Солнце, скатываясь к горизонту, превращало квартиру Нины в золотой аквариум. Каждая деталь — от зачитанной до дыр книги на подоконнике до чашки с недопитым чаем — приобретала особый смысл в этом свете. Тридцатипятилетняя владелица жилища любила эти моменты больше всего. Предзакатное время, когда рабочий день завершён, а вечер ещё не начался — её личный островок покоя.
Телефонный звонок разорвал тишину так внезапно, что Нина вздрогнула. На экране высветилось «Мама». Она глубоко вдохнула, словно набирая воздух перед прыжком в воду, и ответила.
— Ниночка! — голос матери звучал одновременно радостно и напряжённо. — Как же я рада тебя слышать!
— Привет, мам. Что случилось?
— Обязательно должно что-то случиться, чтобы мать позвонила дочери? — в голосе появились привычные обиженные нотки.
Нина прикрыла глаза. Она прекрасно знала этот тон. Разговор не предвещал ничего хорошего.
— Конечно, нет. Просто ты обычно пишешь в мессенджере.
— Есть новости, — мать сделала многозначительную паузу. — Юля беременна.
Нина замерла. Сестра младше её на семь лет, и новость была неожиданной.
— Ого. И как она?
— Взволнована, конечно! Четвёртый месяц уже. А этот её, Марк, представляешь, съехал от неё! — возмущение в голосе матери нарастало. — Говорит, не готов быть отцом! Какой ужас! Юля теперь без жилья, снимает эту конуру у вокзала, а ей через пять месяцев рожать!
В трубке повисла тяжёлая пауза. Нина поняла, к чему клонит мать, но решила дождаться, пока та озвучит свою мысль.
— Ниночка, ты же понимаешь, к чему я веду?
— Пока нет, мам.
— Как ты можешь занимать такую большую квартиру одна, когда твоя сестра беременна и без жилья? — возмутилась мама. — Это просто… это просто неправильно!
Нина почувствовала, как кровь приливает к лицу. Трёхкомнатная квартира в центре города досталась ей от бабушки. Десять лет она выплачивала кредит за ремонт, обустраивала каждый уголок, превращая это место в своё убежище. Здесь всё было пропитано её сущностью — от книжных полок до специально заказанного дивана.
— Ты предлагаешь Юле переехать ко мне? — осторожно спросила Нина.
— Конечно! Это же логично! У тебя три комнаты, а ты одна. Юля беременна. Разве ты не хочешь помочь сестре?
— Мам, это не так просто…
— А что тут сложного? — перебила мать. — Поставите детскую кроватку в одной из твоих пустующих комнат. Тебе даже не придётся ничего делать! Юля сама будет готовить, убирать. Она очень аккуратная, ты же знаешь.
Нина встала и подошла к окну. Золотой свет медленно угасал, уступая место сумеркам. Ей вдруг захотелось швырнуть телефон об стену. Вместо этого она глубоко вдохнула.
— Мама, я подумаю.
— О чём тут думать? Это же твоя сестра! Твоя кровь! — мать повысила голос. — Неужели ты настолько эгоистична? Твоя сестра будет жить в тесноте с ребёнком, а ты — в просторной квартире одна?
— Давай обсудим это завтра, — Нина почувствовала, как начинает закипать. — Я сейчас не могу говорить.
— Ты никогда не можешь говорить, когда дело касается семьи, — бросила мать и отключилась.
Нина положила телефон на подоконник и обхватила себя руками. В голове роились мысли, накладываясь друг на друга, как слои фотошопа.
Юля. Младшая сестра с голубыми глазами и привычкой получать всё, что она хочет. С детства Нина слышала: «Уступи сестрёнке, она же маленькая», «Поделись с Юлей, она ещё не понимает», «Отдай Юле, тебе жалко, что ли?».
Юля училась средне, но получила место в престижном университете, потому что «надо помочь девочке». Юля меняла парней как перчатки, но всегда оставалась «доченькой». Юля умела добиваться своего — и теперь её взгляд упал на квартиру Нины.
