правое дело. Не люблю, когда наследство отжимают.
Через неделю Полина встретила Светку в магазине. Та покупала памперсы — родила, оказывается. Двойня, как и ожидалось — мальчик и девочка.
— Как вы?
— Нормально. Снимаем квартиру. Игорь вторую работу нашёл — по вечерам грузчиком подрабатывает. Клавдия Петровна не разговаривает с нами. Сказала — предатели, не знает она больше такого сына.
— Ну и ладно. Проживёте без неё.
— Проживём. Знаете, Полина, я Игорю сказала — если бы он дом у вас отобрал, я бы точно ушла. Не из-за дома. А потому что не хочу жить с человеком, который способен такое сделать.
— Правильно сказала.
Прошёл год. Полина жила в своём доме, работала в библиотеке, потихоньку делала ремонт. Крышу подлатала, забор новый поставила. Соседи помогали — дед Семён всех уважал, и к Полине относились хорошо.
Как-то вечером позвонили в дверь. Полина открыла — на пороге Клавдия Петровна. Постаревшая, осунувшаяся.
— Чего тебе?
— Полина, можно войти?
— Зачем?
— Поговорить надо.
— Говори здесь.
Клавдия Петровна вздохнула:
— Я того… Извиниться хотела.
— С чего вдруг?
— Да так. Одна я осталась. Игорь не приходит, внуков не показывает. Соседи косятся. В магазине шепчутся — вон, говорят, Клавдия идёт, которая дом у сироты отобрать хотела.
— Я не сирота.
— Ну, не сирота. Но всё равно… Нехорошо получилось.
— Получилось? Вы же специально всё затеяли!
— Дура я, Полина. Жадная дура. Думала — вот продадим дом, деньги будут. А теперь что? Деньги бы кончились, а я и сына потеряла, и внуков не вижу.
— Это ваши проблемы.
— Знаю. Я не прощения прошу. Просто… сказать хотела. И ещё — Игорь молодец, что на суде правду сказал. Я тогда разозлилась, а теперь думаю — правильно сделал. Мужиком стал.
Клавдия Петровна развернулась и пошла к калитке. Полина смотрела ей вслед. Жалко было — не её, а время потерянное. Сколько нервов, сил на эту борьбу ушло.
Телефон зазвонил — мама.
— Полин, как ты?
— Нормально, мам. Всё хорошо.
— Дом-то отстояла?
— Отстояла. Всё в порядке.
— Вот и славно. Приезжай к нам на выходные. Отец соскучился.
— Приеду, мам.
Полина закрыла дверь, прошла на кухню. Налила чаю в дедову кружку — большую, с отбитой ручкой, которую он суперклеем приклеил и продолжал пить.
За окном садилось солнце. Яблони отцвели, завязались маленькие яблочки. К осени будет урожай. Дед любил яблоки печь в духовке — с мёдом и орехами.
Надо будет попробовать по его рецепту сделать.
Дом стоял тихий, надёжный. Свой дом. Тот самый, который дед оставил.
И никто его уже не отберёт.
