— Толечка, я вот тут прикинула, — Александра Александровна вытащила из сумки исписанный листок в клетку. — На ремонт примерно тысяч триста пятьдесят надо. Обои приличные возьмем, линолеум в комнатах поменяем, в ванной плитку. А то стыдно гостей приглашать, честное слово.
Лида подняла глаза от телефона. Вечер пятницы, она только пришла с работы, успела переодеться в домашнее, а свекровь уже тут как тут. Опять без звонка, опять со своими планами.
— Вы поужинали уже? — вежливо спросила Лида, хотя прекрасно понимала, к чему клонит разговор.
— Да не о том речь! — махнула рукой Александра Александровна. — Толь, ты только посмотри, какие обои у Веры Ивановны наклеили. Красота! А у нас что? Желтизна какая-то, еще с восьмидесятых. И линолеум весь протерся, в коридоре дыра уже скоро будет.
Толя сидел на диване, переключал каналы и явно не хотел вступать в беседу.
— Мам, ну мы же пока нормально живем, — пробормотал он, не отрывая взгляда от телевизора.
— Как это нормально? — возмутилась свекровь. — Семен Петрович снизу вчера мне в подъезде сказал: что это, говорит, у ваших там, Александра Александровна, как будто бомжи въехали? Мне было так неудобно!
Лида сжала зубы. Опять эти разговоры. Третий раз за месяц. И каждый раз одно и то же — ремонт нужен, денег у нее нет, а молодые зарабатывают, так что пусть вкладываются.
— Александра Александровна, — Лида отложила телефон и повернулась к свекрови. — А вы не думали квартиру на Толю переоформить? Если уж мы тут живем и ремонт делать собираемся?
Воцарилась тишина. Александра Александровна сложила листок обратно в сумку, лицо стало каменным.
— Это моя квартира, — произнесла она ледяным тоном. — Я ее получила еще в девяносто третьем году, когда ты еще в школу не ходила. И кому ее оставить, я сама решу.
— Тогда и ремонт в ней сами делайте, — спокойно ответила Лида. — Эта квартира принадлежит твоей матери, почему я должна в нее вкладываться?
Толя дернулся, будто его током ударило.
— Лида, ты чего?
— Я правду говорю, — Лида встала. — Мы живем здесь уже год. Каждый месяц твоя мама приходит и рассказывает, как тут все плохо выглядит. Но квартира на ней записана. Я что, дура, свои деньги в чужую собственность вкладывать буду?
Александра Александровна побелела от возмущения.
— Вот это да! Вот это благодарность! Я вам крышу над головой дала, а вы мне в лицо такое говорите!
— Вы нам крышу не дали, мы в ней живем, потому что сами снимаете однушку в другом конце города, — не выдержала Лида. — И каждый раз, когда приходите, делаете вид, что это все еще ваш дом. Проверяете холодильник, переставляете вещи, критикуете…
— Толя! — взвизгнула Александра Александровна. — Ты слышишь, что твоя жена говорит?!
Толя растерянно метался взглядом между матерью и женой.
— Лид, ну может не надо так резко? Мам, ну и ты…
— Я ухожу! — Александра Александровна схватила сумку. — Пускай твоя жена теперь сама решает, как в этой берлоге жить! А я больше ни копейки, ни минуты своего времени на вас не потрачу!
Хлопнула дверь. Толя обреченно посмотрел на Лиду.
— Зачем ты так? Теперь она обидится, неделю со мной разговаривать не будет.
— Толь, — Лида села рядом с мужем. — Твоя мать хочет, чтобы мы вложили кучу денег в ее квартиру. У меня на счету четыреста тысяч. Я их коплю три года на наше жилье. Я не собираюсь их тратить на ремонт в квартире, которая нам даже не принадлежит.
— Ну она же потом мне ее оставит, — попытался оправдаться Толя.
— Когда? Через двадцать лет? А если передумает и Косте отпишет? Он же ее сын тоже.
Толя замолчал. Это был больной вопрос — младший брат Костя. Двадцать шесть лет, работает охранником в торговом центре, до сих пор живет с матерью в съемной однушке. И между ними уже давно назревал конфликт, хотя вслух об этом не говорили.
— Лида, давай завтра поговорим, — устало сказал Толя. — Я устал. На работе труба прорвало в пятом подъезде, три часа ковырялся.
