Галина Петровна как раз доставала из духовки противень с запеканкой, когда на телефоне высветилось имя Светки. Золовки. Она даже улыбнулась — редко Светлана звонит просто так, обычно по делу. А тут декабрь, скоро Новый год, может, поздравить решила заранее.
— Галь, привет! — голос у Светки был бодрый, праздничный. — Слушай, я тут подумала: ты ведь на Новый год не собираешься в Анапу ехать?
Галина Петровна поставила противень на стол, сняла прихватки.
— Нет, конечно. Зачем зимой на море? Мы с Колей дома будем, как всегда.
— Вот и отлично! — обрадовалась Светка. — Тогда давай ты нам ключи передашь от твоей квартиры. Мы решили Новый год там встретить, с детьми. Романтика, море, южный воздух. Детям полезно!
Галина Петровна на секунду зависла. То есть как это — «давай передашь»? Она медленно опустилась на табуретку.
— Света, подожди. Ты серьёзно?
— Ну конечно серьёзно! — засмеялась золовка. — Чего ей пустой стоять? Мы аккуратные, всё уберем потом. И вообще, это же семья. Ты не против?
«Не против» прозвучало не как вопрос, а как констатация факта. Галина Петровна почувствовала, как внутри начинает закипать что-то нехорошее.
— Света, это моя квартира. Я её купила на свои деньги, после смерти мамы. Там мои вещи, мои документы…
— Галь, ну ты что? — голос Светки стал чуть холоднее. — Я же не чужая. Мы с Валерой — твоя семья. Николай — брат Валеры. Мы что, воровать будем? Ты серьёзно?
Галина Петровна закрыла глаза. Вот оно. Классический номер: сначала попросить как само собой разумеющееся, а потом обидеться, если откажут.
— Света, я не об этом. Просто это моё личное пространство. Я там храню вещи, книги. Это не гостиница.
— Ой, Галь, ну какие книги в декабре! — Светка уже начинала раздражаться. — Мы две недели всего. С 28 декабря до 10 января. Детям каникулы, Валере отпуск выбили. Мы уже билеты смотрели!
«Билеты смотрели», — мысленно усмехнулась Галина Петровна. То есть она уже решила, а теперь ставит перед фактом.
— Света, я подумаю, ладно? Перезвоню.
— Да чего там думать-то! — возмутилась золовка. — Ты же всё равно не поедешь! Квартира пустая стоит, а мы с детьми в холодной Москве сидим. Неужели жалко родным людям?
И тут Галина Петровна почувствовала, как её начинает трясти от злости. «Жалко родным людям». Вот она, любимая песня. Если не дашь — значит, жадина и плохой человек.
— Света, я сказала — подумаю. Пока.
Она нажала отбой раньше, чем золовка успела что-то ответить.
Вечером муж Николай пришёл с работы усталый, голодный. Галина Петровна молча поставила перед ним тарелку с запеканкой, налила чаю. Коля ел, похрюкивая от удовольствия, а она сидела напротив и смотрела в окно.
— Чего грустная? — наконец заметил он.
— Твоя сестра звонила.
— Ну и что? — Коля отломил кусок хлеба.
— Требует, чтобы я ей квартиру в Анапе отдала на Новый год. Со своей семейкой там праздновать хотят.
Николай даже не поднял головы.
— Ну и дай. Чего там, жалко?
Галина Петровна медленно повернулась к нему.
— Коля, это моя квартира. Я её на мамины деньги купила. Ты вообще понимаешь?
— Понимаю, — буркнул он. — Но Светка — моя сестра. Не чужие же люди.
— Твоя сестра последний раз звонила мне три года назад, когда денег в долг просила. Помнишь? Пять тысяч «на неделю». До сих пор не вернула.
— Да ладно, копейки, — отмахнулся Николай. — Не жлобься. Новый год всё-таки.
«Не жлобься». Вот и всё, что он может сказать. Галина Петровна встала из-за стола, начала убирать посуду. Внутри всё кипело, но она молчала. Потому что знала: если начнёт сейчас, они до утра будут ругаться. А Коля всё равно встанет на сторону сестры. Как всегда.
Квартиру в Анапе Галина Петровна купила пять лет назад, после того как мама умерла. Оставила ей небольшое наследство — триста тысяч рублей. Для кого-то копейки, а для Галины Петровны — целое состояние. Она тогда работала в библиотеке, зарплата — грошовая, муж — на заводе, тоже не шиковали. И вот эти деньги она решила вложить правильно.