Нина нашарила в кармане смартфон и набрала сообщение своему психологу: «Можно встречу завтра?». Ответ пришёл почти мгновенно: «15:00?». «Да, спасибо», — напечатала Нина и отложила телефон.
Пока мысли метались в голове, Нина начала готовить ужин — простой и одинокий: омлет с зеленью и помидорами. Механические действия успокаивали: взбить яйца, нарезать овощи, растопить масло на сковороде.
Звонок в дверь раздался, когда она переворачивала омлет. На пороге стояла Юля — бледная, с кругами под глазами, но всё такая же красивая.
— Привет, — сказала она. — Можно войти?
Нина молча отступила, пропуская сестру в квартиру. Юля прошла внутрь, осматриваясь так, словно оценивала новый объект недвижимости.
— Мама уже позвонила тебе, да? — спросила Юля, усаживаясь на диван. — Я просила её не делать этого.
Нина вернулась к плите, чтобы спасти омлет.
— Да, звонила, — ответила она. — Поздравляю с беременностью.
— Спасибо, — Юля устало потёрла глаза. — Слушай, я знаю, что это выглядит так, будто я опять пришла что-то просить. Но ситуация действительно сложная.
Нина разделила омлет на две части и выложила на тарелки.
— Ешь, — она поставила одну перед сестрой. — Ты выглядишь измотанной.
— Это нормально, — Юля слабо улыбнулась. — Второй триместр. Говорят, дальше будет легче.
Они ели молча. Нина наблюдала за сестрой. Юля изменилась — в движениях появилась осторожность, а во взгляде — глубина, которой раньше не было.
— Мама преувеличивает, — наконец сказала Юля. — Я не в конуре у вокзала. Нормальная однушка, просто маленькая и дорогая. А Марк… — она запнулась. — Он не сбежал. Мы расстались по обоюдному согласию. Он будет помогать финансово.
— Но ты всё равно хочешь переехать ко мне? — прямо спросила Нина.
Юля отложила вилку.
— Я хочу предложить сделку. Мне нужно где-то пожить первый год после рождения ребёнка. Потом я найду вариант. У меня есть сбережения, я могу платить за коммуналку, продукты. Я понимаю, что это твоё пространство, и буду уважать границы.
Нина посмотрела на сестру долгим взглядом.
— Почему ты не можешь остаться в своей квартире?
— Она на первом этаже, с плесенью и шумными соседями. Я пыталась найти другой вариант, но сейчас никто не хочет сдавать квартиру беременной без стабильного дохода. После декрета я вернусь на работу, всё наладится.
Нина поднялась и собрала тарелки.
— Я должна подумать, Юля. Это серьёзное решение.
— Конечно, — кивнула сестра. — Я понимаю.
Когда Юля ушла, Нина долго стояла у окна, глядя на ночной город. Мысли крутились вокруг одного: если впустить Юлю в свою жизнь, удастся ли когда-нибудь снова обрести это пространство только для себя?
Кабинет Галины Михайловны всегда действовал на Нину успокаивающе: приглушённый свет, мягкое кресло, запах лаванды. Психолог, женщина лет шестидесяти с проницательными серыми глазами, внимательно выслушала историю и задумчиво постучала карандашом по блокноту.
— Что вы чувствуете, когда думаете о возможном переезде сестры? — спросила она.
Нина обхватила колени руками.
— Страх. Гнев. Вину, — она вздохнула. — Я чувствую себя ужасным человеком. Разве не должна я помочь сестре? Она беременна, ей тяжело.
— А что вы чувствуете по отношению к своему пространству?
— Это… — Нина замялась, подбирая слова. — Это мой кокон. Я заработала его. Построила. Каждый сантиметр там пропитан мной.
Галина Михайловна кивнула.
— Личное пространство — базовая потребность человека. Особенно для интроверта, каким вы являетесь. Это не роскошь, а необходимость для вашего психического здоровья.
— Но моя сестра…
— Ваша сестра взрослый человек, который принял решение родить ребёнка. Это её выбор и её ответственность.
— Звучит жестоко.
— Жестоко заставлять вас чувствовать вину за то, что вы хотите сохранить своё личное пространство, — мягко возразила психолог. — Вы не обязаны жертвовать своим благополучием ради кого-то, даже ради близкого человека.