Лида кивнула. Но внутри все кипело. Она прекрасно понимала, что этот разговор только начало. Александра Александровна не из тех, кто сдается после одного отказа.
Прошло три дня. Александра Александровна не звонила, что было подозрительно. Обычно после любой ссоры она названивала Толе по десять раз на дню, плакалась в трубку, жаловалась на здоровье.
В понедельник вечером, когда Лида вернулась с работы, дверь была открыта. В квартире пахло чем-то едким — химией или чистящими средствами.
— Толь? — крикнула она, снимая туфли.
— Мама приходила, — донесся голос мужа из комнаты. — Ванную чистила.
Лида прошла в ванную. Действительно, все блестело. Кафель был вымыт до скрипа, зеркало сияло, даже унитаз белел как новенький.
— Зачем? — спросила Лида у Толи, который стоял в дверях с виноватым видом.
— Сама пришла. Говорит, не может она спокойно спать, зная, что у нас тут грязь. Три часа тут возилась.
— У нас не было грязи, — холодно сказала Лида. — Я сама все мою каждую неделю.
— Ну она же хотела помочь, — Толя попытался улыбнуться.
— Нет, Толь. Она хотела показать, что эта квартира все еще ее территория. Что она может приходить когда угодно и делать что угодно.
В прихожей зазвонил телефон. Толя поспешно вышел, чтобы ответить. Лида осталась стоять в ванной, разглядывая до блеска натертую сантехнику. Внутри поднималась злость — холодная, тихая, но очень сильная.
Она не была против помощи. Но это не была помощь. Это была демонстрация власти.
— Мама звонит, — Толя просунул голову в ванную. — Приглашает в субботу к себе на обед.
— Передай, что я занята, — отрезала Лида.
— Лид…
— Толь, я не хочу. Пойдешь — иди сам.
Толя вздохнул и вернулся к телефону. Лида слышала обрывки разговора — он оправдывался, объяснял, что у жены дела, обещал прийти один.
Вечером они поужинали молча. Включили какой-то фильм, но смотрели не особо вникая. Атмосфера была тяжелой.
— Мне Оля сегодня звонила, — вдруг сказала Лида, не отрывая взгляда от экрана.
— Ну? — Толя повернулся к ней.
— Она Костю вчера видела. В поликлинике, где работает. Он пришел за справкой.
— И что?
— Он там разговаривал с медсестрами. Жаловался, что твоя мать должна ему двести тысяч. За лечение, которое было лет пять назад. Обещала вернуть, но до сих пор не вернула.
Толя замер.
— Откуда Оля это знает?
— Она сидела в соседнем кабинете, дверь была открыта. Костя громко говорил, все слышно было. Сказал, что мать теперь квартиру на тебя записать хочет, а с ним даже не советуется.
Толя опустил голову.
— Я знал про этот долг, — тихо сказал он.
Лида повернулась к нему всем телом.
— Ты знал?
— Да. У мамы тогда были проблемы, надо было срочно… ну, в общем, деньги нужны были. Костя свои накопления отдал. Она обещала за полгода вернуть, но потом все затянулось.
— И ты молчал?
— А что я скажу? — вспылил Толя. — Это их дела! Между матерью и братом!
— Это наши дела тоже, Толь! — Лида встала. — Твоя мать не хочет переоформлять квартиру, потому что боится Кости! Боится, что он потребует свою долю! А мы должны тут сидеть и вкладывать деньги в ремонт, не имея никаких гарантий!
Толя тоже поднялся.
— Мама не такая! Она просто еще не готова…
— Готова она или нет — не мое дело. Но я не буду тратить ни копейки на эту квартиру, пока она не станет твоей официально.
Лида ушла в спальню и закрыла дверь. Села на кровать, достала телефон. Написала Оле: «Спасибо, что рассказала про Костю. Ты оказалась права — тут дело нечистое».
Ответ пришел почти сразу: «Лидк, держись. Я бы на твоем месте вообще оттуда съехала».
Лида задумалась. Съехать? Снимать квартиру вдвоем? Но тогда она точно не накопит на свое жилье. Съем в городе дорогой, половину зарплаты будет уходить.
Нет, нужно решать вопрос по-другому.
