Все дружно пишут, что вот на этот раз не будут смотреть «Иронию судьбы» (1976), но всё равно смотрят – одним глазком. В фоновом режиме. В канун Нового Года один замечательный блогер Живого Журнала — Виталий Дубогрей написал интересный текст со скриншотами, где рассуждал об уникальной планировке квартир Нади и Жени. Я же обратила внимание на детали в комнате Надиной мамы.
Здесь не только швейная машинка «Зингер», но и …портновский манекен. То есть Шевелёва-старшая, как в том анекдоте «немножко шила по ночам».
В те годы шитьём и вязанием занимались вообще многие женщины, если не все. Дело не в том, что советский Легпром не баловал хорошими и модными вещами – в той же Америке были популярны выкройки — McCall’s Sewing Patterns, а в Германии и Европе в целом процветала многоизвестная Burda – Moden. Рукоделие и дамское творчество – это культурный пласт, а не «следствие тотальной нищеты», как постоянно пишут странные люди, которых, видимо, в СССР били во дворе и у них затаилась злоба на всю тогдашнюю систему.
За модой советские дамы следили с огромным энтузиазмом! Так вот Надина маменька – портниха, причём, профессиональная – из ателье, а может, даже из театральной мастерской. Тут мы можем только гадать. Иначе она бы не смогла где-то взять списанный манекен.
В тогдашнем кино попадался такой персонаж – надомная мастерица, чаще всего работавшая «полуподпольно», то есть без патента (например, в комедии «По семейным обстоятельствам» была такая вязальщица свитеров и бывшая артистка — в исполнении Нины Дорошиной). Я таких знала и все о них знали, включая местного участкового, но никто их не сдавал.
И вот, что интересно. Мать Жени Лукашина – классическая интеллигентка, быть может, из «бывших» (подобно тому, как сама актриса Любовь Добржанская – из дворян Малороссии). Все эти жабо, манеры, осанка и некоторый снобизм… Тогда как мама Нади – простая женщина, каких всегда играла Любовь Соколова.
Я её хорошо представляю с пирогами. Это очень яркая антитеза – оба героя из разных сред, но в результате они оказались в едином интеллектуально-этическом пространстве. Если внимательно посмотреть, Надя и её мама не так близки, как Женя с мамой, ибо Надя знает и чувствует намного больше, чем её мать.
В своё время где-то была фраза, что каждое новое поколение советских людей было на порядок образованнее предыдущего, и у работяг 1930-1950-х были сыновья-дочери, спорившие, кто утончённее – Никола Порпора или Иоганн Гассе. Наиболее круто сие показано в подростковой мелодраме «Сто дней после детства» (1975). В 1970-х была сделана ставка на интеллектуализм и книжность, правда, всё закончилось …ничем. Как ничем (в 99 из 100) закончился роман питерской словесницы и московского доктора.
