— Вот у меня зять – настоящий мужик, — хвалилась всем на работе Елизавета Павловна. Валентин, забежавший по пути отдать забытую тещей зарядку, краснел и переминался с ноги на ногу, не зная, куда себя девать. И в то же время – чувствуя то, чего никогда не хватало в родном доме: внимание.
Так уж вышло, что, будучи средним в семье из трех детей, Валентин не блистал талантами и не был «маминым помощником», как старшая сестра. И при этом – не снискал безграничной любви и поддержки, которая доставалась младшему брату вне зависимости от содеянного. Вот и получилось, что в родном доме он чувствовал себя неприкаянным и никому не нужным.
Правду говорят, что отношение окружающих во многом определяется самооценкой. Валя был довольно симпатичным и в детстве, и в период учебы в институте, но при этом не пользовался вниманием у противоположного пола. А все потому, что зажатый и неуверенный в себе юноша даже не мог поддержать нормальный разговор.
А что же девушки? Ну, если даже находилась добрая душа, обращающая внимание на симпатичного парня, то после получаса диалога, больше напоминавшего монолог, таковая предпочитала оставить Валентина в покое. Ведь явно с тобой не хотят общаться, если даже толком не разговаривают. Все правильно, верно?
Вот и ходил Валентин один-одинешенек до самой своей преддипломной практики. А потом за дело взялась Елена Васильевна.
Женщина эта трудилась главным бухгалтером на предприятии, куда устроился Валентин сначала для прохождения стажировки, потом уже – на полноценную работу. Первые несколько лет женщина с ним лишь здоровалась, встречаясь в коридоре или приходя по делу. А потом, исподволь выяснив, что Валентин не женат, привела на работу свою дочь, Машу.
Когда девушка впервые заглянула к нему поболтать, Валентин привычно едва не испортил все знакомство. Повезло, что Елена Васильевна в этот же день подошла и спросила:
— Валечка, тебе Маша моя мешает? А то ты ей понравился, забежала поболтать, а ты все молчишь и молчишь. Ты, если что не так – мне скажи, я уж объясню ей, чтобы не отвлекала тебя от работы.
— Да она не отвлекает… — покраснел до кончиков ушей Валентин. Ему Маша понравилась. Ему в принципе все девушки нравились, кроме ситуаций, когда вес барышни равнялся ее росту. А Маша была очень даже симпатичной.
— Ага. Стесняешься, значит, — хмыкнула с долей торжества в голосе Елена Васильевна. После чего предложила. – Ты приходи в это воскресенье к нам в гости. Заодно с Машей друг друга получше узнаете.
— Да как-то неудобно, навязываться ей…
— Да брось. Она сама тебя пригласить хотела. Вот только знаешь наверняка эти их девчачьи предрассудки о том, что первой парня приглашать куда-то – признак дурного тона?
Валентин кивнул. Это ему было прекрасно известно. Об этом в семье постоянно говорили. Правда, не ему, а старшей сестре, которая проявляла то самое «дурное поведение», первой приглашая понравившихся парней погулять или выпить кофе. Пожалуй, это было единственное, что его родителям в единственной дочери не нравилось.
— Ну вот, — словно подслушав его мысли, кивнула Елена Васильевна. — А так тебя я приглашаю. Исключительно как коллегу по работе. А то, что со мной Маша будет дома – так не буду же я дочь ради разговора с тобой из дома выгонять, верно? – женщина заговорщицки подмигнула ему. Валентин покраснел еще больше, хотя, казалось, подобное невозможно.
Так все и закрутилось у них. Первые три встречи были до ужаса неловкими, а потом Валентин как-то втянулся и привык немного к Марии. Больше не чувствовал страха при попытке с ней заговорить и даже открыл в себе неплохие таланты юмориста. К тому же, девушка оказалась умной, с чувством юмора и схожим с Валентином взглядом на многие вещи.
Тещу они быстро прозвали «мама-купидон», а та и не обижалась. Лишь намекала раз за разом, что предпочла бы стать купидоном-бабушкой как можно скорей. Но тут уж против были Валентин и Мария. В отличие от «матери старой закалки» молодые люди понимали, что надо сначала нормально встать на ноги и обзавестись приличным жильем, а уже потом окунаться в головой во все эти «пеленки-распашонки».