В субботу Толя ушел к матери с утра. Лида осталась дома, навела порядок, потом села за ноутбук — работы накопилось много, надо было разобрать заявки от клиентов.
В час дня позвонила Александра Александровна. Лида долго смотрела на экран телефона, потом все-таки ответила.
— Алло.
— Лида, это я, — голос свекрови был на удивление спокойным. — Толя у меня. Хотела поговорить с тобой.
— Слушаю.
— Ты же понимаешь, что я не вечная? Мне пятьдесят пять. У меня здоровье уже не то. Эта квартира — все, что у меня есть. Я хочу, чтобы сыновья жили нормально.
— Тогда разделите ее между ними, — Лида говорила ровно, без эмоций. — Пусть каждый получит свою долю.
Александра Александровна помолчала.
— Костя мне уже нужен. Он свои двести тысяч требует обратно.
— И что же?
— А ничего. Денег нет. Я думала, вы с Толей поможете.
Лида рассмеялась. Зло, коротко.
— Мы должны помочь вернуть долг Косте, потом еще и ремонт сделать? Александра Александровна, вы серьезно?
— Толя мой сын! — в голосе свекрови появились стальные нотки. — Он обязан!
— Обязан чем? Расплачиваться за ваши долги?
— За мое здоровье! Я на него столько денег потратила, пока растила! Кормила, одевала, в садик водила!
— Это ваш выбор был — родить детей. Никто вас не заставлял. И теперь не надо это на них вешать, как долг на всю жизнь.
Александра Александровна задохнулась от возмущения.
— Да как ты смеешь…
— Я смею говорить правду. Вы хотите, чтобы Толя решил все ваши проблемы. Но квартиру на него записывать не хотите. Почему? Потому что боитесь потерять контроль. Это единственное, что у вас есть, чтобы нами манипулировать.
Тишина в трубке была оглушительной.
— Передайте Толе, что я его жду дома к вечеру, — Лида положила трубку.
Руки слегка дрожали. Она никогда не разговаривала так с людьми старшего возраста. Воспитание, приличия — все это сидело глубоко. Но больше терпеть она не могла.
Толя вернулся поздно вечером, хмурый и молчаливый. Прошел сразу в спальню, переоделся, лег на кровать.
— Мама сказала, что ты ей нагрубила, — произнес он в потолок.
— Я сказала правду.
— Она плакала.
— Она всегда плачет, когда не получает желаемого.
Толя повернулся на бок, отвернувшись от жены.
— Мне надоело между вами разрываться.
— Тогда сделай выбор, — Лида легла рядом, но не прикасалась к нему. — Или твоя мать перестает управлять нашей жизнью, или я ухожу.
— Куда ты уйдешь? — в голосе Толи прозвучало раздражение.
— Снять комнату. Пожить у Оли, пока не найду. Вариантов много.
— Это глупо.
— Глупо жить в чужой квартире и вкладывать в нее деньги. Глупо терпеть, когда свекровь приходит без спроса и делает вид, что это все еще ее дом. Глупо рассчитывать на наследство, которое может достаться кому угодно.
Толя промолчал. Они лежали в темноте, спиной друг к другу. Где-то за стеной слышался приглушенный голос телевизора у соседей. В прихожей тикали старые настенные часы, которые Лида давно хотела снять, но Толя не разрешал — мамины, мол.
Утром Лида проснулась от того, что Толя уже собирался на работу. Было воскресенье, но его вызвали на аварийную заявку.
— Вернусь к обеду, — буркнул он, не глядя на жену.
Лида кивнула. Осталась лежать, уставившись в потолок. Думала о том, как все изменилось за год. Сначала казалось, что они с Толей справятся с любыми проблемами. Он был добрым, веселым, внимательным. А теперь постоянно ходит с кислым лицом, огрызается, защищает мать.
В телефоне пискнуло сообщение. Лида взяла его с тумбочки. Оля написала: «Лидк, хочу тебе рассказать кое-что. Давай созвонимся?»
Лида набрала номер подруги.
— Привет, что случилось?
— Слушай, я вчера встретила Костю у магазина, — Оля говорила быстро, взволнованно. — Мы разговорились. Он рассказал, что твоя свекровь его совсем достала. Постоянно обещает деньги вернуть, но потом находит причины отложить. А теперь еще и говорит, что квартиру Толе отдаст, потому что он старший и семейный.
