Горшок с геранью едва не полетел с подоконника, когда Олег в ярости махнул рукой.
— Как это сестре нельзя взять твою машину? Это же наше общее имущество! — орал он, испепеляя Тамару взглядом.
Тамара стискивала зубы, считая про себя до десяти. Сто двадцать тысяч, накопленные за три года из её зарплаты медсестры, улетели на этот автомобиль. Ей всё ещё снились кошмары, в которых она стоит по ночам у кровати задыхающегося старика, меняет памперсы тяжелобольным, терпит их капризы, а затем все заработанные деньги складывает в бездонный карман мужниной родни.
— Ну ответь же что-нибудь! — Олег подскочил к ней, брызгая слюной. — Ты совсем оборзела? Моя сестра попросила машину на два дня, а ты выставила её … черти кем!
— Я не давала ей никаких обещаний, — тихо ответила Тамара. — И это не наша машина. Это моя машина.
Олег замер, будто его огрели чем-то тяжёлым по голове….
— Чё?
— Вот тебе и че. Машину покупала я. На свои деньги.
— Нормально! — он неприятно хохотнул. — Шесть лет живём, а она, значит, единоличница! Я, между прочим, кредит на твою учёбу выплачивал, пока ты на этих курсах своих сидела.
— На курсах медсестёр, которые стоили двадцать тысяч, — уточнила Тамара. — И деньги тебе я вернула, до копейки. А ты купил себе новый ноутбук.
— Да ты… — Олег задохнулся от возмущения. — Ты что, каждую копейку считаешь? Это так семья работает, да? Моё-твоё?
Тамара устало опустилась на стул.
— Нет, Олег. Так семья не работает. И мы с тобой — не семья.
Всё началось пять лет назад, с того разговора, который Тамара запомнила наизусть.
— Ты куда собралась? — поинтересовался тогда Олег, не отрываясь от экрана телевизора, где бегали футболисты.
— В гости к Светке, я же говорила, — Тамара закинула в сумку шоколадку для подруги.
— А чего это ты к ней с пустыми руками? — Олег оторвался от экрана и смерил жену взглядом. — Давай с тортиком. Я тоже хочу, кстати.
— С каким тортиком? — не поняла Тамара. — У меня денег до зарплаты только на проезд осталось.
— Как это нет денег? — Олег нахмурился. — Ты ж вчера с дежурства пришла. Тебе заплатили, нет?
Тамара прикусила губу. Да, вчера ей действительно заплатили — наличными, за внеплановую ночную смену в хосписе. Восемь тысяч рублей — немыслимые по её меркам деньги, которые она собиралась отложить на новое зимнее пальто. Старое совсем прохудилось, а зима не за горами.
— Да я их уже… — начала она, но Олег не дал договорить.
— Доставай. На торт и мне на пивко. Ну, давай-давай, — он протянул руку.
Тамара помедлила, но полезла в карман старой куртки, где лежали деньги.
— Сколько тебе?
— Давай всё, я сам отсчитаю, — Олег нетерпеливо пошевелил пальцами.
Тамара вложила в его ладонь купюры.
— Здесь восемь тысяч.
— Ага, — Олег быстро пересчитал деньги, отделил одну тысячную купюру и кинул ей. — На, держи. На торт и проезд тебе хватит. А на остальное я кое-что присмотрел.
— Что именно? — тихо спросила Тамара, сжимая в руке жалкую купюру.
— Ноут новый. Чтоб нормально в танчики гамать.
Внутри Тамары что-то оборвалось. Она вспомнила, как ещё вчера вечером мечтала о том, как наконец купит себе тёплое пальто. Как перестанет дрожать на остановке, ожидая автобуса после ночной смены. Как перестанет постоянно простужаться, потому что нынешнее её пальто — дешёвая синтетика, продуваемая всеми ветрами.
— Олег, — она с трудом подбирала слова, боясь вызвать очередной скандал, — мне очень нужно новое пальто. Я хотела эти деньги…
— Ну, значит, в следующий раз, — беспечно отмахнулся он. — Чё там твоё пальто, ещё нормально. А мне комп нужен для работы.