Свадьбу сыграли через год после знакомства. Конечно, Валентин не пожалел денег на красивое белое платье для Маши, и на «медовый месяц» в Турции. С трудом, но удалось уговорить поехать и тещу.
— Ребятки, это же ваш медовый месяц, зачем вам там я?
— Мамуль, ну мы же тебя не ночью в номер к себе приглашаем, — пожала плечами Маша. – К тому же, я предлагала Вале и его родителей с собой взять, да вот только отказался он.
— И соглашаться не планирую, — вздохнул Валентин. – С моих родителей как раз-таки станется запросто прийти к нам ночью в номер и начать раздавать инструкции. Или еще что подобное отчебучить. А насчет вас я спокоен.
Он знал, что Елена Васильевна – сама тактичность. Да и отблагодарить ее хотелось за то, что познакомила с Машей. Пусть отдохнет, развеется, сама же говорила, что на море была последний раз еще до Машиного рождения…
— Вот так, значит, да?! Родную мать не позвал, а какую-то бабу постороннюю за свой счет туда-обратно покатал? – чуть ли не визжала эта самая «родная мать», узнав о присутствии Елены Васильевны в Турции. Они особо его не скрывали и не выпячивали, просто в Машиной соцсети были опубликованы все фото с отдыха. Закономерно, что новоиспеченная жена фотографировалась и с родной матерью. – Пару ласковых слов тебе сказали, похвалили – и ты уже готов ради этих людей разорваться?!
— А кто в этом виноват? – вспылил Валентин неожиданно для себя впервые в жизни. Сказывалось общение с весьма раскованной Еленой Васильевной. – От тебя я хоть пару ласковых слов слышал за свою жизнь?! Что замолчала? Вспомнить пытаешься? Так можешь даже мозги не напрягать – все равно не получится. У тебя два любимых ребенка есть и «этот, третий, как его там». Так почему ты удивляешься, что заботу и внимание я проявляю к тем людям, которые ко мне хорошее отношение демонстрируют, а не к тебе?
— Прямо несчастная бездомная собачка, ластится к любым, кто готов по холке потрепать, — ехидно подал голос с дивана младший брат. – Мог бы и не вести себя, как свинья, родную мать с собой взять. Уж не обеднел бы.
— Вот ты заработаешь, в чем я сомневаюсь, и свозишь родную мать, куда захочешь. Уж не обеднеешь, — криво ухмыльнулся Валентин. А после, перестав обращать внимание на братца, сообщил матери. – На меня больше не рассчитывай и за помощью не обращайся, раз ни просить, ни благодарить не умеешь, да еще и попрекаешь постоянно.
Так и повелось. В жизни Валентина и Маши постоянно присутствовала добрая любящая Елена Васильевна, которая буквально заменила мужчине родную мать. Да и он старался, как мог.
Выполнял все просьбы жены и матери, взял пару дополнительных подработок. Он программист, работа для него нетяжелая совсем, а уж то, что при этом вся семья счастлива, и вовсе радовало сердце молодого мужчины.
А потом неожиданно Елене Васильевне досталась в наследство двухкомнатная квартира в центре города. Как оказалось, принадлежала жилплощадь ее тетке, с которой главный бухгалтер и не общалась особо.
— Даже странно, — поделилась своими ощущениями теща. – Пару раз в год друг друга видели, а потом она ушла, завещания не оставив, и получается, что ту квартиру я наследую. Даже не думала об этом никогда.
Женщина без проблем вступила в наследство, а потом – предложила Валентину и Маше обжиться в этой квартире на постоянной основе.
— И от работы близко, и район хороший. Садик опять же рядом, школа, — с намеком произнесла она в сторону молодых людей.
— Мам, там ремонт капитальный сделать надо, иначе и заходить страшно. Одна ванная чего стоит.
Валентин усмехнулся. О, да, совмещенный санузел был олицетворением картины «не буду мыться, там бубонная чума». И если часть проблем можно было решить тремя-пятью, а может даже – десятью бутылками хлорки, то осыпающийся потолок и облупившуюся кваску на стенах срочно требовалось приводить в норму.
Можно промолчать об огромном пятне под ванной в месте стыка изделия и трубы. Еще чугунной трубы, кстати.
В комнатах ситуация была не лучше. Десяток слоев пожелтевших обоев, под которыми просвечивали кое-где старые газеты, отваливающиеся плинтуса, из-за которых весь пол постоянно был в цементной крошке.
