При обсуждении нашего фильма «Д’Артаньян и три мушкетёра» 1978 года режиссёра Юнгвальд-Хилькевича много нареканий вызывает кастинг. Во-первых, многие актёры чуть старше своих персонажей, некоторые вообще вдвое. Взять, например, Алису Фрейндлих. Ей в 1978 году было 43 года, тогда как королеве Анне Австрийской едва ли исполнилось 24.
Олегу Табакову было 42, а Людовик XIII был ровесником Анны, ему тоже было 23-24. Михаил Боярский тоже никак не тянул на юношу 18-ти лет. Хотя, кто знает, может, в начале 17 века 18-летние юноши выглядели как современные 27-летние мужчины.
И, конечно же, досталось и Ирине Алфёровой, сыгравшей роль возлюбленной Д’Артаньяна Констанции Бонасье. Хотя тут претензии не к возрасту, а вообще. По возрасту-то она как раз была довольно близка к своей героине — Констанции было 25, а Ирине Алферовой на момент съемок 27.
Кто такая Констанция Бонасье? По роману она не имеет дворянского происхождения (иначе её не выдали бы за какого-то галантерейщика). Могла ли простолюдинка быть приближенной королевы? Могла! На должности кастелянш во Франции нанимали именно простолюдинок. Естественно, не без протекции.
Не могли же первой встречной доверить бельё самой королевы (кастелянша это женщина, которая хранила и выдавала белье королевы или принцессы). Однако её крестным отцом был не сосед и не родственник, а некий господин де ла Порт, вскользь упоминаемый в романе.
А де ла Порт, реальное историческое лицо, между прочим, и дальний родственник кардинала Рейно де ла Порта, был камердинером у королевы Анны Австрийской.
Исходя из этого становится понятно, как Констанция попала на эту должность. Королеве, естественно, был нужен свой человек, да еще для такой почти деликатной работы — ведь кастелянша фактически являлась хранительницей интимных тайн королевской особы.
Существует версия, что Констанция была не кастеляншей, а белошвейкой, то есть, шила белье для королевы. Дело в том, что на французском и кастелянша, и белошвейка звучит одинаково: lingère
Несмотря на то, что роман «Три мушкетёра» был написан в конце 19 века, в нём угадывается некое сходство с комедия дель арте — итальянской комедией масок.
Таким образом, если считать, что персонаж королевы соответствует персонажу Изабеллы (юной влюбленной), то Констанция соответствует персонажу Коломбины — хитрой и пронырливой служанки, устраивающей счастье своей госпожи, а заодно и собственное счастье. Именно этим и занимается Констанция.
Позднее этот персонаж стали называть субреткой (притворщица в переводе с французского). Конечно, в романе это всё не столь комично, как должно быть, но тенденция очевидна: Констанция устраивает свидание королевы с Бэкингемом, а сама успешно крутит любовь с Д’Артаньяном.
Согласно классической трактовке, субретка это бойкая, остроумная, находчивая особа, поверенная своей госпожи, помогающая ей в её любовных интригах. Типичная субретка — Смеральдина из «Труффальдино из Бергамо» в исполнении Натальи Гундаревой.
И в романе Констанция типичная субретка: она довольно шустрая особа, успевающая и своими служебными делами заниматься, и свидания королевы устраивать, и мужа навещать, и с Д’Артаньяном перемигиваться. Этот образ вполне вписывается в классический театрально-живописный облик горничной конца 19 века: во времена Дюма он фактически соответствовал образу субретки.
В нашем же фильме она совсем другая. Она красивая — этого достаточно. Образ Констанции, сыгранный Ириной Алфёровой, никак не соответствует книжному. Разве похожа она на то, что мы видим на полотнах? Разве будет такая Констанция тайком примерять хозяйский наряд, допивать вино за хозяином или пудриться хозяйкиной пуховкой?
Констанция тут томная красавица, которая, определенно, выше всей этой беготни с записками и чужими любовниками. Это вокруг неё хоровод воздыхателей должен крутиться и махач устраивать за право ручку целовать. Я бы даже сказала, что она более царственна, чем королева. Она прекрасна даже с этими холодными глазами, она недоступна, она — женщина-тайна.
Значит ли это, что Алфёрова испортила роль Констанции?
Я считаю, что нет. Она сыграла точно в рамках концепции фильма. В романе Констанция довольно приземленная особа. Она держала Д’Артаньяна во френдзоне и манипулировала им до тех пор, пока он не привёз подвески.
Думается, что если бы не это, то она так и продолжала бы водить его за нос. Но здесь уж деваться некуда — гасконца надо отблагодарить. Вот и пришлось назначить свидание в павильоне, откуда её и похитили люди кардинала.
В фильме же Констанция образ эфемерный, неотмирный. Помните, на какой фразе делается акцент? — «Куда же ты все время исчезаешь?» Констанция — образ мечты, несбыточной фантазии. Она — прекрасная дама, во имя которой рыцарь совершает свой подвиг. Образ исчезающий, проходящий сквозь пальцы.
Создатели фильма решили отойти от темы адюльтера, Д’Артаньян, в отличие от книги, не состоял в связи ни с одной из дам: ни с миледи, ни с её служанкой, ни с Констанцией (понятно, ведь фильм-то и дети будут смотреть!). Наш фильм это версия-лайт романа.
Поэтому в фильме прекрасная Констанция так и не назначила Д’Артаньяну свидание, не нарушила верности мужу. Осталась святой. Ну и где святость и где интриги. Поэтому Констанция Алфёровой хоть и не соответствует книжному образу, зато соответствует концепции фильма.