Присмотрела в Анапе однушку, старенькую, в хрущёвке, зато недалеко от моря. Взяла кредит ещё на триста тысяч, растянула на десять лет. Коля тогда крутил пальцем у виска: «Зачем тебе квартира на море? Съездим раз в год в отпуск — и хватит».
Но Галина Петровна была упёртой. Она хотела иметь своё место. Маленький кусочек мира, где только её вещи, её порядок, её тишина. Летом она ездила туда на месяц, иногда с Колей, чаще — одна. Сидела на балконе с книжкой, ходила на рынок за черешней, купалась на рассвете. Это была её отдушина.
И вот теперь Светка решила, что может просто так взять и въехать туда со всей семьёй.
На следующий день золовка позвонила снова. Галина Петровна была на работе, между читальным залом и книгохранилищем.
— Галь, ну ты как, подумала? — голос Светки был напряжённым.
— Света, я не могу дать тебе ключи.
— Почему?! — взвизгнула золовка.
— Потому что это моя квартира, и я не хочу, чтобы там кто-то жил без меня.
— Ты офигела?! — Светка уже не сдерживалась. — Мы — семья! Я твоя золовка, Валера — брат Николая!
— Света, это не меняет сути. Квартира моя.
— Да что ты на эту квартиру молишься, как на икону! — заорала золовка. — Подумаешь, хрущёвка старая! Мы бы ещё спасибо сказали, что согласились там жить!
Галина Петровна почувствовала, как у неё начинают дрожать руки.
— Светлана, если тебе не нравится моя квартира, снимите себе другую. В Анапе полно предложений.
— Ага, за тридцать тысяч в сутки! — взвыла Светка. — У нас таких денег нет! А ты жадничаешь, хотя квартира всё равно пустая стоит!
— До свидания, Света.
Галина Петровна отключила телефон. Руки тряслись так, что она едва смогла положить трубку на стол. Коллега Лидия Ивановна заглянула в комнату:
— Галь, ты чего бледная?
— Да так, — выдохнула Галина Петровна. — Родственнички достали.
— А, — понимающе кивнула Лидия Ивановна. — Знаю я эти семейные штучки. Пока не попросят — не звонят, а как что надо — сразу вспоминают про родство.
Вечером дома начался скандал. Николай пришёл мрачнее тучи, бросил на стол телефон:
— Светка мне уже три раза названивала. Говорит, ты ей нахамила.
— Я ей нахамила? — Галина Петровна даже рассмеялась. — Коля, твоя сестра требует отдать ей мою квартиру, как будто это её собственность!
— Ну и что такого? — Николай сел за стол, налил себе водки из бутылки, которую держал на всякий случай. — Две недели всего. Ты там не живёшь зимой. В чём проблема?
— Проблема в том, что я не хочу! — Галина Петровна почувствовала, как голос начинает дрожать. — Это моя квартира, я её кровью купила! Я десять лет кредит плачу!
— А, началось, — скривился Николай. — «Моя квартира, мои деньги». Ты вообще слышишь себя? Мы семья, или ты забыла?
— Семья? — Галина Петровна села напротив мужа. — Коля, твоя сестра за пять лет ни разу не поинтересовалась, как у меня дела. Ни разу не поздравила с днём рождения. Зато когда ей что-то надо — сразу вспоминает про семью.
— Она занятая, у неё дети, работа, — начал оправдываться Николай.
— У меня тоже работа была, — отрезала Галина Петровна. — И твоя мама, когда болела, у меня лежала. Не у Светки, а у меня. Помнишь? Три месяца я за ней ухаживала, а твоя сестра ни разу не приехала.
Николай налил себе ещё рюмку, выпил залпом.
— Слушай, Галя, ну чего ты раскопала старое? Светка просит на две недели квартиру. Не дворец же у тебя! Однушка в хрущёвке, подумаешь!
— Если это так ничтожно, пусть снимет себе другую.
— У них денег нет! — рявкнул Николай. — Валера зарплату маленькую получает, кредит за машину платят!
— А я зарплату большую получаю? — Галина Петровна почувствовала, как внутри всё рвётся. — Коля, я двадцать три тысячи получаю. В библиотеке. Ты — тридцать на заводе. У нас с тобой денег тоже нет! Но я не прошу у твоей сестры её машину на две недели!
— Да какая нафиг машина! — взорвался Николай. — Ты специально до абсурда доводишь! Квартира — это не машина!
— Для меня это то же самое, — тихо сказала Галина Петровна. — Это моё. И я никому это не отдам.
Николай посмотрел на неё долгим тяжёлым взглядом. Потом встал, взял куртку.
— Знаешь что, Галя? Живи со своей квартирой. Может, она тебя погреет, когда останешься одна.
