Драма «Доживём до понедельника» (1968) – настолько глубокий фильм, что его можно рассматривать с разных точек зрения.
В своё время я написала статью о том, что историк Мельников зря столь резко советовал двоечнику-танцору Вове Левикову «тренировать речь и память», ибо в этом случае мальчик и в отличники не выбьется, и свои танцы может забросить.
Я такие случаи в жизни видела. Но сегодня мы разберём этот же фрагмент с другой стороны. Вот пришла мамаша Левикова и сходу сообщила, что отпросилась с работы.
Дескать, я тружусь, а вы меня отвлекаете от процесса тем, что впариваете нам двойки. Да чего уж там – я принесу эту жертву. Кстати, не учитель её вызывал – она сама прилетела.
После того, как учитель поведал, какие перлы выдаёт сие чадо, мама на секунду зависает – Любовь Соколова великолепно сыграла реакцию женщины, которая и сама понятия не имеет, что делал Герцен за границей. Тогда она, дабы скрыть смущение, отвешивает сыну могучий подзатыльник: «Вот я тебе дома такую заграницу покажу!»
Затем следует пассивная агрессия: «Нам, Илья Семёныч, с двойкой никак нельзя». Это говорится из позиции «снизу», однако, с таким напором, что это не кажется просьбой. Это в стиле «нам – наше вынь да положь!» Уставший педагог буквально выкрикивает, что не поставил два балла! Тройка у него. Пусть пляшет.
(Тогда, если участник кружка или секции скатывался по основной учёбе, его могли реально исключить из коллектива – мол, иди подтягивай школьную программу). И потом, когда Мельников советует развиваться не только физически, но и умственно, маман идёт в жёсткое наступление, и при сыне начинает стыдить педагога.
Нет, конечно, не напрямую. Рассказывает о причинах сыновней тупости и рассеянности. Мы узнаём, что мальчик – сын потомственного алкоголика. Следом — вопли насчёт того, что парень мог и не выжить с такой генетикой. И Мельникову неловко. Он чувствует себя виноватым! В чём?
В том, что героиня Соколовой вышла замуж за «потомственного алкоголика» и поспешила родить от него ребёнка? Я бы поняла, если бы тот алкоголик был …в первом поколении. Ну, вот влюбилась в некоего парня, поженились, то-сё, начал пить с дружками. Тут не угадаешь. А, если это из поколения в поколение?
Все эти разговоры, что «после войны и в 1950-х годах мужчин было мало» — не катят. Потому что лучше никто, чем «потомственный жрец Бахуса». Это ещё круто, что Вовка – любимец Терпсихоры, а не дворовый бандюган, стреляющий мелочь у октябрят. Задатки-то имеются для таких развлечений.
То есть Левикова беспрестанно перекладывает свою ответственность на всех окружающих – не только на школу и на поколения алкашей, испортивших Вовке табель, но уже и на этого пацана.
Неслучайны все эти экскурсы в семейную историю, когда сын, подпирая стену, всё слушает. И впитывает. Да, не сложилась жизнь, но это был сознательный выбор.
Судя по всему, Левикова так ведёт себя везде и всюду. Наверняка, у себя на работе она требует к себе жалости и особого подхода, ибо «всё ужасно», и вот сейчас её отпустили на беседу к учителю. Весь ужас в том, что мамы такого сорта в конечном итоге начинают ощущать …извращённо-скрытую выгоду от своего несчастья.
Они это не осознают, конечно – это часто не могут отрефлексировать даже интеллектуальные люди. Такие Левиковы погрязают в претензиях к миру, а он (мир) не смеет им честно и грубо ответить. После её ухода нам показывают окаменевшего и абсолютно раздавленного Мельникова. Да и Наташа, которая присутствовала при беседе, — в шоке.
…А, если честно, в этой ситуации жалко всех — и эту Левикову, что не смогла когда-то найти нормального мужика, и Вована, которого все считали доходягой, а сейчас — гнобят за двойки, и Мельникова, вот уж точно не выбиравшего мужа для этой неплохой, в общем-то, тётеньки. И кажется, что не виноват никто. Не мы такие — жизнь такая.
