— Мам, ты же обещала не приезжать без предупреждения, — Игорь стоял в дверях дачи, неловко переминаясь с ноги на ногу, пока его жена Даша сверлила взглядом свекровь Валентину Петровну.
Та держалась за ручку потертого чемодана и смотрела на невестку с таким видом, будто видела ее впервые. Валентина Петровна всегда была женщиной крепкой — невысокая, плотная, с руками, привыкшими к работе. Седые волосы она по привычке убирала в тугой узел на затылке, а морщины вокруг глаз выдавали привычку щуриться — то ли от солнца, то ли от постоянного недоверия к окружающему миру.
— Так я ж не к вам приехала, — спокойно ответила она, поправляя выцветшую кофту. — К брату моему двоюродному, Николаю. Он тут недалеко участок купил, в трех километрах. Автобус только до вашей остановки ходит, дальше пешком надо. Вот и зашла воды попить да передохнуть малость.
Даша скрестила руки на груди. Ей было тридцать два, и последние пять лет замужества научили ее распознавать свекровины уловки с первого взгляда. Стройная, с короткой стрижкой и острыми скулами, она выглядела моложе своих лет, но взгляд имела цепкий и недоверчивый.
— Николай? — переспросила она. — Первый раз слышу про какого-то Николая. И почему вы нам не позвонили?
— Телефон сел, — пожала плечами Валентина Петровна. — Да и что звонить-то? Я ж говорю — мимо шла.
Игорь потер переносицу. Ему только что исполнилось тридцать пять, и с каждым годом он все больше походил на отца — те же мягкие черты лица, склонность к полноте и вечно виноватый взгляд. Работал он программистом в крупной компании, зарабатывал прилично, но характером пошел в мать — упрямый, хоть и старался этого не показывать.
— Дашка, ну что ты в самом деле, — начал он примирительно. — Мама же не надолго. Правда, мам?
— Конечно, не надолго, — кивнула Валентина Петровна, но чемодан из рук не выпускала.
Даша прищурилась. Дача досталась им от ее покойной бабушки два года назад — небольшой домик в садовом товариществе под Клином, с участком в шесть соток. Они с Игорем вложили в ремонт почти все накопления, превратив полуразвалившуюся постройку в уютное гнездышко для летнего отдыха. Новая веранда, современная кухня, даже маленькая банька в углу участка — все это было их общим достижением, их территорией.
— Хорошо, — медленно проговорила Даша. — Можете попить воды и отдохнуть. Час. Потом вызовем вам такси до этого вашего Николая.
Валентина Петровна усмехнулась — коротко, едва заметно, но Даша эту усмешку поймала.
— Такси до Николая, — повторила свекровь. — Это ж тысячи полторы выйдет. У меня пенсия, между прочим, двенадцать тысяч.
— Мам, мы оплатим, — быстро вставил Игорь.
— Не надо мне ваших подачек, — отрезала Валентина Петровна и, не дожидаясь приглашения, прошла в дом, волоча за собой чемодан.
Даша сжала кулаки, но промолчала. В конце концов, час можно и потерпеть.
Час растянулся на три. Валентина Петровна обосновалась на веранде, достала из чемодана термос с чаем и бутерброды, завернутые в пищевую пленку. Ела медленно, со вкусом, время от времени бросая оценивающие взгляды на новую мебель и отделку.
— Дорого, наверное, обошлось, — заметила она, проводя пальцем по столешнице из искусственного камня.
— Нормально, — коротко ответила Даша, не отрываясь от ноутбука. Она пыталась доделать рабочий отчет, но присутствие свекрови мешало сосредоточиться.
— А что это у вас тут за растение? — Валентина Петровна ткнула пальцем в сторону фикуса в углу веранды.
— Фикус.
— Знаю, что фикус. Я спрашиваю, зачем он на веранде? Ему же в доме место, где потеплее.
— Летом ему здесь хорошо.
— Летом-то да, а как осень придет? Загубите растение.
Даша подняла глаза от экрана.
— Валентина Петровна, мы сами разберемся с нашими растениями. Вы не хотите позвонить своему Николаю? Телефон можете взять мой.
— Да он сейчас занят наверняка. К вечеру освободится.
— К вечеру? — Даша захлопнула ноутбук. — Вы же сказали, что ненадолго.
