10 марта 1972-го в 19.30 на Минском радиозаводе прогремел взрыв. Он стал таким мощным, что сложил до основания огромный двухэтажный цех. В первые минуты осознать масштабы произошедшего не представлялось возможным – все вокруг погрузилось в тишину и темноту.
Но скоро это происшествие назовут крупнейшей катастрофой в Белоруссии после Великой Отечественной. По последним данным, погибли свыше 100 человек. А причина взрыва, установленная после проведенных расследований, оказалась неожиданной.
Безобидное производство футляров
В 70-е о голубом экране в СССР мечтал каждый. Тогда телевизор считался признаком достатка и благополучия. Промышленность старалась не отставать от запросов граждан, и слава белорусских телевизоров гремела на всю огромную страну. В 1972-м Минский радиозавод сменил название на «Горизонт», став крупнейшим и успешнейшим предприятием в ряду с тракторным и автозаводом. В те годы в Минск стекалась молодёжь со всей республики, так как рабочие руки требовались на заводы и фабрики.
Завод телевизоров считался престижным местом работы. Особо востребованным был цех футляров, в которые одевалось все телевидение. Новое футлярное производство, в отличие от основных сборочных подразделений, отселили ближе к окраине – в промзону по улице Софьи Ковалевской. Там и рождались известные деревянные корпуса будущих экранов.
Людей трудилось в цеху очень много – около 800 сотрудников в смене. Рабочий день 10 марта ничем не отличался от предыдущих. По окончании первой смены в цеху состоялось партийное собрание. Руководитель предприятия вынес на повестку важный вопрос о регулярных возгораниях в совсем еще новом цеху. Решили принимать меры, разрабатывать графики чистки циклонов, пылесборников, воздуховодов. Во второй половине дня вышла вторая смена, а к семи часам вечера большинство заводчан отправились на перерыв в соседнее здание. Именно это и спасло сотни жизней.
Карточный домик
Примерно в 19.30 прогремел мощный взрыв, и двухэтажный цех сложился, словно карточный домик, в считанные секунды. Сразу не представлялось возможным оценить ситуацию, так как многие сотрудники оказались под завалами. Взрывная волна прокатилась на несколько километров от места ЧП, а багряное зарево наблюдалось жителями близлежащих районов ещё не один час. Одно стало понятно точно: предстоит титаническая работа по спасению людей.
Завалы пришлось разбирать несколько суток. В первые часы людей доставали десятками. Материалы о взрыве детально изучал в тот год белорусский журналист Славомир Антонович. По его данным, на Минском радиозаводе пострадали не менее 250 человек, погибшими считаются свыше 100. Количество жертв увеличивалось еще и потому, что прибывшие к месту аварии пожарные не могли ничего резко предпринять. Происшествие такого масштаба стало первым в Белорусской республике с Великой Отечественной войны. Борясь с огнем, пожарные по своим инструкциям залили завалы водой. При том, что температура воздуха опустилась ниже -12 С. Возможно, даже ледяная вода стоила кому-то жизни.
Кроме этого, отдельную сложность для спасателей представлял риск обрушения многотонных плит. А ведь под цехом располагался тоннель, в котором находились живые люди. Низкая температура не оставляла выжившим после взрыва шансов. Заблокированные бетоном, они банально замерзали и умирали от переохлаждения. В адрес спасателей шел поток упреков. Но нужно понимать, что в ту эпоху специалисты попросту не имели совершенной техники, подходящей для разбора завалов. Да и отсутствие подобного опыта растянуло спасательную операцию на несколько дней. Даже то, что люди работали на износ, не сильно меняло ситуацию.
Неожиданные выводы комиссии
Когда еще разбирали последние завалы, в белорусскую столицу прибыла комиссия прямо из Москвы. Стояла конкретная цель: установить причины трагедии. А по городу поползли самые небывалые слухи вплоть до диверсии. 1-й секретарь белорусского ЦК компартии Петр Машеров отказался признать ошибки руководства.
А Леонид Дроздов, автор книги «Петр Машеров. Падение вверх», утверждал, что Машеров предположил причиной взрыва на радиозаводе давнее эхо войны. По мнению руководителя республики, в подземных тоннелях ранее располагались военные склады, полные боеприпасов. Они и могли по какой-то причине взорваться. Об этом Машеров в личной беседе рассказал начальнику футлярного цеха Николаю Хомиву.
Что касается профессиональной комиссии, их первой версией стала неправильная эксплуатация зарубежного лака для покрытия футляров. Была названа предельная норма для эксплуатации — 65 грамм на кубометр. На самом деле для взрыва хватало и 5 граммов. на кубометр. Хомив же сразу настаивал на своей версии. Руководитель утверждал, что виновата несовершенная система очистки от пылепродуктов — отходов при шлифовке футляров. Такая пыль представляла опасность самовозгорания при определенных температурах. В тот трагический день концентрация пыли превысила норму в 13 раз. Задолго до взрыва Хомив докладывал о проектной ошибке при строительстве цеха, но получал в ответ сплошные отписки.
По информации Леонида Дроздова, начальник цеха сначала писал о неправильной работе фильтров по очистке директору завода Захаренко и главному энергетику Замойскому. Но дело встало. После расследования под стражей оказались директор проектного ленинградского института с некоторыми причастными сотрудниками, вышеупомянутый Захаренко, главный инженер и непосредственно начальник цеха Хомив. Их приговорили к разным срокам от года до трех, учитывая возраст, детей и правительственные награда. С Николая Хомива судимость впоследствии сняли.
Точка в той страшной истории не поставлена касательно числа жертв. Цифра по сей день разная. Первые подсчеты не превышали полсотни погибших, издание «Охрана труда и социальное страхование» сообщило о 114 погибших, а по подсчетам Николая Хомива авария унесла жизни 106 человек.
