Инга смотрела на две полоски на тесте, и радость накрывала девушку с головой. Ребёнок! У них с Алексеем будет малыш! Столько лет мечтали, и наконец-то получилось. Как же теперь они заживут по-новому — настоящей семьёй.
Первым о новости узнал, конечно, муж. Алексей влетел в квартиру, подхватил жену на руки и закружил, пока Инга не взмолилась:
— Поставь на место, мне теперь нельзя так!
Алексей осторожно опустил Ингу, обнял за плечи и серьёзно пообещал:
— Я буду помогать. Оберегать. Буду рядом. Всё будет хорошо, слышишь?
И Инга верила. Первые месяцы беременности пролетели в спокойном, размеренном темпе. Женщина продолжала работать в бухгалтерии, но уже подыскала себе замену. Алексей задерживался на стройке, где был прорабом, — хотел закончить объект до рождения ребёнка. Вечерами супруги вместе выбирали имена, обсуждали, какой будет детская, мечтали, как вместе будут растить малыша.
Инга любовалась своим округлившимся животом, гладила его и разговаривала с будущим ребёнком, когда оставалась дома одна. Ей нравилось это спокойное время, наполненное ожиданием чуда. Декретный отпуск она решила взять заранее — хотелось успеть подготовиться, отдохнуть, накопить сил перед родами.
А потом в их жизни появилась Раиса Петровна.
Свекровь заявилась неожиданно, с двумя огромными чемоданами и решительным настроем.
— Приехала помочь, — объявила женщина, обнимая растерянную невестку. — Куда же вы без меня? Алёшенька на работе пропадает, а ты, бедненькая, одна. Поживу с вами, поддержу.
Инга вопросительно посмотрела на мужа, но Алексей только пожал плечами:
— Мама хочет быть ближе к будущему внуку. Это же ненадолго, недельку-другую. Правда, мам?
Раиса Петровна туманно улыбнулась, не давая чёткого ответа. Инга вздохнула. Ладно, на время можно и потерпеть. В конце концов, это же мать Алексея, женщина с жизненным опытом. Может, и правда поможет советом.
Свекровь освоилась в квартире молодых быстро, слишком быстро. Уже на второй день Инга обнаружила, что кастрюли переехали с нижней полки на верхнюю — туда, где беременной женщине трудно дотягиваться.
— Раиса Петровна, зачем вы переставили посуду? — осторожно спросила Инга.
— Так удобнее, — отрезала свекровь. — Что тебе, тяжело руку поднять? И вообще, разве так обращаются к гостям? Можно просто «мама».
Инга неловко улыбнулась. Назвать мамой постороннюю женщину язык не поворачивался. Да и сама свекровь вела себя отнюдь не как гостья. Скорее, как вторая хозяйка.
С каждым днём присутствие Раисы Петровны становилось всё более ощутимым. Свекровь установила строгий распорядок дня: завтрак ровно в шесть утра, затем генеральная уборка, стирка, готовка обеда к полудню. Инга пыталась объяснить, что пока справляется сама, но свекровь только фыркала:
— Неповоротливая ты, Инга. В твоём положении уже надо бы шустрее быть. Скоро ребёнок, а ты еле ползаешь.
Инга старалась не обращать внимания на колкости, но с каждым днём это давалось всё труднее. Странным образом, появление «помощницы» не облегчило быт, а усложнило. Теперь приходилось готовить больше, убираться чаще, стирать тщательнее — и всё под неусыпным контролем свекрови.
Алексей почти не бывал дома — проект на стройке оказался сложным, приходилось задерживаться. Когда муж возвращался, Инга пыталась осторожно заговорить о том, что присутствие Раисы Петровны её немного утомляет, но Алексей лишь отмахивался:
— Ты пойми, маме тоже непросто. Она переживает, хочет помочь. Потерпи немного. Это же ненадолго.