Ну и как забыть деревянные расшатанные окна и дверь, которую при желании можно было вскрыть консервным ножом. Бабушка, упокой Господь ее душу, бесстрашная какая-то была.
О самостоятельном ремонте Валентин даже не думал. Во-первых, он скорей себе руку случайно отпилит, чем сделает что-то ремонтно-строительное с первого раза, как надо.
Во-вторых – на работе и подработках платили хорошо, и отказываться от заработка ради высвобождения свободного времени на ремонт было не практично.
В-третьих – каким будет качество как ремонта, так и его основной работы, если он будет постоянно уставшим, как загнанная лошадь. Уж лучше нанять хорошую бригаду.
— Бригаду так бригаду, деньги твои, работа тоже твоя – тебе и видней, — не стала спорить с мужем Маша. Валентин снова порадовался тому, как ему повезло с женой.
Радовался до тех пор, пока два года спустя случайно не увидел на телефоне Марии сообщение от матери. Женщина тогда отошла на минутку, чтобы отсыпать заглянувшей за сахаром соседке немного «белого золота». Ну и заболталась с ней на кухне. А телефон остался лежать в спальне, где супруги до этого мирно смотрели телевизор.
Валентин вообще никогда не читал чужие переписки. Но в этот раз глянул просто на случай, если вдруг собеседнику нужен срочный ответ, а Маша там болтает вместо продолжения диалога.
«Дочь, потерпи, муж твой квартиру отремонтирует, тогда и разведешься», — прочитал Валентин сообщение от тещи на телефоне жены.
Первые три секунды он с отупением во взгляде смотрел на экран, не понимая, что именно происходит. Потом – полез читать переписку и почувствовал, как желудок подходит к горлу от отвращения.
«Ненавижу его. Руки постоянно потные, слюнявый, целоваться лезет».
«Мама, я нормального парня хочу встретить, зачем ты мне этого слюнтика подсунула».
И все в таком духе. А в ответ – поддерживающие и порой – подкалывающие комментарии тещи о том, что сама Мария более-менее денежного парня себе в жизни не найдет, а так хоть клок шерсти с паршивой овцы.
Это он-то паршивая овца…
— А вот и я, — в комнату с улыбкой впорхнула Маша. – Что-то случилось?
— Я подаю на развод, — коротко сообщил Валентин. А потом – развернул ее телефон экраном перед ней.
Маша молчала, глядя в сторону. Сказать ей было нечего. Да и что тут скажешь…
Пару дней спустя Валентин бродил по городу после работы, как в воду опущенный. Неожиданно его окликнул знакомый голос. Светка! Старшая сестра, вторая любой их матери (первой был брат, сидящий на шее в свои двадцать пять).
— Привет, Валь. Что не звонишь, не пишешь, тебя уже вся семья потеряла, — сестра пристроилась слева и пошла рядом. Даже интересно стало Валентину, зачем она этот разговор начала. Денег потребует? Так у нее самой их выше крыши должно быть. Или еще что?
— Ничего, — односложно ответил Валентин. Общаться со Светой не было никакого желания.
— А чего ты на меня бурчишь-то? Я тебе вроде ничего дурного никогда не делала.
Открыл было Валентин рот, чтобы снова высказаться об отношении к нему семьи и… Вдруг понял, что Свете-то действительно сказать нечего по поводу ее поведения. Она никогда не отрабатывала на Валентине технику «высокой словесности», да и порой на мать цыкала, чтобы прекращала портить атмосферу.
Младшего брата на фоне Валентина она тоже не выделяла. Да и некогда ей было особо с ними общаться – школа с кучей кружков, а потом и университет отнимали все силы и время у девушки.
— Ничего, Свет. Просто настроение плохое, — вздохнул он. И решив, что хуже уже не будет, поделился информацией о начавшемся разводе и о том, как его использовали. А он и повелся. Развесил уши и…
— Ну, знаешь, я бы за такое устроила этим двум заразам сладкую жизнь.
— А что я могу?
— Ну, дай подумать, — Света замолчала. Валентин уже собирался сказать, мол, ничего тут не придумаешь, когда девушка произнесла. – Вообще-то кое-что сделать можно.
Неделю спустя прямо на работе почти бывшая теща устроила Валентину скандал. Узнала наконец-то об иске, который подал против почти бывшей жены Валентин.