— Для работы? — Тамара растерянно нахмурилась. — Ты же говорил, что для игр…
— Да какая разница? — вдруг рявкнул Олег. — Ты что, жмотишься, да? Я, между прочим, свою получку весь месяц в дом таскал! А ты из-за какого-то пальто жопу надрываешь!
Тамара открыла рот, чтобы возразить. Чтобы напомнить, что его «получка» целиком уходила на ипотеку за их однушку, а всё остальное — еду, коммуналку, лекарства — оплачивала она из своей крошечной зарплаты медсестры. Что из-за нехватки денег она бралась за дополнительные смены, выхаживая умирающих в хосписе. Что она не помнит, когда в последний раз высыпалась.
Но она смолчала. Как всегда.
— Ладно, — она опустила голову. — Я, наверное, не пойду к Светке. Нечего с пустыми руками.
— Во, правильное решение, — Олег уже снова смотрел футбол. — Свари-ка лучше борща. Мамка с Алинкой завтра придут.
Тамара вздрогнула. Мамка — это свекровь, женщина с тяжёлым взглядом и острым языком. Алинка — сестра Олега, её ровесница, но полная противоположность Тамары — громкая, напористая, избалованная.
— Ты не предупреждал, — слабо возразила Тамара.
— А чё тебя предупреждать? Не царица небесная. Мать соскучилась, говорит, давно не виделись. Недели две уже.
Тамара мысленно застонала. Эти визиты выматывали её хуже самых тяжёлых смен. Свекровь обходила квартиру, поджав губы, выискивая, где не протёрто, где не убрано. Алинка бесцеремонно копалась в её косметичке, одалживала одежду и украшения, которые никогда не возвращала.
Спорить было бесполезно.
Тогда, пять лет назад, Тамара смирилась. Смирилась с тем, что её деньги без спроса уходят на нужды мужа. Смирилась с бесконечными визитами его родственников, которые считали её квартиру своей территорией. Смирилась с тем, что её желания и потребности стоят на последнем месте.
Но что-то надломилось в ней. Что-то заставило её начать действовать втайне.
Оформляясь на новую подработку в частную клинику, она указала для зарплаты отдельную карту, о которой не знал Олег. Каждую полученную тысячу она тщательно прятала. Не в квартире — там Олег мог найти. Она хранила деньги в абонементной ячейке на почте. И молчала.
За год она накопила на то самое пальто — и ещё немного осталось. За два — купила себе простенькие золотые серёжки, тихонько сняв в ломбарде слепок с ключа от почтовой ячейки, когда Олег был на работе. За три года сумма выросла настолько, что Тамара решилась на отчаянный шаг — собственную машину.
Олег даже не заподозрил неладное, когда она вдруг объявила о намерении получить права. Только хмыкнул:
— И зачем тебе? Я и так подвезу, если что.
— Мне на работу надо, — пожала плечами Тамара. — Ты же не будешь меня в шесть утра в хоспис возить.
— Так на автобусе езди, как всегда.
— Устала я на автобусе, — впервые в голосе Тамары прорезались стальные нотки. — Хочу на права сдать.
— Ну, сдавай, — равнодушно пожал плечами Олег. — Деньги только где возьмёшь? Знаешь, сколько сейчас обучение стоит?
— Найду, — отрезала Тамара.
И она действительно нашла. И даже инструктор, качая головой после первого занятия, признал:
— А у вас талант, Тамара Сергеевна. Как будто всю жизнь за рулём.
Она сдала с первого раза. А ещё через месяц купила подержанную, но крепкую и ухоженную «Тойоту» у одного из врачей клиники. Олег тогда был в недельной командировке, и Тамара успела даже поставить машину на учёт и спрятать документы.
Когда муж вернулся и увидел во дворе незнакомую машину, он даже не понял сначала, в чём дело.
— Чья это колымага под окнами?
— Моя, — спокойно ответила Тамара, отчаянно волнуясь внутри.