Он хлопнул дверью. Галина Петровна осталась сидеть на кухне. «Испанскую инквизицию никто не ждал», — вспомнилась ей старая шутка. Но ей было не до смеха.
Три дня Николай с ней не разговаривал. Приходил поздно, уходил рано. Галина Петровна молчала. Она уже привыкла к этим его демонстративным обидам. Раньше бегала, извинялась, уговаривала. Теперь поняла: он сам оттает, когда кушать-то хоцца, и чистые носки нужны.
На четвёртый день позвонила Светка. Но теперь голос у неё был другой — сладкий, просительный.
— Галечка, милая, ну прости меня. Я, наверное, неправильно попросила. Просто я так мечтала детям Новый год на море устроить. Они же весь год учились, старались. Хотела их порадовать.
Галина Петровна слушала и думала: «Господи, ну надо же, актриса прямо». Голос дрожит, сейчас заплачет.
— Света, я понимаю. Но квартира моя, и я не готова её давать.
— Галь, ну мы же за всё заплатим! — заторопилась золовка. — За коммуналку, за свет, за воду! Всё-всё!
— Коммуналка там две тысячи в месяц, — сухо сказала Галина Петровна. — Это не аргумент.
— Ну тогда… тогда мы тебе денег дадим! — Светка явно импровизировала. — Сколько ты хочешь? Пять тысяч? Десять?
«Началось», — подумала Галина Петровна. Сначала требовала бесплатно, а теперь торгуется.
— Света, дело не в деньгах. Я не хочу, чтобы в моей квартире кто-то жил. Точка.
— Да что ты как собака на сене! — сорвалась Светка. — Сама не пользуешься и другим не даёшь!
— До свидания, Светлана.
Галина Петровна положила трубку. И тут же набрала Николаю на работу. Он взял трубку неохотно:
— Чего?
— Коля, твоя сестра мне уже предлагает деньги за квартиру. Объясни ей, пожалуйста, человеческим языком, что квартира — не гостиница, и я никому её не сдаю.
— Галя, ты реально упёрлась? — устало выдохнул Николай. — Они же дети с собой берут. Маленькие. Им полезно на море.
— Коля, у Светки дети — Кирилл и Даша. Кириллу шестнадцать лет, Даше — четырнадцать. Это не младенцы. И они прекрасно переживут Новый год в Москве.
— Ты бессердечная, — выдал Николай и отключился.
Галина Петровна усмехнулась. «Бессердечная». Ага. Зато у неё есть квартира, которую никто не трогает.
К концу недели ситуация накалилась до предела. Николай ходил мрачный, Светка названивала каждый день, уже не просила, а обвиняла:
— Из-за тебя мои дети без праздника останутся!
— Света, у тебя трёхкомнатная квартира в Москве. Устрой им праздник дома.
— Это не то! — взвизгивала золовка. — Они мечтали о море!
— Пусть мечтают о лете. Зимой на море холодно.
— Ты просто завидуешь! — выпалила Светка. — Что у меня семья нормальная, дети, муж любящий! А ты одна со своей квартирой сидишь, как сторож!
Галина Петровна повесила трубку. Больше она разговаривать не собиралась.
А потом произошло то, чего она совсем не ожидала. Вечером пришёл Николай и сказал:
— Я дал Светке ключи.
Галина Петровна подняла на него глаза.
— Что ты сказал?
— Я дал ей запасные ключи от твоей квартиры. Она завтра едет в Анапу. С 28 числа будут там жить.
У Галины Петровны потемнело в глазах. Она медленно встала.
— Коля, ты… ты отдал ключи от моей квартиры без моего разрешения?
— Да. Отдал. Потому что ты ведёшь себя как жадная дура. Это моя сестра, и я не позволю тебе её унижать.
Галина Петровна стояла и смотрела на мужа. Тридцать два года вместе. Тридцать два года она терпела его пьянки, его безразличие, его вечное: «Не морочь голову». Тридцать два года она стирала его носки, готовила ему борщ, сидела у постели его матери. А он взял и отдал её ключи. Её. Квартиры.
— Николай, — тихо сказала она. — Завтра ты позвонишь своей сестре и скажешь, чтобы она вернула ключи. Иначе я вызову полицию и заявлю о незаконном проникновении в моё жильё.
Николай усмехнулся:
— Ой, напугала. Полицию вызовет. Да они тебе в морду посмеются! Семейные разборки — не их дело.
— Хорошо, — кивнула Галина Петровна. — Тогда я завтра еду в Анапу и меняю замок. А твоей сестре будет очень неловко стоять с чемоданами у чужой двери.