Но «ненадолго» растянулось на недели. Свекровь не только не собиралась уезжать, но, казалось, всерьёз обосновалась в их квартире. Начала перевешивать картины, менять занавески, переставлять мебель. Когда Инга пыталась возразить, Раиса Петровна неизменно отвечала:
— Я жизнь прожила и знаю, как правильно.
К пятому месяцу беременности Инга чувствовала себя гостьей в собственном доме. Свекровь полностью взяла бразды правления, превратив невестку в подчинённую. Каждое утро начиналось с длинного списка дел, которые нужно сделать «правильно» — то есть так, как считала нужным Раиса Петровна.
— Вот, постирай эти занавески, только с хозяйственным мылом, — командовала свекровь. — А потом полы помой, только не шваброй, а тряпкой, на коленках. И окна бы протереть не мешало.
— Мне тяжело на коленях, — робко возражала Инга. — У меня спина болит.
— А у меня не болела? — парировала Раиса Петровна. — Я и с пузом огород копала! Нынешняя молодёжь только и знает, что жаловаться.
К седьмому месяцу беременности Инга ушла в декретный отпуск. Казалось бы, теперь можно наконец отдохнуть, набраться сил перед родами. Но не тут-то было. Раиса Петровна восприняла это как сигнал, что невестка теперь «дома целыми днями» и должна заниматься домашними делами вдвое активнее.
— Что за разлёживание? — свекровь бесцеремонно распахивала шторы в спальне, когда Инга пыталась поспать подольше. — На работу ты не ходишь, значит — занимайся домом!
Инга пыталась объяснить, что беременность — это тоже работа, что ей нужно беречь себя ради ребёнка. Но Раиса Петровна только отмахивалась:
— Беременность — не болезнь! В моё время рожали без всяких нежностей!
Алексей по-прежнему пропадал на стройке и в редкие вечера дома старался не вмешиваться в конфликты. Когда Инга жаловалась, муж лишь вздыхал:
— Мама просто волнуется. Пойми её. Потерпи ещё немного, скоро родишь — она сама уедет.
Но в глубине души Инга уже понимала: Раиса Петровна не собирается никуда уезжать. Наоборот, свекровь всё чаще говорила о том, как будет помогать с малышом, как научит невестку «правильно» ухаживать за ребёнком.
На тридцатой неделе беременности случился первый серьёзный срыв. Инга, измученная бессонницей из-за активного шевеления ребёнка, наконец заснула под утро. Сквозь сон девушка почувствовала, как кто-то трясёт её за плечо, а потом услышала пронзительный крик прямо над ухом:
— Какого фига ты ещё дрыхнешь?! Уже 5 утра! — орала свекровь на беременную Ингу. — Белье нужно замочить для стирки!
Инга подскочила на кровати, сердце бешено колотилось. От резкого движения закружилась голова, к горлу подступила тошнота.
— Раиса Петровна, мне нельзя так резко вставать, — пролепетала девушка. — И врач говорил, что нужно высыпаться.
— Какой ещё врач? — презрительно фыркнула свекровь. — Мужики в белых халатах, которые ничего не понимают в женском организме? Я троих родила без всяких врачей! Вставай, нечего лежать!
Весь день у Инги болела голова, а к вечеру поднялось давление. Когда вернулся Алексей, девушка лежала в постели с холодным компрессом на лбу.
— Что с тобой? — спросил муж, заглянув в спальню.
— Плохо мне, — тихо ответила Инга. — Голова раскалывается.
— Таблетку выпей, — равнодушно бросил Алексей и ушёл на кухню, где его ждал ужин, приготовленный заботливой мамой.
В эту ночь Инга долго не могла заснуть. Рядом мирно посапывал муж, не подозревая о буре, которая бушевала в душе жены. Как получилось, что Алексею безразлично её состояние? Когда он превратился из любящего супруга в равнодушного квартиранта?
