«Чем больше я думаю о причинах непредсказуемого успеха одной из девяти сделанных мною картин, тем больше мне представляется, что я как бы исполнитель чьей-то воли, — признавался режиссер Владимир Мотыль. — Мне, так сказать, нерукотворно помогал Господь».
Возможно, помощь свыше и была, но эта лента оказалась, пожалуй, самой многострадальной в истории нашего кино.
«Гарем — не бордель»
В 1960-х Госкино СССР решило догнать и перегнать Америку в популярнейшем жанре — вестерне. У них — вторая половина XIX века, Дикий Запад (отсюда и название: англ. western — «западный»), прерии, хорошие и плохие парни. У нас — Гражданская война либо первое десятилетие после нее и окраины страны: Средняя Азия, Кавказ, Дальний Восток. Хорошие парни — красноармейцы. Плохие — контрреволюционные банды. Куда же в советском кино без идеологии? А в остальном то же самое: погони, перестрелки, кони… По аналогии с вестернами наши фильмы получили название истерны (англ. eastern — «восточный»).
Первый советский истерн о борьбе с басмачами поручили снять Андрею Кончаловскому. Для этого нужно было сочинить сценарий на пару с писателем Фридрихом Горенштейном. Выбор неслучайный. Кончаловский только что дебютировал «Первым учителем» по повести Чингиза Айтматова. В глухое киргизское село после Гражданской приехал учить детей бывший красноармеец. Вступился за ученицу, проданную в жены, был избит… Фильм в 1966-м получил серебряную медаль на Венецианском международном кинофестивале. А супруга режиссера Наталья Аринбасарова — приз за лучшую женскую роль, обойдя саму Джейн Фонду.
Горенштейн помогал Кончаловскому в работе над киргизским сценарием. Но на этот раз сценарий руководство не приняло. Кончаловский ушел из проекта экранизировать роман Тургенева «Дворянское гнездо». А переделкой «Басмачей» занялся Валентин Ежов, лауреат Ленинской премии, номинант на «Оскар» за сценарий картины «Баллада о солдате». Уж он-то утрет нос американцам!
Да вот закавыка: Ежов никогда не был в пустынях. А срок поставлен жесткий: полтора месяца. Сценарист привлек к работе азербайджанца Рустама Ибрагимбекова. «Первое, что его спросил: «Рустам, ты был в пустыне?» — «Был, конечно». Только после премьеры Ибрагимбеков признался соавтору, что тоже пустыню в глаза не видел.
Ежова заинтересовал рассказ ветерана Гражданской, как басмачи, спасаясь от красных, бросали свои гаремы: «Прискачешь к колодцу, а рядом с ним женщины сидят. Оставить их в пустыне нельзя — погибнут. Вот и приходилось вместо преследования банды сопровождать «неожиданный подарочек» к ближайшему кишлаку. Ох и намучаешься с ними в дороге!»
Так родился сценарий «Спасите гарем!». Но название не устроило худсовет. Напрасно Ежов убеждал: мол, гарем — это совсем не бордель! Пришлось переименовать в «Пустыню». Окончательное название — «Белое солнце пустыни» — придумал первый зам председателя Госкино СССР Владимир Баскаков.
Любовь к простой «русской бабе»
Фильм предлагали снять именитым режиссерам: Витаутасу Жалакявичюсу («Никто не хотел умирать», Госпремия СССР), Юрию Чулюкину (комедия «Девчата»), Андрею Тарковскому («Андрей Рублев»). Но все под разными предлогами отказались. Следующим кандидатом стал Владимир Мотыль. Он дебютировал фильмом «Дети Памира» о становлении советской власти в бедном таджикском ауле.
Получил госпремию Таджикской ССР. Короче, был в теме. Но, прочитав сценарий, тоже отказался: «Я никогда не думал о приключенческом кино. Я был болен декабристами, у меня закрыли уже два сценария на эту тему: видели в декабристах первых русских диссидентов. Но при всем отчаянном положении я не мог представить себе, что фильм про гарем — для меня».
Согласился Мотыль лишь с третьей попытки, когда сценаристы пообещали ему полную творческую свободу. «Сценарий был хорош. Но нужно было найти изюминку. На рассвете вдруг увидел я в полусне Катерину Матвеевну с коромыслом, которой в сценарии не было. И подумал, что в контрапункте картины она должна стать сквозной темой любви бывалого красноармейца Сухова к простой русской бабе.