— Ты не посмеешь!
— Посмею, — Галина Петровна развернулась и пошла в спальню. — И ещё, Коля. После Нового года я подаю на развод.
Она закрыла дверь. За спиной Николай что-то орал, но она уже не слушала. Она достала из шкафа сумку и начала складывать вещи.
Утром Галина Петровна встала рано, оделась, взяла сумку. Николай спал на диване в гостиной, накрывшись курткой. Она вышла тихо, не разбудив.
На автовокзале купила билет на ближайший автобус до Анапы. Двадцать четыре часа в дороге, но она была готова. По дороге позвонила подруге Наде:
— Надь, мне нужна помощь. Можешь порекомендовать хорошего мастера по замкам?
— Конечно, — Надя не стала спрашивать подробностей. — Записывай номер.
Галина Петровна записала, позвонила мастеру, договорилась на завтра. Потом позвонила в свою управляющую компанию в Анапе, попросила поменять данные о доверенных лицах. Коли там теперь не было.
Она делала всё чётко, спокойно. Как будто не тридцать два года жизни рушились, а просто она решала рабочий вопрос.
В Анапу она приехала вечером следующего дня, 27 декабря. Город был тихий, полупустой. Туристов зимой немного, в основном местные. Галина Петровна дошла до своей хрущёвки, поднялась на третий этаж.
Дверь была заперта. Слава богу, Светка ещё не приехала. Галина Петровна открыла своими ключами, вошла. Всё было на месте. Её книги, её чашки, её тишина.
Она сняла пальто, прошла на кухню, поставила чайник. Пока вода закипала, она стояла у окна и смотрела на тёмное море вдалеке. И вдруг почувствовала, как внутри что-то отпускает. Тяжёлый ком, который сидел в груди последние две недели, начал растворяться.
«Это моё, — подумала она. — И никому я это не отдам».
Утром 28-го приехал мастер, весёлый дядька лет пятидесяти с золотыми зубами.
— Замок меняем? Так, сейчас глянем, что у нас тут.
Он повозился минут двадцать, поставил новый замок, врезной, надёжный. Отдал Галине Петровне три ключа.
— Держите, хозяйка. Теперь у вас тут форт-нокс.
Галина Петровна заплатила, поблагодарила. Мастер ушёл, насвистывая какую-то песенку.
Она как раз заваривала себе второй чай, когда телефон разрывался от звонков. Николай. Светка. Валера. Снова Николай.
Галина Петровна не брала трубку. Потом написала Николаю одно сообщение:
«Замок поменян. Ключи у меня. Если твоя сестра хочет встретить Новый год на море — пусть снимет квартиру. Предлагаю тебе до моего возвращения съехать из нашей квартиры. Вещи заберёшь в любое удобное время. После праздников я подаю на развод».
Отправила. Отключила звук. И пошла гулять по набережной.
Светка, как оказалось, уже была в дороге. Она приехала в Анапу вечером 28-го, часов в восемь. Галина Петровна как раз сидела дома с книжкой, когда в дверь начали звонить. Сначала вежливо, потом настойчиво, потом яростно.
— Галя! Галя, открой! Я знаю, что ты там! Открой немедленно!
Галина Петровна отложила книжку, подошла к двери.
— Света, иди в гостиницу. Квартира занята.
— Какая гостиница?! — заорала золовка. — У нас ключи есть! Николай дал!
— Замок поменян. Твои ключи не подходят.
Наступила тишина. Потом Светка завыла:
— Ты что творишь?! У меня дети! Муж! Вещи! Мы двадцать четыре часа ехали!
— Надо было позвонить и уточнить, — спокойно сказала Галина Петровна. — Я тебе отказала. Ты решила меня обойти. Не получилось.
— Я сейчас полицию вызову!
— Вызывай. Объяснишь им, почему пыталась вселиться в чужую квартиру без разрешения владелицы.
Светка ещё поорала минут десять, потом затихла. Галина Петровна услышала, как она что-то говорит мужу, потом шаги, лифт. Тишина.
Она вернулась к книжке. Руки дрожали, но внутри было спокойно. Странное такое спокойствие — как после бури.
Телефон разрывался всю ночь. Николай, Светка, даже Валера написал гневное сообщение: «Вы неадекватная женщина. Мы вас засудим».
Галина Петровна усмехнулась. Засудят. Ага. За то, что она не пустила в свою собственную квартиру.
Утром 29-го позвонила Надя:
— Галь, ты как?
— Нормально. В Анапе сижу. Отдыхаю.