Нина почувствовала, как к горлу подкатывает комок.
— Но что, если я единственный шанс Юли на нормальную жизнь с ребёнком?
— Вы действительно так думаете? Или это то, во что вас пытаются заставить поверить?
Нина молчала, обдумывая вопрос. Образ Юли в её воображении раздвоился: беспомощная девочка, нуждающаяся в защите, и взрослая женщина, вполне способная решить свои проблемы.
— Я не знаю, — честно призналась она. — Всю жизнь я слышала, что должна заботиться о младшей сестре. Это въелось так глубоко, что я не могу отделить реальность от навязанного чувства долга.
— Тогда давайте попробуем посмотреть на ситуацию объективно, — предложила Галина Михайловна. — Какие варианты есть у вашей сестры, кроме переезда к вам?
Нина задумалась.
— Она могла бы переехать к родителям. У них четырёхкомнатная квартира, и одна комната пустует с тех пор, как я съехала.
— И почему она не рассматривает этот вариант?
— Они живут в пригороде. Юля говорит, что там нет нормальной инфраструктуры для ребёнка.
— А ещё варианты?
— У неё есть подруга Света, они близки с университета. Света предлагала Юле пожить у неё, но Юля отказалась, сказав, что там слишком тесно.
— Интересно, — протянула психолог. — Похоже, у вашей сестры всё-таки есть выбор, но ваша квартира кажется ей наиболее удобной опцией.
Нина вдруг почувствовала, как напряжение, сковывавшее её с момента вчерашнего звонка, начинает отпускать.
— Вы хотите сказать, что я не обязана соглашаться?
— Я хочу сказать, что вы имеете право принимать решение, исходя из собственных потребностей и границ, а не из чувства вины или долга, — улыбнулась Галина Михайловна. — Подумайте: что бы вы посоветовали подруге в такой ситуации?
Нина представила, что ей звонит Маша, её коллега, и рассказывает похожую историю. Что бы она ей сказала?
— Я бы сказала ей, что помощь не должна означать самопожертвование. Что можно найти компромисс.
— Именно, — кивнула психолог. — А теперь попробуйте применить это к себе.
Вечером Нина пригласила Юлю на разговор. Они сидели на кухне, потягивая чай — Нина с бергамотом, Юля — травяной, для беременных.
— Я много думала о твоём предложении, — начала Нина. — И у меня есть встречное.
Юля напряглась, но промолчала.
— Я не могу предоставить тебе жильё на постоянной основе, даже на год, — твёрдо сказала Нина. — Мне важно моё личное пространство.
— Понимаю, — тихо ответила Юля, опуская глаза.
— Но я могу помочь по-другому, — продолжила Нина. — Я готова оплатить тебе более комфортную квартиру на полгода вперёд. Этого должно хватить, чтобы обустроиться с ребёнком и найти стабильный доход.
Юля подняла взгляд, в котором читалось удивление.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно. И ещё, я могу приходить помогать с ребёнком, когда тебе будет нужно. Но жить вместе — это не вариант, Юля.
Сестра долго молчала, вертя в руках чашку.
— Знаешь, — наконец произнесла она, — я ведь не сразу пошла к маме с этой идеей. Сначала я думала, что справлюсь сама. Но мама… она убедила меня, что без твоей помощи я не справлюсь. Что ты должна поделиться квартирой, потому что у тебя её больше, чем нужно.
Нина почувствовала, как внутри поднимается волна раздражения, но сдержалась.
— Это моя квартира, Юля. Я не обязана ни с кем ею делиться.
— Я знаю, — неожиданно согласилась сестра. — И твоё предложение… оно очень щедрое. Спасибо.
Они допивали чай в тишине, но теперь это была не напряжённая, а скорее задумчивая тишина.
— Мама будет в ярости, — вдруг усмехнулась Юля.
— Ну, это не новость, — Нина тоже улыбнулась. — Она всегда в ярости, когда что-то идёт не по её плану.
— Она правда сказала, что ты обязана отдать мне комнату, потому что бабушка любила меня больше и оставила бы квартиру мне, если бы я была старше, — призналась Юля.