Олег рассмеялся, думая, что она шутит.
— Да ладно? И на какие шиши?
— Накопила, — Тамара старалась говорить ровно, хотя сердце колотилось как бешеное.
— С получки своей медсестринской? — Олег всё ещё смеялся. — Ну-ну. Колись давай, кто из твоих больных богатеньких откинулся и отписал тебе на машину?
— Никто, — Тамара вздёрнула подбородок. — Я три года копила. На подработках.
Олег перестал смеяться.
— Чего?
— Того самого. Я работала в частной клинике по выходным. И деньги откладывала.
— И мне не сказала? — Олег угрожающе нахмурился. — Утаивала, значит?
— А надо было? — впервые в жизни Тамара не отвела взгляд. — Чтобы ты их спустил на новый телефон или очередную приставку?
— Ах ты… — Олег двинулся к ней, сжимая кулаки.
— Только тронь, — тихо, но чётко произнесла Тамара. — Только тронь — сразу в полицию поеду. С синяками. И заявление напишу.
Олег замер, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.
— Ты что, совсем оборзела?
— Нет, — Тамара покачала головой. — Просто устала бояться.
В тот вечер они спали в разных комнатах. Олег демонстративно лёг на диване, грохнув дверью. Тамара осталась в спальне, прислушиваясь к каждому шороху и держа телефон под подушкой.
Две недели после этого они почти не разговаривали. Олег дулся, а Тамара впервые в жизни не пыталась наладить отношения. Она молча уходила на работу — теперь на своей машине. Молча возвращалась. Готовила еду, убирала в квартире и снова уезжала на подработку.
А потом позвонила Алинка.
— Тамарка! — затараторила она в трубку. — Слышала, ты тачку купила! Везуха! Слушай, мне надо в Белорецк смотаться на днях, туда-обратно. Одолжишь?
Тамара замерла. Белорецк — это в соседней области, километров четыреста в один конец. И Алинка за рулём — это катастрофа. Она лихачила, не соблюдала правила и уже попадала в две аварии на отцовской машине.
— Нет, Алина, — тихо, но твёрдо сказала Тамара. — Я не могу дать тебе машину.
— Чё?! — возмущённо взвизгнула Алинка. — Ты охренела, что ли? Мне срочно надо!
— Мне жаль, но нет.
— Вот сучка неблагодарная! — заорала Алинка. — Мы вас с Олежкой сколько лет кормим-поим, а ты нам теперь в такой мелочи отказываешь?
Тамара молча нажала отбой. И сразу же отключила телефон, зная, что сейчас начнётся шквал звонков.
Вечером разразился скандал. Олег влетел в квартиру, хлопнув дверью так, что посыпалась штукатурка.
— Как это сестре нельзя взять твою машину? Это же наше общее имущество! — орал он, размахивая руками. — Это семейная машина!
И вот тогда Тамара наконец сказала то, что должна была сказать ещё пять лет назад. Что машина — её собственность. Что она купила её на свои деньги. И что они с Олегом, по сути, уже давно не семья.
— Собирай манатки и вали к мамочке своей, — процедил Олег, когда первый шок от её слов прошёл. — Раз такая самостоятельная.
— Вообще-то, квартира тоже моя, — негромко сказала Тамара. — Точнее, наша с тобой, пополам. Но ипотеку я выплачиваю последние три года одна. Можешь проверить банковские выписки.
— Чё?! — Олег аж побагровел. — Я каждый месяц деньги отдавал!
— Наличкой, — кивнула Тамара. — Которую я тебе сама давала из своей зарплаты. Потому что ты все свои деньги спускал на игрушки.
— Ах ты… — Олег сделал шаг к ней, занося руку.
— Даже не думай, — Тамара не двинулась с места. — Я уже написала заявление. Оно в сейфе у начальницы. Если со мной что-то случится — его сразу передадут в полицию.
Она блефовала. Никакого заявления не было. Но Олег, глядя в её непривычно твёрдый взгляд, поверил.