Утром, собравшись с духом, Инга попыталась поговорить с мужем.
— Алёша, нам надо серьёзно поговорить, — начала девушка, когда супруг завтракал. — Мне тяжело. Очень тяжело.
— О чём ты? — не отрываясь от газеты, спросил Алексей.
— О твоей маме. О том, что происходит. Она контролирует каждый мой шаг, критикует, заставляет делать то, что мне сейчас нельзя. Вчера разбудила в пять утра для стирки! У меня давление подскочило!
Алексей наконец оторвался от газеты и посмотрел на жену с лёгким раздражением:
— Инга, ну что ты начинаешь? Мама переживает, ей тоже непросто. Она старается как может.
— Но мне нужен покой, понимаешь? — в глазах Инги блеснули слёзы. — Я устала от постоянного контроля, от претензий, от того, что в собственном доме чувствую себя лишней!
— Перестань драматизировать, — Алексей встал из-за стола. — Тебе полезно двигаться. И вообще, будь благодарна, что мама нам помогает.
— Помогает? — Инга не верила своим ушам. — Чем она помогает? Тем, что выматывает меня? Тем, что рискует здоровьем нашего ребёнка?
Но Алексей уже не слушал. Взял портфель, чмокнул жену в щёку и вышел из квартиры, оставив Ингу наедине с горьким осознанием: в этом доме она совершенно одна.
На следующее утро будильник Раисы Петровны прозвенел, как обычно, в пять часов. Свекровь тут же застучала в дверь комнаты, где спала Инга:
— Вставай, соня! Дел полно!
Но на этот раз Инга не вскочила в испуге. Спокойно встала, оделась и начала собирать вещи в чемодан.
— Ты что делаешь? — удивилась Раиса Петровна, заглянув в комнату.
— Уезжаю, — спокойно ответила Инга, складывая свитер в чемодан.
— Как это уезжаешь? — свекровь прошла в комнату и встала, уперев руки в бока. — А Алёша знает?
— Узнает, — Инга продолжала собирать вещи, не поднимая глаз на Раису Петровну.
— Ты что же, бросаешь мужа? — в голосе свекрови появились нотки возмущения. — Сбегаешь, как только стало трудно?
Инга глубоко вздохнула и впервые за эти недели посмотрела прямо в глаза Раисе Петровне:
— Мне нужен покой. Ради ребёнка. Ради себя.
— Покой! — всплеснула руками свекровь. — Да ты просто лентяйка! В моё время…
Но Инга уже не слушала. Закрыла чемодан, надела пальто и вышла из комнаты, оставив Раису Петровну договаривать в пустоту. Хватит. Терпению пришёл конец.
Такси прибыло через десять минут. Инга села на заднее сиденье и назвала адрес родительского дома. Когда машина тронулась, по щекам покатились слёзы — не горькие, а какие-то очищающие, облегчающие. Впервые за последние недели Инга почувствовала, что может свободно дышать.
Марина Степановна, мать Инги, открыла дверь и, увидев дочь с чемоданом, всё поняла без слов. Молча обняла, помогла раздеться и провела на кухню, где уже закипал чайник.
— Поговорим потом, — тихо сказала мать, наливая дочери чай с мятой. — Сейчас отдохни.
И Инга отдыхала. Целый день просто лежала в своей старой комнате, смотрела в потолок и чувствовала, как постепенно отпускает напряжение последних месяцев. Вечером Марина Степановна принесла ужин прямо в комнату, помогла удобно устроиться с подушками.
— Тебе нужен покой, доченька, — сказала мать, поправляя плед. — Остальное потом решим.
В этих простых словах было столько тепла и понимания, что Инга разрыдалась. Слишком долго ей не хватало именно такого отношения — без критики, без требований, просто забота.
На следующий день телефон Инги разразился трелью. Алексей. Десять пропущенных вызовов и куча сообщений.