Нина замерла. Эта фраза, произнесённая так буднично, вдруг осветила всю ситуацию под новым углом.
— И ты в это веришь? — тихо спросила она.
Юля пожала плечами.
— Раньше верила. Мама умеет убеждать. Но сейчас… — она положила руку на едва заметный живот. — Сейчас я думаю о том, что однажды мой ребёнок будет взрослым, и я не хочу, чтобы он чувствовал, что должен мне всю жизнь. Или что я люблю его меньше, чем… — она запнулась.
— Чем гипотетического второго ребёнка? — закончила за неё Нина.
— Да, — Юля подняла глаза. — Прости меня, Нина. За все эти годы. Я была… невыносима.
— Ты была ребёнком, — мягко ответила Нина. — Это не твоя вина.
— А сейчас я взрослая, и это моя ответственность, — Юля выпрямилась. — Я принимаю твоё предложение. И я справлюсь.
Телефонный звонок раздался ровно в девять утра. Нина знала, кто это, но всё равно ответила.
— Что значит, ты не пустишь Юлю жить к себе? — голос матери звенел от возмущения. — Ты отказываешься помогать собственной сестре?
— Доброе утро, мама, — спокойно ответила Нина. — Я не отказываюсь помогать. Я предложила оплатить Юле квартиру на полгода.
— Деньги! Всегда только деньги! — воскликнула мать. — А как же моральная поддержка? Как же семья рядом в трудную минуту?
— Я буду рядом, — твёрдо сказала Нина. — Но у каждого из нас будет своё пространство.
— Ты эгоистка! Ты всегда думаешь только о себе! — в голосе матери слышались слёзы. — Как ты можешь так поступать с нами?
Нина глубоко вдохнула. Раньше эти слова ранили её до глубины души, заставляли сомневаться в себе. Но сейчас она видела их за тем, чем они были на самом деле — манипуляцией.
— Мама, я люблю тебя. Я люблю Юлю. Но я не буду жертвовать своим благополучием ради чужих представлений о том, как я должна поступать.
— Чужих? Я твоя мать!
— Да, ты моя мать. И я всегда буду благодарна тебе за жизнь и воспитание. Но сейчас я взрослый человек, который принимает свои решения.
В трубке повисла тишина. Затем мать произнесла ледяным тоном:
— Хорошо. Делай как знаешь. Но потом не жалуйся, что осталась одна.
И отключилась.
Нина положила телефон и подошла к окну. На улице был ясный осенний день, листья кружились в воздухе, словно танцуя. Она почувствовала странное спокойствие, будто только что сбросила тяжёлый рюкзак, который несла всю жизнь.
Её размышления прервал звонок в дверь. На пороге стояла Юля с пакетом, из которого пахло свежей выпечкой.
— Привет, — сказала она. — Я подумала, мы могли бы позавтракать вместе, прежде чем пойдём смотреть квартиры.
Нина улыбнулась и отступила, пропуская сестру внутрь.
— Мама звонила? — спросила Юля, проходя на кухню.
— Да, — Нина достала тарелки. — Была не в восторге.
— Она и мне звонила, — Юля выложила на стол круассаны. — Сказала, что я предала её, согласившись на твоё предложение вместо того, чтобы настоять на переезде.
— И что ты ответила?
— Что я взрослая и сама решаю, как мне жить, — Юля улыбнулась. — Она бросила трубку.
Нина рассмеялась.
— Добро пожаловать в клуб отверженных дочерей.
— Знаешь, — задумчиво произнесла Юля, разламывая круассан, — я всю жизнь боялась этого. Её неодобрения. Её разочарования. Словно без её поддержки я перестану существовать.
— И как ощущения теперь?
— Странные, — честно призналась Юля. — Страшно, но и… свободно?
Нина кивнула. Она хорошо понимала это чувство.
— Кстати, — вдруг оживилась Юля, — я нашла в интернете курсы для будущих мам. Там учат не только уходу за ребёнком, но и как сохранить себя, свои границы. Как не превратиться только в мать, забыв, что ты ещё и женщина, личность.