— Значит, так, — процедил он. — Раз такая борзая, я у мамки поживу. А потом поделим всё через суд. И машину твою тоже.
— Иди, — спокойно сказала Тамара. — А за машину не переживай — я уже оформила дарственную на свою маму. Она теперь официально её хозяйка.
Олег задохнулся от возмущения, хватая ртом воздух, но возразить было нечего.
Он ушёл, громко хлопнув дверью. Тамара осталась одна в тишине квартиры. Дарственной, конечно, не было — как и заявления в полицию. Но что-то подсказывало ей, что обе бумаги лучше оформить как можно скорее.
Свою первую ночь в пустой квартире Тамара не спала. Сначала ждала, что Олег вернётся — пьяный, агрессивный, требующий разговора. Потом просто лежала, глядя в потолок, и пыталась осознать произошедшее. Вместе с облегчением пришёл страх. А вдруг она совершила непоправимую ошибку? Вдруг нельзя было так резко рвать?
Тамара встала, подошла к окну. Её серебристая «Тойота» стояла под фонарём, тускло поблёскивая в свете жёлтой лампы. Странно, но именно этот вид почему-то придал ей сил. Она молча поставила чайник, достала из шкафа все бумаги, связанные с машиной, и сделала копии. Потом нашла ключ от почтовой ячейки, где хранились её сбережения — уже совсем небольшие, после покупки машины. Ещё немного подумала и сняла со стены фотографию, на которой они с Олегом улыбались в день свадьбы.
В шесть утра позвонила мать Олега.
— Алё, Тамарка, ты чё там вытворяешь? — сразу перешла в наступление свекровь. — Сына из дома выгнала, что ли?
— Доброе утро, Ольга Ивановна, — спокойно ответила Тамара. — Я никого не выгоняла. Олег сам решил уйти.
— А я-то знаю, какие финты ты там откалываешь! — не слушая её, продолжала свекровь. — Он мне всё рассказал. Машину, значит, прикупила втихаря? На какие шиши, а? С хахалем, небось, спуталась?
Тамара медленно вдохнула и выдохнула. Раньше такие обвинения выбивали её из колеи на весь день. Сейчас она ощутила только глухое раздражение.
— Это мои деньги, Ольга Ивановна. Заработанные собственным горбом, а не надутые из вашего кошелька.
— Чё?! — взвилась свекровь, и Тамара удивилась, как похоже они с сыном произносят это короткое слово. — Ах ты…
— Всего доброго, — вежливо сказала Тамара и нажала отбой.
Телефон снова зазвонил через минуту. Потом через пять. Потом ещё и ещё. Тамара отключила звук и стала собираться на работу. Поймала себя на мысли, что у неё дрожат руки. Но не от страха — от какого-то странного возбуждения, азарта, предвкушения. Как будто она наконец начала долгую игру, в которой ставка — её собственная жизнь.
На работе ей было не до размышлений. Двое лежачих пациентов, трое новеньких из приёмного покоя, обход с заведующим отделением, бесконечная писанина в картах, уговоры, капельницы, уколы. В обеденный перерыв Тамара заперлась в каморке медсестёр, выпила холодный чай, залпом проглотила невкусный бутерброд из автомата и набрала номер своей матери. В Волгограде была уже вторая половина дня.
— Мам, привет, — сказала Тамара, пытаясь, чтобы голос звучал буднично.
— Здравствуй, доченька, — обрадовалась мать. — Ты чего звонишь в рабочий день? Случилось что?
— Да, — Тамара кивнула, хоть мать и не могла её видеть. — Я ухожу от Олега. Точнее, он от меня ушёл. Вчера.
В трубке повисло молчание. Затем мать тяжело вздохнула.
— Ну, значит, так тому и быть, — спокойно сказала она. — Я знала, что этим кончится. Ты там как? Плачешь?
— Нет, — удивлённо ответила Тамара, вдруг осознав, что действительно ни разу не заплакала с момента ухода Олега. — Нет, не плачу.