— Я сказала, что передохнуть зашла. Не гнать же вы меня будете, в самом деле. Игорек, — она повернулась к сыну, который все это время прятался на кухне, — скажи своей жене, что мать на улицу не выставляют.
Игорь вышел на веранду, вытирая руки кухонным полотенцем. Выглядел он несчастным.
— Дашка, может, правда, пусть мама до вечера побудет? Потом я сам ее отвезу.
— К Николаю? — язвительно уточнила Даша.
— Ну… да. Или на электричку.
Валентина Петровна довольно кивнула и снова взялась за бутерброд.
Вечером выяснилось, что Николай уехал в город по срочным делам и вернется только завтра. По крайней мере, так утверждала Валентина Петровна, которая якобы дозвонилась до него с телефона Игоря, пока тот был в душе.
— Одну ночь переночую и уйду, — пообещала она, устраиваясь на раскладушке в гостиной. — Вы даже не заметите.
Заметили. В шесть утра Валентина Петровна уже гремела посудой на кухне, готовя завтрак.
— Я блинчиков настряпала, — объявила она, когда заспанная Даша появилась в дверях. — Игорек их в детстве обожал. С творогом и изюмом.
— Мы не едим мучное, — процедила Даша.
— Это вы не едите. А Игорек поест. Правда, сынок?
Игорь, который только что спустился, виновато посмотрел на жену.
— Мам, спасибо, но мы правда следим за питанием.
— Следите, — фыркнула Валентина Петровна. — Посмотри на себя — кожа да кости. Это все твоя жена со своими диетами. Мужику нормально питаться надо.
— Я не на диете, — холодно сказала Даша. — Это называется здоровое питание.
— Здоровое, — передразнила ее свекровь. — От блинчиков еще никто не помер. А вот дети, между прочим, от ваших диет могут и не появиться. Сколько вы женаты? Пять лет? И где внуки?
Даша побледнела. Эта тема была больной — они с Игорем два года безуспешно пытались завести ребенка, прошли кучу обследований, потратили немалые деньги на процедуры. Об этом Валентина Петровна прекрасно знала.
— Мама! — резко одернул ее Игорь. — Мы же просили не поднимать эту тему.
— А что такого я сказала? — невинно захлопала глазами Валентина Петровна. — Просто констатирую факт. В мое время к тридцати годам уже по трое детей имели.
Даша развернулась и ушла на второй этаж, хлопнув дверью спальни.
К обеду стало ясно, что Николай снова не может приехать — то ли машина сломалась, то ли дела важные появились. Валентина Петровна пересказывала эту историю так путано, что становилось очевидно — никакого Николая нет и не было.
— Знаете что, — Даша стояла посреди гостиной, сжимая в руках телефон. — Мне все равно, есть этот ваш Николай или нет. Завтра утром Игорь отвезет вас на электричку, и вы поедете домой. Все. Точка.
— Это еще почему? — вскинулась Валентина Петровна. — Я к сыну приехала, имею право.
— К сыну вы приехали без приглашения и без предупреждения. На нашу дачу. Которую, кстати, купили не вы.
— Ах, так вот оно что! — Валентина Петровна театрально всплеснула руками. — Теперь мать к сыну и приехать не может! Игорек, ты слышишь, что твоя жена говорит?
Игорь сидел на диване, уткнувшись в планшет, и изо всех сил делал вид, что занят важным делом.
— Игорь! — позвала Даша.
— Что? А? Да, слышу. Мам, Даша права, надо было предупредить.
— Предупредить! — Валентина Петровна покачала головой. — Родного сына предупреждать надо. Дожила.
Она демонстративно пошла к своей раскладушке и начала укладывать вещи в чемодан. Делала это медленно, со вздохами, время от времени хватаясь за сердце.
— Мам, ты чего? — встревожился Игорь.
— Ничего, ничего. Поеду я. Не нужна я тут. Только таблетки выпью сердечные, а то что-то кольнуло.
Игорь вскочил, кинулся к матери.
— Мам, не надо так. Давай посиди, отдохни. Никто тебя не выгоняет.
Даша закатила глаза. Этот спектакль она видела уже не раз.
— Выгоняют, Игорек, выгоняют. Жена твоя ясно сказала — чтобы завтра меня здесь не было.