— Звучит здорово, — одобрила Нина.
— Я записалась, — Юля выглядела смущённой, но решительной. — Я не хочу повторять… определённые модели воспитания.
Они обменялись понимающими взглядами.
— Знаешь, — Нина налила себе кофе, — я думаю, из тебя выйдет отличная мать.
— Правда? — в голосе Юли звучало сомнение.
— Правда. Потому что ты задаёшься вопросами. Потому что ты видишь, что можно по-другому.
Юля молча кивнула, глотая подступившие слёзы.
— А ещё у твоего ребёнка будет крутая тётя, — подмигнула Нина. — Которая научит его всяким безобразиям.
— И будет забирать его к себе на выходные, чтобы мама могла выспаться? — с надеждой спросила Юля.
— Возможно, — рассмеялась Нина. — Но не рассчитывай на это слишком часто.
Они завтракали, обсуждая планы на день: какие районы смотреть, на что обращать внимание при выборе квартиры для мамы с ребёнком. Всё было так просто и естественно, что Нина вдруг поймала себя на мысли: возможно, они впервые за много лет разговаривают как равные, без навязанных ролей «старшей ответственной сестры» и «младшей избалованной сестрёнки».
Солнце заливало кухню тёплым светом, превращая обычное утро в что-то особенное. Начало чего-то нового — для обеих сестёр.
Прошло полгода. Нина стояла посреди детской комнаты в квартире Юли, собирая кроватку. Инструкция была написана явно инопланетянином, и сборка превратилась в настоящий квест.
— Может, вызвать мастера? — с сомнением спросила Юля, наблюдая за мучениями сестры. Её живот уже сильно округлился, до родов оставалось меньше месяца.
— И признать поражение? Ни за что! — фыркнула Нина, сражаясь с очередным шурупом. — Я программист, в конце концов. Если я могу написать код для банковской системы, я смогу собрать эту чёртову кроватку.
Юля рассмеялась и осторожно опустилась в кресло-качалку — подарок Нины на новоселье.
— Как мама? — спросила Нина, не отрываясь от сборки.
— Всё ещё дуется, — вздохнула Юля. — Приезжала на прошлой неделе, привезла кучу детских вещей и всю встречу рассказывала, как мы неправильно всё делаем.
— Классика, — кивнула Нина. — А папа?
— Папа звонил вчера, — улыбнулась Юля. — Сказал, что гордится мной. Представляешь?
Нина на секунду оторвалась от кроватки и посмотрела на сестру.
— Вообще-то, да. Есть чем гордиться. Ты молодец, Юль.
Действительно, за эти полгода Юля сильно изменилась. Она не только обустроила квартиру и подготовилась к рождению ребёнка, но и нашла удалённую работу, которую могла выполнять даже в декрете. Она регулярно ходила на курсы для будущих мам, занималась йогой и, кажется, впервые в жизни выглядела по-настоящему счастливой — несмотря на все трудности.
— Знаешь, я тут подумала, — начала Юля, поглаживая живот. — Если бы ты тогда согласилась, если бы я переехала к тебе…
— Мы бы убили друг друга через неделю, — закончила за неё Нина.
— Вероятно, — рассмеялась Юля. — Но дело не только в этом. Я бы продолжала быть… зависимой. От тебя, от мамы, от кого угодно. Я бы не научилась справляться сама.
Нина закрутила последний шуруп и с удовлетворением оглядела собранную кроватку.
— Готово! — она отложила отвертку и выпрямилась, разминая затекшую спину. — Теперь этот монстр точно никуда не денется.
— Спасибо, — Юля с трудом поднялась из кресла. — Кстати, мама звонила утром. Сказала, что они с папой не приедут на роды.
— Почему? — Нина нахмурилась, хотя уже знала ответ.
— Официальная версия — папа берет дополнительные смены. Неофициальная — она всё ещё считает, что я предала семью, не переехав к тебе.
Нина фыркнула и начала собирать инструменты.
— Классическая мама. Наказывает тебя в момент, когда тебе больше всего нужна поддержка.