— Где ты? Почему уехала? Мама в истерике! — Инга, немедленно ответь! — Ты в своём уме вообще? Беременная, одна по городу шляешься!
Инга колебалась, прежде чем ответить на звонок. Наконец решилась:
— Алло.
— Ты где? — голос Алексея звучал взволнованно и раздражённо одновременно.
— У родителей.
— Что за детский сад? Почему не предупредила? — Алексей почти кричал. — Мама чуть с ума не сошла! Говорит, ты просто взяла и ушла!
— А ты бы меня отпустил? — тихо спросила Инга.
В трубке повисла пауза.
— Инга, я не понимаю, что происходит, — голос Алексея стал спокойнее. — Что случилось?
— Ты правда не понимаешь? — Инга сдерживала подступающие слёзы. — Твоя мама выживает меня из дома. Контролирует каждый шаг, будит в пять утра для уборки, заставляет делать то, что мне нельзя в моём положении. А ты просто не замечаешь!
— Ну, мама немного своеобразная, — неуверенно ответил Алексей. — Но она же хочет как лучше.
— Кому лучше, Алёша? Ей? Тебе? Точно не мне и не нашему ребёнку.
— Инга, не преувеличивай. Мама просто беспокоится.
— Нет, Алёша. Мне нужно время, чтобы подумать. Сейчас я останусь у родителей.
— Инга, вернись, — в голосе Алексея появились просящие нотки. — Мы всё обсудим. Я поговорю с мамой.
— Не сейчас, — твёрдо ответила Инга и завершила звонок.
Вечером Инга рассказала родителям всё, что произошло за эти месяцы. Отец, Виктор Андреевич, молча мыл посуду, пока дочь говорила, но его напряжённая спина выдавала, что каждое слово задевает за живое.
— Доченька, — наконец произнёс отец, вытирая руки полотенцем, — скажи честно: он вообще тебя любит?
Инга открыла рот, чтобы автоматически ответить «конечно», но осеклась. Любит ли её Алексей? Раньше — да, безусловно. А сейчас? Сейчас Инга не могла ответить определённо.
— Там тебе было плохо, — мягко сказала Марина Степановна, видя замешательство дочери. — Здесь пусть будет спокойно. Сколько нужно — столько и живи у нас.
Следующие дни прошли в умиротворяющей тишине родительского дома. Алексей продолжал звонить и писать. Сначала сообщения были короткими, раздражёнными: «Когда вернёшься?», «Это ребячество какое-то!».
Потом тон изменился. Сообщения стали длиннее, в них появились извинения, обещания всё исправить. Алексей присылал фотографии квартиры, писал, что скучает, что всё наладит.
Инга читала эти сообщения — и не отвечала. Всё, что ей нужно было, она уже получила здесь, у родителей: покой и уважение. А главное — возможность спокойно думать о будущем ребёнке, а не тратить силы на борьбу со свекровью.
Через неделю пришло сообщение, которое Инга совсем не ожидала увидеть. От Раисы Петровны.
«Невестка, я не понимаю, что происходит. Столько стараний, столько сил потрачено, а ты просто сбежала. Алёша теперь на меня злится, говорит, что это я виновата. А я ведь для вас старалась! Неблагодарная ты. И как с таким характером собираешься ребёнка воспитывать?»
Инга посмотрела на экран телефона, перечитала сообщение. Ни слова раскаяния, никакого понимания, что что-то сделано не так. Только претензии и обвинения. Девушка нажала кнопку «удалить» и заблокировала номер свекрови. Это была последняя капля.
Жизнь в родительском доме текла спокойно. Инга помогала маме по мере сил, гуляла в ближайшем парке, читала книги о воспитании детей. Живот рос, и с ним росло ощущение покоя и защищённости. Здесь её никто не дёргал, не критиковал, не заставлял делать то, что вредно для малыша.
На восьмом месяце беременности Инга решилась на встречу с Алексеем. Они договорились увидеться в кафе недалеко от дома родителей.