— И правильно. Нечего слёзы лить. Он тебя шесть лет доил, будто корову. Думаешь, я не понимала? А что молчала — так ведь ты взрослая. Сама решила за него пойти, сама и разгребай. Горжусь, что хватило мозгов выйти из этой кабалы.
Тамара не знала, что ответить. Она всегда думала, что мать обожает Олега. Что считает его идеальным зятем. Ведь он так мило улыбался в их редкие приезды в Волгоград, так щедро покупал тёще цветы и коробки конфет, так трогательно говорил о своей любви к её дочери.
— Спасибо, мам, — сдавленно произнесла Тамара. — Я боялась, что ты… что ты будешь ругаться.
— Тамарка, я тебя растила не для того, чтобы ты всю жизнь прислуживала мальчишке, который вместо мозгов с рождения имел одни понты, — хмыкнула мать. — Если нужна будет помощь — звони. Я приеду.
— Вообще-то… — Тамара замялась, не зная, как спросить, — вообще-то, мам, мне понадобится твоя помощь. Чисто формально. Я хочу оформить дарственную на машину. На тебя.
— Зачем? — не поняла мать.
— Чтобы Олег её не отсудил. Он уже пригрозил.
— А, ну это запросто, — без колебаний ответила мать. — Когда надо?
— Чем скорее, тем лучше. Он пока у своей мамы живёт, но не факт, что завтра не явится с требованиями.
— Я приеду в субботу. Оформим все бумаги. Ничего, дочка, прорвёмся. Не ты первая, не ты последняя.
После разговора с матерью Тамаре стало немного легче. Она закончила смену, вернулась домой и обнаружила у двери подъезда Алинку. Сестра Олега курила, нервно стряхивая пепел на асфальт, и разговаривала по телефону.
— Да говорю тебе, сейчас всё объясню этой овце… — услышала Тамара, подходя ближе. — А, вот и она! Тамарка! — Алинка сделала шаг навстречу, сбрасывая звонок. — Ты что творишь, а? Совсем с дуба рухнула? Олежек из-за тебя места себе не находит!
— Что тебе нужно, Алина? — устало спросила Тамара.
— Ну как что? Ключи давай, — Алинка протянула руку.
— Какие ключи?
— От квартиры! — Алинка закатила глаза. — Олежка просил забрать кое-какие вещи.
— Пусть сам приезжает, — Тамара поджала губы. — Я на работу в шесть утра, так что до этого времени я дома.
— Ты чё, издеваешься? — Алинка уставилась на неё с искренним возмущением. — Ему что, разбегаться с тобой теперь? Устраивать вот это вот всё… Нормальные люди просто расходятся без всей этой херни!
— Нормальные люди при разводе делят имущество, — спокойно ответила Тамара.
— Какой развод? — Алинка выпучила глаза. — Ты чего придумала вообще? Олежка просто решил у мамы переночевать, чтоб остыть. А ты уже развод оформляешь? Ну ты и …
Тамара вздохнула. Спектакль был разыгран идеально. Значит, план таков: Олег делает вид, что просто временно ушёл переночевать у мамы, а Алинка тем временем пробирается в квартиру и выносит всё ценное — в том числе документы на машину.
— Передай Олегу, что пусть приходит завтра в пять вечера, — твёрдо сказала Тамара. — Я буду дома. Пусть захватит с собой паспорт. Будем подавать заявление на развод в электронном виде.
Оттолкнув опешившую Алинку, Тамара поднялась в квартиру. За ночь она тщательно собрала все документы, всё мало-мальски ценное, включая свою небольшую шкатулку с украшениями, и утром отвезла в камеру хранения на вокзале. Теперь в квартире оставалось только то, что совместно нажили.
В пять вечера следующего дня Олег не явился. Зато пришла женщина средних лет, представившаяся соседкой Ольги Ивановны, матери Олега.
— Здравствуйте, Тамарочка, — приторно начала она. — Ольга Ивановна попросила забрать вещи Олежки, он, бедненький, так расстроен… Вы ж сами понимаете, мужчины, они ж как дети…
— Извините, но нет, — твердо сказала Тамара. — Скажите Олегу, чтобы приходил сам. Я не отдам его вещи третьим лицам.