— Знаешь, — Юля прислонилась к стене, глядя в окно, — раньше это разбило бы мне сердце. Я бы рыдала, умоляла, пыталась всё исправить. А сейчас… — она пожала плечами, — я просто устала. Устала пытаться соответствовать её ожиданиям.
— Добро пожаловать во взрослую жизнь, сестрёнка, — Нина подошла и встала рядом. — Это больно, но освобождает.
За окном моросил дождь. Типичный серый осенний день. Квартира Юли была меньше, чем у Нины, в менее престижном районе, с видом на промзону. Но она была её собственной — территорией, где Юля сама устанавливала правила.
— Марк звонил вчера, — вдруг сказала Юля. — Хочет вернуться. Говорит, что осознал, как важна для него семья.
— И что ты ответила?
— Что у него будет ребёнок в любом случае. Но меня в комплекте больше нет.
Нина удивлённо посмотрела на сестру.
— Вау. Это… неожиданно.
— Для меня тоже, — невесело усмехнулась Юля. — Знаешь, я всю жизнь думала, что мне нужен кто-то, кто будет обо мне заботиться. Сначала родители, потом парни, потом ты… А сейчас я поняла, что единственный человек, который действительно никогда меня не бросит — это я сама.
Они помолчали, глядя на дождь за окном.
— Будет тяжело, — наконец сказала Нина. — С ребёнком, одной.
— Будет, — кивнула Юля. — Но знаешь, что хуже одиночества? Жить с человеком, который на самом деле не хочет быть с тобой. Или быть обузой для сестры, которая каждый день будет тихо тебя ненавидеть.
Нина хотела возразить, сказать, что никогда бы не стала ненавидеть Юлю, но промолчала. Потому что где-то глубоко внутри знала: сестра права.
— Тебе страшно? — спросила она вместо этого.
— Каждую секунду, — Юля положила руку на живот. — Но это нормально. Все боятся неизвестности.
В этот момент телефон Нины завибрировал. Сообщение от мамы: «Почему ты не берёшь трубку? Нам нужно серьёзно поговорить о том, что ты потакаешь Юлиному упрямству».
Нина молча показала экран сестре.
— Выключи телефон, — предложила Юля. — Закажем пиццу, посмотрим дурацкие комедии. А завтра разберёмся с очередным семейным скандалом.
— Хороший план, — Нина отключила телефон и убрала его в карман. — Только не пиццу. Ты на последнем месяце, вообще-то.
— Боже, ты такая зануда, — закатила глаза Юля. — Ладно, закажем твой полезный ужин. Но потом я всё равно съем мороженое.
— Попробуй только, и я расскажу твоему ребёнку, каким монстром была его мать в подростковом возрасте.
— Эй, это нечестно! — рассмеялась Юля.
Они пошли на кухню, оставив позади детскую с новенькой кроваткой. Дождь усилился, барабаня по окнам, но внутри было тепло и сухо. Два человека, решившие строить жизнь по своим правилам, несмотря на давление, манипуляции и устоявшиеся ожидания.
Ни одна из них не знала, что принесёт завтрашний день. Но сегодня они были сильнее, чем вчера, — и это было важнее любых внешних обстоятельств.
Через две недели после этого разговора у Юли начались схватки. Она позвонила Нине в три часа ночи, и та примчалась за пятнадцать минут, хотя обычно дорога занимала полчаса.
В родильном отделении Юля провела восемнадцать часов. Нина ждала в коридоре, периодически получая сообщения от медсестры. В какой-то момент она всё-таки позвонила матери — та не взяла трубку.
Маленькая Софья появилась на свет ближе к полуночи — крикливая, с копной тёмных волос и сжатыми кулачками, словно готовая бороться с миром с первой секунды жизни.
— Она похожа на тебя, — сказала Нина, когда ей наконец разрешили увидеть сестру и новорождённую племянницу.
Юля выглядела измотанной, но счастливой.
— Думаешь? Мне кажется, у неё твой нос.
Они обе знали, что это неправда — у ребёнка был нос Марка, но ни одна не произнесла этого вслух.
— Мама звонила? — спросила Юля, баюкая дочь.