— Молодец, — Надя засмеялась. — А я слышала, у тебя скандал разгорелся. Николай всем жаловался, что ты его сестру на улице оставила.
— Надь, я никого на улице не оставляла. Я просто не пустила в свою квартиру. В Анапе полно гостиниц.
— Правильно. Галь, ты вообще молодец, что так поступила. А то бы они тебе всю жизнь на шею сели.
Галина Петровна повесила трубку и подумала: «Да уж, сели бы».
Новый год она встретила одна. Сидела на балконе, укутавшись в плед, пила глинтвейн и смотрела на море. По телевизору орали поздравления, но она его выключила. Ей было хорошо в тишине.
В полночь подняла бокал:
— За свободу.
Выпила. Горячее вино обожгло горло. Она посмотрела на огни города, на тёмную воду вдалеке.
«Тридцать два года, — подумала она. — Тридцать два года я жила для других. Для Коли. Для его мамы. Для его сестры. Теперь хватит».
Она провела в Анапе две недели. Гуляла по набережной, читала, ходила на рынок. Иногда звонила Наде, обсуждали, как будет проходить развод. Николай больше не звонил. Светка написала одно сообщение: «Ты пожалеешь». Галина Петровна удалила, не ответив.
Десятого января она вернулась в Москву. Николай, как оказалось, съехал. Забрал свои вещи, оставил на столе записку: «Живи со своей квартирой». Больше ничего.
Галина Петровна прошлась по квартире. Тихо. Чисто. Никаких носков на полу, никаких пустых бутылок. Она открыла окно, впустила морозный воздух.
— Буду, — сказала она вслух. — Буду жить со своей квартирой.
И улыбнулась.
Развод оформили к марту. Николай не стал ничего делить, просто подписал бумаги. Видимо, сестра ему мозги так прожужжала, что он сам был рад избавиться от «жадной стервы».
Галина Петровна не обиделась. Она вообще чувствовала себя странно легко, как будто сбросила тяжёлый рюкзак, который тащила всю жизнь.
Весной она взяла отпуск и уехала в Анапу на месяц. Сидела на балконе с книжками, пила кофе по утрам, ходила на рынок за клубникой. Познакомилась с соседкой, тёткой Валей, которая оказалась весёлой болтушкой и приглашала на чай с пирогами.
— А я тебя помню, — призналась тётя Валя. — Ты тут прошлой зимой была. Как раз перед Новым годом.
— Была, — кивнула Галина Петровна.
— А чего одна? Мужа нет?
— Больше нет.
— Ага, — понимающе кивнула тётя Валя. — Бывает. Ну и правильно. Мужики — они как дети. Пока молодые — милые. А как постареют — одни проблемы. Лучше самой жить.
Галина Петровна рассмеялась.
— Точно.
Она вернулась в Москву в мае, загоревшая, отдохнувшая. На работе коллеги ахнули:
— Галь, ты помолодела лет на десять!
— Может быть, — улыбнулась Галина Петровна.
Она правда чувствовала себя моложе. И свободнее. Как будто всю жизнь носила тесную обувь, а теперь наконец-то разулась.
Прошёл год. Николай женился снова — на какой-то Ирке с его завода. Галина Петровна узнала от общих знакомых и пожала плечами. Ну и пусть. Ей было всё равно.
Светка больше не звонила. Даже на праздники. Галина Петровна тоже не звонила. Они просто перестали существовать друг для друга. И это было правильно.
Она ездила в Анапу три раза в год — весной, летом и осенью. Зимой квартира стояла пустая, и Галина Петровна ни разу не пожалела, что не сдаёт её. Это было её место. Её убежище. Её маленький кусочек мира.
Однажды, сидя на балконе летним вечером, она подумала: «А ведь если бы я тогда согласилась, сейчас бы меня не было. Я бы так и жила с Колей, терпела бы его пьянки, звонки Светки, эти вечные: „Галя, помоги, Галя, дай, Галя, сделай». А теперь я свободна».
И это было лучшее, что с ней случалось.
Иногда она встречала в городе знакомых, которые спрашивали:
— Галь, ну как ты? Одна-то не скучно?
— Не скучно, — отвечала она.
И это была правда. Ей действительно было не скучно. У неё были книги, работа, море три раза в год. Тётя Валя из соседней квартиры, которая приглашала на чай. Надя, которая звонила по вечерам и рассказывала всякую ерунду.
Этого хватало.
А квартира в Анапе стояла, как и прежде. Маленькая, скромная, с видом на дворы и кусочком моря вдалеке. Там были её чашки, её книги, её тишина.
И никто — никто! — больше не посмел попросить у неё ключи.