Через три дня Олег все-таки появился — с мрачным лицом и в сопровождении друга. Забрал свою одежду, ноутбук, телевизор, который Тамара не стала оспаривать, хотя покупала его в основном на свои деньги. Ушел, не сказав ни слова.
А через неделю ей принесли повестку в суд.
Из иска следовало, что Олег требует признать автомобиль совместно нажитым имуществом и поделить пополам стоимость, а также разделить квартиру. Причем он утверждал, что квартира приобретена в основном на его средства, а Тамара вкладывалась минимально.
Тамара вздохнула. Этого следовало ожидать. Она позвонила своей матери, потом в юридическую консультацию. Затем взяла кредит в банке — небольшой, но достаточный, чтобы оплатить услуги адвоката.
Полгода борьбы стоили ей нервов и денег. Олег пытался через суд доказать, что машина куплена в браке и является совместно нажитым имуществом. Нанял дорогого адвоката. Привлек свидетелей, которые под присягой заявили, что Тамара не имела дополнительных источников дохода.
Но Тамара подготовилась. Справки с места подработки, выписки с личной карты, которую Олег никогда не видел, показания коллег, знавших о ее дополнительных сменах в частной клинике. И свидетельство своей матери, на которую в итоге и оформили машину.
Квартиру пришлось разменять – делить пополам, как совместно нажитое. Тамара получила крошечную студию на окраине и компенсацию в размере половины суммы, которую она выплатила по ипотеке за годы, когда Олег тратил деньги на себя.
В суде он орал, что она лжет, что все заработанное за годы брака – общее, что жена обязана содержать мужа. Судья – усталая женщина средних лет – только качала головой, листая выписки с банковских счетов.
В день оглашения решения суда Тамара стояла напротив Олега в коридоре. Он смотрел сквозь нее, как будто она была пустым местом.
— Все равно ничего не выйдет, — внезапно сказал он. — Без меня ты никто.
— Уже вышло, — ответила Тамара.
Она двинулась к выходу, но резко остановилась, увидев, как во двор суда въезжает знакомая серебристая «Тойота» — с глубокими царапинами вдоль всего борта. За рулем сидела Алинка, и ухмылка на ее лице говорила сама за себя.
Тамара даже не удивилась. Квартира, машина, отношения — все имело свою цену. И она ее заплатила.
В тот же день ей позвонил главврач областной больницы. Предложил должность старшей медсестры отделения с окладом вдвое выше прежнего. Тамара согласилась, не раздумывая.
Через неделю раздался звонок с незнакомого номера.
— Тамар, это я, — голос Олега звучал заискивающе. — Слушай, тут такое дело… У меня проблемы. Нужны деньги. Сорок тысяч. Выручи, а? По старой дружбе. Верну через месяц.
— Нет, — ответила Тамара и сбросила звонок.
Через час звонок повторился, уже с другого номера. Алинка визжала в трубку, что Тамарка зажралась, что все, что у нее есть, заработано Олегом, что это он ей позволил получить образование.
Тамара заблокировала номер. Потом еще один. И еще.
А потом купила новую сим-карту. И сменила дверные замки в квартире.
По ночам ей иногда снилось, что Олег вернулся, сидит в их старой квартире, смотрит футбол и требует борща. Она просыпалась в холодном поту. Но потом видела рядом ключи от своей машины – и успокаивалась.
Царапины вдоль борта автомобиля – прощальный подарок Алинки – Тамара не стала закрашивать. Каждый раз, садясь за руль, она смотрела на них и улыбалась: рубцы на металле – знак ее свободы. Неказистый, но честный. Как и ее новая жизнь.
Жизнь, где никто не отнимал у нее заработанное. Где никто не заявлялся с ночевкой без предупреждения. Где никто не копался в ее вещах. Где никто не кричал, что она обязана, должна, не имеет права отказать.
Жизнь, где она принадлежала только самой себе.
Своя собственная, пусть и не самая легкая, но зато – своя.