— Нет, — Нина покачала головой. — Я пыталась дозвониться.
— Ничего, — Юля поцеловала крошечный лоб Софьи. — У нас теперь своя семья.
Через три дня их выписали. Юля с дочерью вернулись в квартиру, где их ждала Нина с приготовленным ужином и заполненным холодильником. На столе лежал конверт.
— Что это? — спросила Юля, укладывая Софью в кроватку.
— Открой, — пожала плечами Нина.
Внутри были ключи и договор аренды на ту же квартиру, продлённый ещё на полгода.
— Нина, мы договаривались на шесть месяцев. Ты не обязана…
— Я знаю, — перебила её сестра. — Но мне не жалко. Считай это подарком для Софьи.
Юля молча кивнула, слишком уставшая, чтобы спорить.
На следующий день приехали родители. Мать влетела в квартиру с огромным количеством пакетов, словно не было двухмесячного молчания.
— Моя девочка! — она обняла Юлю так крепко, что та поморщилась от боли в ещё не зажившем после кесарева шве. — Почему ты не позвонила сразу? Мы бы приехали в роддом!
Юля обменялась взглядами с Ниной.
— Я звонила, мама. Несколько раз.
— Наверное, связь пропадала, — отмахнулась мать. — А где моя внученька? Дай посмотреть на неё!
Она подлетела к кроватке и замерла, рассматривая спящего ребёнка.
— Боже, она точная копия тебя в младенчестве! Такая же красавица!
— Я говорила, — шепнула Нина сестре.
— А где будет жить моя чудесная внучка, когда вырастет из кроватки? — мать оглядела маленькую квартиру. — Здесь же совсем тесно!
— Она вырастет из кроватки не раньше, чем через два года, мама, — спокойно ответила Юля. — А к тому времени я уже решу этот вопрос.
— Но, дорогая, зачем ждать? — мать понизила голос. — Нина всё равно живёт одна в огромной квартире. Я уверена, что теперь, когда родилась Софья, она пересмотрит своё решение. Правда, Ниночка?
Нина вздохнула. Ничего не изменилось.
— Нет, мама. Я не передумала. Это моя квартира, и я буду жить в ней одна.
— Ну как же так! — мать всплеснула руками. — Родная кровь, а ты…
— Мама, — твёрдо перебила Юля. — Остановись. Мы уже обсудили этот вопрос и приняли решение. Я буду жить здесь, Нина — у себя. Точка.
— Но…
— Никаких «но», — Юля распрямила плечи. — Если ты приехала устраивать скандал, лучше уезжай. У меня нет на это сил.
Мать побледнела и посмотрела на дочерей так, словно видела их впервые.
— Что с вами стало? — прошептала она. — Вы совсем не те девочки, которых я вырастила.
— Нет, мама, — спокойно ответила Нина. — Мы именно те, кого ты вырастила. Просто теперь мы выросли окончательно.
В комнате повисла тишина, нарушаемая только тихим сопением новорождённой. Мать растерянно переводила взгляд с одной дочери на другую, словно не узнавая их.
— Думаю, нам пора, — неожиданно произнёс отец, всё это время молча стоявший у двери. — Оставим девочек отдыхать. Мы приедем завтра, если они не против.
— Конечно, папа, — улыбнулась Юля. — Приезжайте к обеду.
Когда родители ушли, сёстры молча переглянулись.
— Это было… неожиданно, — наконец произнесла Нина.
— Что именно? — Юля осторожно подняла проснувшуюся Софью на руки.
— Папа. Он впервые… встал на нашу сторону?
— Похоже на то, — Юля прижала дочь к груди. — Знаешь, я поняла кое-что важное, пока лежала в роддоме.
— Что?
— Мы не можем изменить родителей. Но можем не повторять их ошибок.
Нина подошла к сестре и осторожно погладила племянницу по голове.
— Звучит как хороший план.
За окном начинался новый день. Впереди было много трудностей: бессонные ночи, финансовые проблемы, попытки матери «помочь» своими методами. Но сейчас, глядя на маленькую Софью, обе сестры чувствовали странное спокойствие.
Они справятся. Каждая по-своему, но вместе.