Светка правильно все сказала, юристы подтвердили, что он имеет право затребовать средства, вложенные им лично в неотделяемые улучшения чужой квартиры. Даже если «располовинить» деньги, потраченные на мастеров и стройматериалы, получится очень внушительная сумма.
«А значит, либо кое-кому придется рвать полушария ради оплаты кредита, либо быстро-срочно продавать ту квартиру, чтобы отдать тебе твои деньги. Ну, просто иначе ее приставы пустят с молотка – у нас в области такие дела быстро отрабатывают», — крутился в голове прогноз сестры.
Крутился все то время, что Елена Васильевна орала на Валентина, обещая устроить ему на работе адскую жизнь.
В ее возможностях Валентин не сомневался, но также знал, что с его образованием и опытом аналогичную работу найдет без проблем. Поэтому уже после обеда сидел в кабинете начальника, протягивая тому заявление на увольнение.
— Какое еще увольнение? На тебе четыре проекта висят, Валентин. Вроде ведь нормальный мужик, чего тебя потянуло вот так втихушку сбегать? Я ведь и плачу нормально, и премиями не обижаю, а ты вот как на мое отношение хорошее отвечаешь? – буквально обиделся шеф. Валя замахал руками и поспешил объяснить ситуацию. Шеф, услышав об изменениях в семье Валентина и угрозах Елены Васильевны, махнул рукой. – Никакого увольнения. Все, иди, работай, вопрос я решу.
И действительно решил. Как горько завывала бывшая теща, когда ее буквально уволили одним днем. На законных основаниях, за какие-то прошлые косяки, но прекрасно понимали и она сама и Валентин, что причиной столь радикального изменения в кадровом составе фирмы был утренний скандал. Что же… Он об этом и не думал, но было приятно так наказать лицемерку.
Оставалась Мария. Что делать с ней, Валентин придумал и без Светиных подсказок. Просто начальству с Машиной работы были отправлены скриншоты из их переписки, где девушка, не стесняясь и не скрывая имен-фамилий, перемывала кости коллегам, начальникам и, что самое важное – пациентам.
До этой поры Мария работала в частной клинике медсестрой на полставки и очень ждала грядущего перевода на полную через полгода. Теперь перевода не будет. И работы не будет, причем ни в одной из частных клиник их области, а может, и вообще страны.
Ей так-то повезло, что не привлекли к ответственности за разглашение конфиденциальной информации о пациентах, похоже, медклиника не хотела раздувать большой скандал. Но с работой у Маши теперь будут проблемы.
— За что ты со мной так?! – вопила девушка в трубку. Валентин, конечно, знал, что удовлетворение от мести могут испытывать только морально ущербные люди (так мать всегда говорила), но почему-то не мог сдержать улыбки в ответ на завывания бывшей жены.
— Это тебе на будущее наука, — фыркнул он. – Кто-то ведь мог и похуже что сделать за подобные выходки.
— Не знала, что ты такой, — вздохнула девушка.
— Каким ты меня сделала, такой я и есть, — Валентин положил трубку.
Наследную квартиру теще пришлось продать, выплатив Валентину всю сумму, потраченную им на материалы и рабочих. Тут уж его юрист постарался. У бывшей жены и тещи денег на нормального защитника не нашлось, так что суд они проиграли по всем фронтам.
Да и в целом жизнь у них, насколько знал Валентин, не заладилась. Маше пришлось устроиться в государственную больницу, где платили копейки, а Елене Васильевне и вовсе не удалось найти ничего более подходящего, чем работа в продуктовом супермаркете на кассе.
А Валентин все-таки встретил женщину, с которой смог построить нормальные семейные отношения и даже завести двоих детей. Правда, у детей этих не было практически никаких родственников со стороны отца. Только одна-единственная тетка, которая, впрочем, визитами баловала нечасто.
Так, являлась пару раз в год на дни рождения, подарить симпатичные подарки и дежурно спросить «как дела». Ну да ни Валентин, ни дети на Свету не обижались. У нее своих дел по горло, да и семья тоже появилась, когда ей с родней-то общаться?
Зато твердо Валя знал, что Светлана будет той, кто в тяжелый момент поможет если не деньгами, то хотя бы добрым словом и хорошим таким советом. Да и он бы тоже в долгу не остался, если вдруг что. Он умеет быть благодарным. В самом широком понимании этого слова: что получал, то и в ответ давал в удвоенном количестве.