— Он что, совсем без ничего остается? — Лида села на кровати.
— Ну да. Костя злой жутко. Говорит, что готов в суд подать. Долг есть, свидетели есть.
— Свидетели?
— Он когда деньги давал, родственники были. Тетка какая-то, сестра Александры Александровны. Все видели, все слышали.
Лида задумалась. Значит, дело серьезнее, чем она думала. Костя не просто ворчит — он готов действовать.
— Оль, спасибо что сказала. Мне надо с Толей поговорить.
— Держись там. И не давай себя затирать, — Оля вздохнула. — Я просто вижу, как ты меняешься. Раньше всегда улыбалась, а теперь какая-то зажатая.
После разговора Лида долго сидела на кровати. Потом оделась, вышла на кухню, сделала себе завтрак. Села у окна, смотрела на двор. Серое утро, моросил дождь. Во дворе гуляла женщина с собакой — маленьким терьером в красной попонке.
Лида подумала о том, что могла бы сейчас жить совсем по-другому. Если бы не вышла замуж. Если бы не согласилась на эту квартиру. Могла бы копить дальше, снимать недорогую комнату, через пару лет взять ипотеку.
Но она любила Толю. Или любила? Сейчас уже трудно было понять. Постоянные скандалы, напряжение, свекровь, которая не дает вздохнуть — все это медленно убивало чувства.
Толя вернулся к обеду, мокрый и уставший.
— Труба лопнула, заливает подвал, — сказал он, стаскивая ботинки. — Еще часа три там торчать.
— Подожди, — Лида встала ему навстречу. — Нам надо поговорить. Серьезно.
Толя посмотрел на нее настороженно.
— О чем?
— О Косте. Он собирается в суд подавать на твою мать. За долг.
Толя побледнел.
— Откуда ты знаешь?
— Оля встретила его. Он сам рассказал. Толь, это серьезно. У него есть свидетели. Если подаст — выиграет.
Толя прошел на кухню, открыл холодильник, достал воду, выпил прямо из бутылки.
— Костя не такой. Он не подаст на родную мать.
— Подаст, если она его совсем достанет. А она его достает. Обещает деньги вернуть и не возвращает. Теперь еще квартиру тебе собирается отдать, а с ним даже не советуется.
Толя поставил бутылку, вытер рот рукавом.
— И что ты предлагаешь?
— Давай сделаем так. Ты платишь Косте из своих денег. Двести тысяч. А твоя мать за это оформляет квартиру на тебя. Официально, через нотариуса.
— У меня нет двухсот тысяч, — устало сказал Толя.
— У тебя есть сто двадцать на счете. Я помню, ты говорил. Остальное я добавлю.
Толя уставился на жену.
— Ты отдашь восемьдесят тысяч, чтобы закрыть мамин долг?
— Я отдам восемьдесят тысяч, чтобы эта квартира стала нашей. Официально. И тогда мы вложим остальное в ремонт. Но только тогда.
Толя молчал, соображал.
— А если мама не согласится?
— Тогда пускай Костя подает в суд. И получает свою долю через судебных приставов. Квартиру опишут, продадут, разделят деньги. И никто ничего не получит нормально.
Это была правда, и Толя это понимал. Если Костя реально подаст в суд, то квартира окажется под угрозой. Приставы не церемонятся.
— Мне надо подумать, — Толя снова натянул ботинки. — Поеду доделаю трубу. Вечером поговорим.
Он ушел. Лида осталась одна. Села на диван, обняла подушку. Чувствовала себя опустошенной. Как будто потратила все силы на этот разговор.
Но решение было принято. Если Толя не справится со своей матерью — она уйдет. Снимет комнату, переедет. Будет жить одна и копить на свою квартиру. Без мужа, который не может сделать выбор. Без свекрови, которая считает ее какой-то захребетницей.
Вечером Толя вернулся поздно. Лида уже лежала в кровати, читала с телефона статью о накопительных счетах.
— Лид, ты не спишь? — он присел на край кровати.
— Не сплю.
— Я все обдумал. Давай попробуем. Я завтра поговорю с мамой. Скажу, что готов заплатить Косте, но она должна квартиру на меня переоформить.
Лида отложила телефон.
— Правда?