Алексей выглядел осунувшимся, но явно обрадовался, увидев жену. Кинулся обнимать, но Инга мягко остановила его, протянув руку для рукопожатия.
— Как ты? Как малыш? — взволнованно спросил муж, усаживаясь напротив.
— Нормально, — кивнула Инга. — Врач говорит, всё в порядке.
— Инга, я так скучал, — Алексей потянулся к её руке. — Возвращайся домой. Пожалуйста.
Инга глубоко вздохнула:
— Я готова вернуться, но при одном условии.
— Каком? — насторожился Алексей.
— Раиса Петровна больше никогда не вмешивается в нашу жизнь и не живёт с нами.
Алексей молчал, глядя в стол. Инга видела, как он борется с собой, как трудно ему даётся этот выбор между матерью и женой.
— Я знаю, это сложно, — мягко продолжила Инга. — Но ты должен понять: или я и наш ребёнок, или твоя мама, которая не уважает мои границы. Мы можем навещать её, она может приходить в гости — ненадолго. Но жить вместе мы больше не будем.
Алексей долго молчал, потом поднял взгляд на жену:
— Хорошо. Я согласен. Мама больше не будет жить с нами.
Инга внимательно посмотрела в глаза мужу:
— Ты уверен? Сможешь сказать ей об этом?
— Уже сказал, — неожиданно ответил Алексей. — На самом деле, я отвёз её вещи к ней домой ещё три дня назад. Заменил замки. Она… не очень обрадовалась.
Инга удивлённо посмотрела на мужа:
— Почему ты не сказал мне раньше?
— Хотел увидеть твою реакцию, когда ты сама выдвинешь это условие, — Алексей слабо улыбнулся. — Хотел убедиться, что мы с тобой мыслим одинаково.
Через два дня Инга вернулась домой. Квартира изменилась: исчезли кружевные салфетки, которые так любила Раиса Петровна, пропали старомодные статуэтки. В комнате, где раньше жила свекровь, теперь была почти готовая детская — с новенькой кроваткой и пастельно-жёлтыми стенами.
— Я не знал, кто у нас будет, поэтому выбрал нейтральный цвет, — немного смущённо объяснил Алексей. — Если что, перекрасим.
Инга медленно прошлась по квартире, проверяя каждый угол, каждую полку. Никаких следов присутствия Раисы Петровны. И главное — тишина. Блаженная, спокойная тишина без указаний, придирок и командного тона.
Конечно, не всё наладилось сразу. Отношения с Алексеем пришлось выстраивать заново, учась слышать друг друга. Раиса Петровна периодически звонила сыну, пытаясь вызвать чувство вины, но Алексей держался стойко. Постепенно свекровь смирилась с новыми правилами.
В положенный срок Инга родила девочку. Малышку назвали Надеждой — в честь новой надежды, которая появилась в их семье после всех испытаний.
Раиса Петровна приезжала навестить внучку — только по приглашению и ненадолго. Её восторги по поводу малышки были искренними, хотя иногда прорывались и старые нотки: «А я бы сделала по-другому…» Но теперь Алексей мягко останавливал мать:
— Мама, мы сами разберёмся. Спасибо за заботу.
Инга наблюдала за этими изменениями с тихой радостью. Да, потребовалось драматичное бегство, чтобы муж наконец увидел и услышал её. Но результат стоил этих переживаний. Теперь в их доме были не только стены, но и границы. И больше никто не кричал на Ингу в 5 утра, требуя немедленно вставать и работать.
По вечерам, укачивая маленькую Надежду, Инга иногда вспоминала тот день, когда решилась уйти. Как страшно было сделать этот шаг! И как необходим он оказался для их семейного счастья. Будущее теперь казалось светлым и полным возможностей. А главное — тихим. Ровно настолько, насколько может быть тихо в доме, где растёт маленький ребёнок.