Я видел Катерину Матвеевну женщиной кустодиевского типа, «в теле». Этакая мечта вояки, изголодавшегося по плоти. Когда в моем воображении появилась Катерина Матвеевна, Сухов перестал быть плакатным солдатом революции, насаждающим новую власть. И объяснение его поведению появилось. А то что же: представительницы гарема вешаются ему на шею, а он на них ноль внимания!»
Семь писем Сухова незабвенной жене по просьбе Мотыля сочинил его друг, режиссер Марк Захаров. Использовал дореволюционный письмовник, где были образцы посланий невестам, женам, матерям.
Снимался после ампутации ног
Еще одна удачная находка режиссера — таможенник Верещагин. «В сценарии был эпизодический пьянчуга, который погибал в середине картины, — рассказывал Мотыль. — Никакой таможни там не было, и вся последняя треть картины была мною заново написана. Успех фильма во многом зависел от Верещагина. Эту роль сыграл гениальный Павел Луспекаев, вечная ему память!»
В 16 лет Луспекаев добровольцем ушел на фронт. В разведке четыре часа пролежал в снегу без движения. С тех пор страдал облитерирующим эндартериитом — болезнью сосудов ног.
«Незадолго до съемок у него ампутировали на обеих ногах по полступни. Ему, великому театральному артисту, пришлось уйти из ленинградского БДТ — физически не мог выстоять на сцене трехчасовой спектакль. Другое дело кино, где все можно снять кусочками по 5 — 10 секунд. Я предлагал ему сниматься на костылях. Сыграть бывшего офицера, инвалида Первой мировой или таможенника, раненного контрабандистами.
Но Луспекаев это отмел: «Сперва сыграю как тебе надо, а уж после какого-нибудь инвалида». Дублер заменил его лишь в одном трехсекундном кадре, где Верещагин ногами спихивает за борт бандитов, потому что прогибались носки у сапог актера: ступней-то у него не было. В остальных эпизодах Луспекаев дрался сам, без дублера».
Сам исполнял он и песню Булата Окуджавы «Ваше благородие, госпожа удача». Луспекаев скончался через две недели после премьеры картины, три дня не дожив до 43-летия.
«Муж не разрешит»
На главную роль бойца за освобождение трудового народа всей земли Закаспийского интернационального пролетарского полка имени товарища Августа Бебеля претендовали Георгий Юматов и Анатолий Кузнецов. «С Толей мы дружили с давних пор, но я склонился тогда к Юматову, он больше мне понравился, — вспоминал Мотыль. — В первый съемочный день номер Юматова был закрыт.
На стук никто не отвечал. Сорвали дверь и нашли актера с синяками на лице. Оказывается, накануне были поминки с возлияниями, пьяная драка, и он не мог сниматься в ближайшую неделю. Я отбил слезную телеграмму Кузнецову в Москву: «Толя, прости, не обижайся, мы все-таки были с тобой и остаемся друзьями». Тот сразу же отказался от приглашения в другую картину и выехал на съемку».
И не прогадал. На счету Кузнецова более сотни фильмов, но звездной стала роль Сухова.
Долго искали актрису на роль жены Сухова. Не устроили даже признанные красавицы советского экрана Людмила Чурсина, Людмила Хитяева.
Случайно встретив редактора «Останкино» Галину Лучай, режиссер обомлел: «Вот же она, незабвенная Катерина Матвеевна!» Лучай от предложения Мотыля категорически отказалась. Мол, никогда в кино не снималась, да и муж не разрешит. Но уговорил-таки Владимир Яковлевич красавицу…
На роль Петрухи пробовались Юрий Белов, Савелий Крамаров. Но в итоге Мотыль выбрал еще одного непрофессионала — слесаря Колю Годовикова, засветившегося в эпизоде его прежней картины «Женя, Женечка и «катюша».
Резали по живому
Съемки начались летом 1968-го в Дагестане, на берегу Каспийского моря. Барханы, жара, змеи. Саида (Спартак Мишулин) закапывали в раскаленный песок в ящике, чтобы не спекся. Закутанных с головы до ног жен Абдуллы играли солдаты, легче переносившие зной. Не хватало съемочной техники. Но это были цветочки.