— Правда. Ты права. Так больше нельзя. Я устал от этого всего. От скандалов, от упреков. Хочу, чтобы у нас был свой дом. Настоящий.
Лида обняла мужа. Впервые за последние недели почувствовала облегчение. Может быть, получится. Может быть, Толя наконец повзрослеет и перестанет бояться матери.
На следующий день Толя взял выходной и поехал к Александре Александровне. Лида осталась дома, нервничала, каждые полчаса смотрела в телефон. Но Толя не звонил.
Он вернулся только к вечеру. Лицо было мрачное.
— Ну что? — Лида вскочила ему навстречу.
— Она отказалась, — коротко бросил Толя. — Сказала, что квартира ее, и она сама решит, когда и кому ее отдать. Что я неблагодарный, что ты меня настраиваешь против нее.
— И все?
— Нет. Она еще сказала, что если я действительно хочу помочь, то заплачу Косте и без всяких условий. Как сын должен помогать матери.
Лида медленно опустилась на стул.
— Значит, она даже не собирается идти на компромисс.
— Не собирается, — Толя прошел в комнату, рухнул на диван. — Я ей говорил, что Костя может в суд подать. Она засмеялась. Сказала, что Костя слабак и никогда не решится.
— Она ошибается.
— Может быть. Но мне уже все равно.
Лида прошла в комнату, села рядом с мужем.
— Толь, нам надо решать. Или мы уходим отсюда и снимаем свое жилье. Или…
— Или что?
— Или ждем, когда все само рассосется. Но тогда я не вкладываю ни копейки в ремонт. И терплю твою мать, когда она приходит без звонка.
Толя закрыл лицо руками.
— Дай мне время. Я еще раз попробую с ней поговорить.
Прошла неделя. Потом еще одна. Александра Александровна не звонила, не приходила. Толя пытался ей дозвониться, но она сбрасывала. Один раз ответила и сказала коротко: «Пока ты женат на этой особе, я с тобой не разговариваю».
Лида ждала. Работала, возвращалась домой, готовила ужин. С Толей почти не общались — только по необходимости. Атмосфера в квартире была тяжелой, давящей.
В субботу утром в дверь позвонили. Лида открыла — на пороге стоял Костя. Молодой парень, похожий на Толю, но более худой, с вечно недовольным выражением лица.
— Привет, Лида. Толя дома?
— Дома, проходи.
Костя вошел, разулся, прошел в комнату. Толя встал из-за компьютера.
— Костян? Что случилось?
— Случилось то, что мать меня совсем достала, — Костя бросил на диван куртку. — Я ей вчера позвонил, сказал, что деньги нужны. Срочно. Хочу нормальную квартиру снять, а не ютиться с ней в однушке. Она ответила, что денег нет и не будет. И вообще, я должен быть благодарен, что она меня растила.
Толя и Лида переглянулись.
— И что ты теперь будешь делать? — осторожно спросил Толя.
— Подам в суд. Серьезно. Я консультировался с юристом. Долг есть, свидетели есть, я выиграю. Пускай тогда через приставов деньги возвращает.
— Костя, подожди, — Толя подошел к брату. — Давай я тебе заплачу. Двести тысяч. Полностью. Но тогда мама квартиру на меня переоформит.
Костя усмехнулся.
— Думаешь, она согласится? Она даже со мной разговаривать нормально не хочет. Ей нужно, чтобы квартира была ее. Чтобы всегда была возможность прийти и всем показать, кто тут хозяин.
— Попробуем, — Лида встряла в разговор. — Костя, если Толя тебе заплатит, ты обещаешь не подавать в суд?
Костя задумался.
— Если он действительно заплатит, то да. Мне не нужны разборки. Мне нужны мои деньги.
— Хорошо. Тогда давайте втроем поедем к вашей матери прямо сейчас. Поставим ее перед фактом.
Толя и Костя посмотрели на Лиду с удивлением.
— Ты серьезно? — спросил Толя.
— Абсолютно. Надоело ждать и гадать. Пусть сама решает — или она идет нам навстречу, или получает суд и скандал.
Они поехали втроем на метро. По дороге почти не разговаривали. Лида смотрела в окно, думала о том, как странно все сложилось. Год назад она была счастливой невестой. А теперь едет выяснять отношения со свекровью, которая ее ненавидит.