Горькие ягодки преподнес худсовет студии. Просмотрев отснятый материал, киночиновники возмутились сценой, где жены Абдуллы выбираются из нефтяного бака. Сухов ожидает увидеть на их лицах радость спасения, но они пробегают мимо него, падают на колени и рыдают над мертвым мужем. Вырезать!
После взрыва баркаса сходит с ума овдовевшая супруга Верещагина Настасья (актриса Раиса Куркина). Она бредет к станции, куда уже давно не прибывают поезда. Рельсы занесены песком. Вдова ползет по ним. Бормочет про Пашу, умершего сыночка, надеясь, что поезд придет и увезет ее в родную Астрахань… Убрать!
Финальная схватка Сухова с Абдуллой была в воде. Перенести на сушу! Заодно потребовали сократить застолье в доме Верещагина, драку таможенника на баркасе и много чего еще. Под раздачу попала даже разлюбезная Катерина Матвеевна: кадр перехода ручья с высоко задранной юбкой посчитали «порнографией».
Короче, требовалось полностью менять финал картины.
Заодно худсовет решил заменить Мотыля на режиссера Владимира Басова. Но тот отказался ехать в пустыню на пересъемку. Раздавались призывы закрыть проект, пленку смыть. Против выступили финансисты: дескать, много уже денег потрачено, как их списывать? Весной 1969-го постановили: «Производство завершить. Мотыля оставить».
Новая экспедиция на Каспий. Новый финал. Но и он не устроил киночиновников. «В фильме борьба с басмачеством в Средней Азии потеряла свой исторический и политический смысл». Генеральный директор «Мосфильма» Владимир Сурин, посмотрев в сентябре «Белое солнце пустыни», не подписал акт приемки картины. Его поддержали в Госкино. Всё! Кина не будет!
Выручил Брежнев
«Когда картина была закончена, «Мосфильм» вместе с Госкино нагрузили меня 27 поправками, которые должны были просто уничтожить фильм, — вспоминал Владимир Мотыль. — Я отказался. Картина лежала на полке два с лишним месяца.
И вдруг в воскресный день был потерян западный боевик, который ждали на даче № 1 у Брежнева. Скандал! В этой панике завскладом забросил в машину, которая шла на дачу № 1, мою непринятую картину. Ночью Леонид Ильич позвонил председателю Госкино Алексею Романову: «Спасибо за хорошее кино».
Пришлось выпускать «Белое солнце пустыни» на экраны. Премьера состоялась 30 марта 1970 года.
Но чиновники не простили Мотылю такого поворота событий. Культовый фильм не отправили ни на один всесоюзный и международный фестиваль. Картина и режиссер не получили ни единой награды. Лишь в 1996-м Борис Ельцин вручил Мотылю орден Почета. А в 1998-м (спустя 28 лет!) съемочный коллектив и исполнители главных ролей были удостоены Государственной премии РФ.
А ЕЩЕ БЫЛ СЛУЧАЙ
Украли реквизит
В Дагестане у съемочной группы украли реквизит. Включая револьверы, сабли и большие наручные часы фирмы «Буре», которые спасли Сухова при встрече с людьми Абдуллы на берегу моря. Мотылю советовали обратиться в милицию. Но он отправился к местному криминальному авторитету и предложил роль в кино. Тот с радостью согласился.
Владимир Яковлевич посетовал: мол, сниматься можно было бы уже сегодня, да кто-то реквизит украл. Вскоре все украденное вернули. Мотыль тоже слово сдержал. Авторитет сыграл подручного Абдуллы Али в красной рубахе. Это он кричал с баркаса: «Таможня дает добро!»
В ТЕМУ
Сухов и Горбачев
В разгар горбачевской антиалкогольной кампании чиновники собирались вырезать сцену пьянки Верещагина с Петрухой. А заодно и песню «Ваше благородие, госпожа удача», которую пел хмельной таможенник. К счастью, передумали. Тогда же был популярным анекдот:
«Товарищ Сухов бредет по пескам. Видит: Горбачев в песке закопан по самое горло и просит: «Пить… Пи-и-ить». Сухов подходит, смотрит на часы: «У нас, между прочим, пить только с двух дают».
СКАЗАНО
Крылатые фразы из фильма
Восток — дело тонкое.
Мне за державу обидно!
Аристарх, договорись с таможней.
Таможня дает добро!
Гюльчатай, открой личико.