Александра Александровна жила в старой пятиэтажке на окраине. Поднялись на третий этаж. Костя достал ключи, открыл дверь.
— Мам, ты дома? — крикнул он.
— Я на кухне! — донесся голос свекрови.
Они прошли на кухню. Александра Александровна сидела за столом, разбирала какие-то квитанции. Увидев Лиду, лицо ее вытянулось.
— Это еще что такое? Я с ней разговаривать не собираюсь!
— Мам, сядь и выслушай, — Толя сел напротив матери. — Костя хочет подать на тебя в суд. За долг. Двести тысяч, которые ты у него взяла пять лет назад.
Александра Александровна побледнела.
— Костя, ты не посмеешь!
— Посмею, — спокойно сказал Костя. — У меня есть свидетели. Тетя Валя все видела, когда я тебе деньги отдавал. Ты обещала вернуть через полгода. Прошло пять лет.
— Я верну! Просто сейчас трудно!
— Мам, я заплачу Косте, — Толя положил руку на стол. — Все двести тысяч. Но за это ты оформляешь квартиру на меня. Официально, через нотариуса. И мы с Лидой делаем ремонт на свои деньги.
Александра Александровна метнула взгляд между сыновьями.
— Вы сговорились! Вы хотите меня без жилья оставить!
— Никто тебя не оставит, — Лида впервые заговорила. — У тебя есть съемная квартира. Живешь себе и живи. Но перестань контролировать нашу жизнь. Перестань приходить без звонка. Перестань требовать вложений в свою собственность.
— Эта квартира моя! — взвизгнула свекровь. — Я ее получила! Я там прожила двадцать лет!
— И теперь сдаешь ее нам и хочешь, чтобы мы ремонт сделали, — жестко сказала Лида. — Александра Александровна, вы либо соглашаетесь на наши условия, либо получаете суд от Кости. Выбирайте.
Свекровь вскочила, схватилась за спинку стула.
— Я не отдам квартиру! Это все, что у меня есть!
— Тогда отдавай долг, — Костя тоже встал. — Мама, мне тридцать скоро. Я хочу жить нормально. Свою квартиру снять. Или ты думаешь, я вечно буду с тобой в однушке сидеть?
Александра Александровна смотрела на сыновей, на Лиду. Глаза покраснели, губы дрожали.
— Вы все меня предали, — тихо сказала она. — Я вас вырастила, а вы…
— Мам, хватит, — Толя встал, подошел к матери. — Ты либо соглашаешься, либо Костя подает в суд. Завтра же. Решай.
Молчание затянулось. Лида стояла у двери, сжимая сумку в руках. Сердце бешено колотилось. Все решалось сейчас. Прямо сейчас.
Александра Александровна медленно опустилась на стул.
— Дайте мне подумать, — прошептала она.
— Думать некогда, — жестко сказал Костя. — Либо да, либо нет. Я устал ждать.
Свекровь посмотрела на младшего сына, потом на старшего. Потом на Лиду.
— Хорошо, — наконец выдавила она. — Хорошо. Толя, оформлю на тебя. Но только если ты рассчитаешься с Костей. И сделаете ремонт. Нормальный ремонт.
— Сделаем, — кивнул Толя. — Я завтра же переведу деньги Косте. А через неделю мы с тобой едем к нотариусу.
— И еще одно условие, — Лида шагнула вперед. — Больше никаких визитов без звонка. Никаких попыток учить нас жить. Это будет наш дом. Ты можешь приходить в гости, когда мы пригласим. Но не просто так, не со своими ключами и не с проверками холодильника.
Александра Александровна вытерла глаза рукавом.
— Вот так значит. Выгоняете родную мать.
— Никто тебя не выгоняет, — Толя присел рядом. — Но Лида права. У нас должна быть своя жизнь. Мы взрослые люди. И ты тоже взрослая. Живи своей жизнью, а мы своей.
Свекровь молчала. Потом кивнула.
— Ладно. Поеду в понедельник к нотариусу. Узнаю, что нужно для переоформления.
Они вышли из квартиры. Спустились на улицу. Костя закурил, затянулся.
— Ну, вроде решили, — сказал он, выдыхая дым. — Толь, я жду перевода завтра. Вот мои реквизиты.
Он достал телефон, продиктовал номер карты. Толя записал.
— Переведу утром.
Костя кивнул, ушел в сторону остановки. Толя и Лида остались стоять у подъезда.
— Думаешь, она не передумает? — спросил Толя.
— Если передумает, Костя подаст в суд. И она это знает.
Толя обнял жену.
— Спасибо. Без тебя я бы никогда не решился.
Лида не ответила. Смотрела на серое небо, на дома вокруг. Чувствовала себя опустошенной и уставшей. Но вроде бы они что-то решили. Вроде бы наметился выход.
Понедельник. Толя перевел Косте деньги с утра — сто двадцать тысяч своих, восемьдесят от Лиды. Костя подтвердил получение коротким сообщением: «Пришло. Спасибо».
Александра Александровна звонила вечером.
— Я была у нотариуса. Нужны документы — мой паспорт, твой, свидетельство о собственности. Сказали, через две недели все будет готово.
— Хорошо, мам. Спасибо.
— Ага, — свекровь положила трубку.
Лида слушала разговор, стоя в дверях комнаты. Когда Толя отложил телефон, спросила:
— Веришь, что она доведет дело до конца?
— Должна. Костя же не отстанет теперь. Он получил деньги, но точно будет следить, чтобы квартиру переоформили.
Две недели тянулись долго. Александра Александровна больше не приходила. Звонила Толе пару раз — коротко, по делу. Про ремонт не вспоминала.
В субботу Толя поехал с матерью к нотариусу. Лида осталась дома. Весь день ходила по квартире, не находила себе места. То садилась за ноутбук, то вставала, подходила к окну.
Толя вернулся к вечеру. Зашел в квартиру, молча прошел на кухню, достал из сумки документы.
— Вот. Квартира теперь моя.
Лида взяла бумаги, пробежала глазами. Действительно, свидетельство о праве собственности на имя Анатолия Михайловича Корня.
— Поздравляю, — тихо сказала она.
Толя сел за стол.
— Мама вела себя странно. Молчала всю дорогу. Расписалась, забрала свой экземпляр и ушла. Даже не попрощалась.
— Ей тяжело. Она потеряла контроль.
— Наверное.
Они сидели на кухне, не глядя друг на друга. За окном темнело. Включились фонари во дворе.
— Ну что, теперь ремонт? — спросил Толя.
— Теперь ремонт, — согласилась Лида.
На следующей неделе начали искать бригаду. Нашли через знакомых Толи — мастера-отделочники, двое молодых парней. Посмотрели квартиру, прикинули смету. Вышло чуть больше, чем планировали — триста восемьдесят тысяч.
Лида сняла остаток денег со счета. Триста тысяч. Толя добавил свои восемьдесят, которые остались после выплаты Косте.
Работа началась в понедельник. Стены ободрали до кирпича, сорвали старый линолеум. Квартира превратилась в стройплощадку. Лида и Толя ходили по комнатам, обсуждали цвет обоев, какую плитку положить в ванной.
Александра Александровна появилась через три дня после начала ремонта. Позвонила в дверь, вошла, не здороваясь. Прошла по комнатам, смотрела на ободранные стены, на мешки с мусором.
— Какие обои будете клеить? — спросила она у Толи.
— Светлые, бежевые. Лида выбрала.
Свекровь повернулась к Лиде.
— И долго еще работы?
— Мастера говорят, недели три, — ровно ответила Лида.
Александра Александровна кивнула, огляделась еще раз.
— Ладно. Я пойду.
— Мам, подожди, — Толя проводил ее до прихожей. — Может, останешься? Поужинаем вместе.
— Нет. Мне надо домой. У Кости сегодня поздняя смена, я одна.
Она ушла. Толя вернулся на кухню, где Лида разбирала коробку с новой посудой.
— Она какая-то потерянная, — сказал он.
— Она привыкала к тому, что эта квартира — ее территория. А теперь это наше пространство. Ей трудно принять.
— Может, нам правда стоило оставить ей комнату?
— Нет, Толь, — Лида отложила тарелку. — Если бы мы оставили ей комнату, ничего бы не изменилось. Она бы продолжала командовать, лезть в нашу жизнь. Сейчас она уходит. И это правильно.
Толя не ответил. Но Лида видела, что он мучается. Жалеет мать. Чувствует себя виноватым.
Ремонт продвигался. Сняли старую сантехнику, поставили новую. Положили плитку в ванной — белую, с серым узором. В комнатах наклеили светлые обои, постелили новый ламинат.
Квартира преображалась на глазах. Становилась светлой, уютной. Лида покупала новые занавески, коврик в прихожую, картину в гостиную. Постепенно убирала все следы Александры Александровны — старые тряпичные салфетки на комоде, искусственные цветы в вазе, облезлые подушки на диване.
Толя смотрел на эти изменения молча. Иногда хмурился, но не возражал.
Александра Александровна приходила еще дважды за три недели. Оба раза ненадолго — посмотреть на ход работ, что-то сказать Толе. С Лидой почти не разговаривала. Здоровалась сухо, отвечала односложно.
Наконец ремонт закончили. Последний день — мастера убрали мусор, вынесли все лишнее. Квартира стояла чистая, пахла свежей краской и новыми обоями.
Лида и Толя остались одни. Ходили по комнатам, трогали стены, открывали шкафы.
— Красиво получилось, — сказал Толя.
— Да. Наконец-то это похоже на наш дом.
Вечером позвонила Александра Александровна.
— Толь, можно я завтра приду? Хочу посмотреть, что получилось.
— Конечно, мам. Приходи после обеда.
Она пришла на следующий день ровно в два. Вошла, разулась, медленно прошла по коридору. Остановилась посреди гостиной, оглядывая светлые стены, новый диван, который Лида с Толей купили на прошлой неделе.
— Совсем не похоже на мою квартиру, — тихо сказала свекровь.
— Это уже не ваша квартира, — спокойно ответила Лида. — Это наш дом.
Александра Александровна посмотрела на нее долгим взглядом.
— Ты добилась своего. Выжила меня отсюда.
— Я ничего не выживала. Я просто хотела, чтобы у нас была своя жизнь. Без постоянного контроля. Без манипуляций.
— Думаешь, я манипулировала?
— Знаю, — Лида не отводила взгляд. — Вы использовали эту квартиру как способ держать нас на коротком поводке. Но теперь это не работает.
Александра Александровна стиснула губы. Повернулась к сыну.
— Толя, ты хоть иногда будешь меня навещать?
— Конечно, мам. Приходи в гости, когда захочешь. Но звони заранее, хорошо?
Свекровь кивнула. Прошла к двери, натянула туфли. Обернулась напоследок.
— Я старалась для вас. Хотела, чтобы вы жили хорошо.
— Мы живем хорошо, — Толя подошел, обнял мать. — Спасибо тебе за все. Правда.
Александра Александровна вышла. Лида и Толя остались стоять в прихожей, слушая, как стихают ее шаги на лестнице.
— Она больше не придет просто так, — сказала Лида.
— Наверное, — Толя вздохнул. — Мне ее жалко.
— Я тоже ее понимаю. Но мы не можем жить так, как она хочет. У нас своя жизнь.
Они вернулись в гостиную. Сели на новый диван. За окном вечерело, зажигались огни в окнах напротив.
Лида думала о том, что прошел почти год с того скандала. Год борьбы, нервов, ссор. Но они справились. Квартира теперь их. Александра Александровна больше не хозяйка здесь.
Может, они и не стали друзьями со свекровью. Может, отношения так и останутся холодными и натянутыми. Но у них появились границы. Появилось право на собственную жизнь.
Толя взял Лиду за руку.
— Прости, что все так затянулось.
— Главное, что мы разобрались. Теперь это наш дом.
Они сидели на диване, держась за руки, и смотрели на новые стены, новую мебель, новую жизнь, которая начиналась здесь.
Александра Александровна больше не приходила без приглашения. Звонила Толе раз в неделю, спрашивала, как дела. Иногда они встречались в городе, выпивали по чашке кофе в кафе. Но в квартиру она не просилась.
Лида продолжала откладывать деньги. Медленно, понемногу. Счет обнулился после ремонта, но она начала копить снова. На всякий случай. Потому что теперь она знала цену независимости.
И когда вечерами они с Толей сидели на кухне, разговаривали о работе, о планах, о будущем, Лида чувствовала, что наконец живет своей жизнью. Без чужого контроля. Без вечного ощущения, что она в гостях.
Это был их дом. И это было самое важное.