— Дашка не то имела в виду…
— Все она правильно имела в виду, — перебила Даша. — Валентина Петровна, хватит устраивать представления. С сердцем у вас все в порядке, месяц назад вы проходили обследование, Игорь мне рассказывал.
Свекровь выпрямилась, таблетки мгновенно исчезли в кармане.
— Следишь за мной, значит?
— Не за вами, а за здоровьем мужа. Он переживает, когда вы свои спектакли устраиваете.
— Спектакли! — Валентина Петровна всплеснула руками. — Вот как теперь называется материнская забота!
Вечер прошел в напряженном молчании. Валентина Петровна демонстративно не выходила из гостиной, Даша заперлась в спальне, а Игорь метался между ними, пытаясь наладить мир.
— Дашка, ну что тебе стоит? — уговаривал он жену. — Пару дней потерпеть. Мама же не часто приезжает.
— Не часто? — Даша недоверчиво посмотрела на него. — В прошлом месяце она три раза приезжала. Без предупреждения. И каждый раз находила причину остаться на неделю минимум.
— Ну и что? Она же мать моя.
— И что? А я тебе кто? Посторонняя? Игорь, это наша дача. Наша с тобой. Мы имеем право на личное пространство.
— Она старый человек, Даш. Одинокий.
— Ей шестьдесят два года, она здорова как бык и прекрасно живет в своей двухкомнатной квартире в Подольске. Какое одиночество?
Игорь промолчал, не находя аргументов.
На следующее утро Валентина Петровна объявила, что остается еще на пару дней — у нее, видите ли, билет на электричку только на понедельник, а сегодня суббота.
— Билет на электричку? — Даша даже рассмеялась. — Вы серьезно?
— А что? У меня проездной только по будням действует. Пенсионерский.
— Мы купим вам билет.
— Не надо мне ваших подачек, я уже говорила.
Даша глубоко вдохнула, досчитала до десяти и пошла собирать вещи.
— Ты куда? — встревожился Игорь.
— К маме съезжу. На выходные. Раз тут у вас семейное воссоединение, не буду мешать.
— Даш, ну не надо так…
— Надо, Игорь. Надо. Твоя мать прекрасно знает, что делает. И ты это знаешь. Но почему-то каждый раз идешь у нее на поводу.
Она уехала через час, оставив мужа и свекровь наедине.
Первый день прошел относительно спокойно. Валентина Петровна хозяйничала на кухне, готовила любимые Игоревы блюда из детства — щи с квашеной капустой, котлеты с картофельным пюре, оладьи. Игорь ел без аппетита, думая о жене.
— Что носом повесил? — спросила мать, подкладывая ему третью котлету.
— Да так, работа.
— Работа в выходные? Много вы работаете, а толку? Квартиру свою купить не можете, в съемной живете.
— Мам, мы коплим на первый взнос. Еще год-два и купим.
— Год-два, — фыркнула Валентина Петровна. — Я в твои годы уже в своей квартире жила. Правда, однокомнатной, но своей.
— Времена были другие.
— Времена те же. Просто жена твоя деньги не туда тратит. Видел я, какие у нее сумочки да туфли. По тридцать тысяч небось каждая вещь.
— Даша сама зарабатывает и имеет право тратить как хочет.
— Зарабатывает, — Валентина Петровна скептически хмыкнула. — В своем рекламном агентстве. Несерьезная работа. Вот учительницей бы пошла или врачом — другое дело.
Игорь встал из-за стола.
— Спасибо за обед, мам. Пойду поработаю.
Он закрылся в кабинете на втором этаже, но сосредоточиться на коде не получалось. Вместо этого он смотрел в окно на участок, где Даша в прошлые выходные высаживала розы. Она так радовалась, когда нашла в питомнике редкий сорт, о котором давно мечтала. А он даже название не запомнил.
Позвонил ей. Не ответила. Написал сообщение — прочитано, но без ответа.
Вечером Валентина Петровна устроилась перед телевизором и включила свой любимый сериал на полную громкость.
— Мам, можно потише? У меня голова болит.
— От компьютера твоего болит. Сколько можно в экран пялиться? Глаза испортишь.
Игорь выключил телевизор.
— Мам, нам надо поговорить.
— О чем это?
— О том, что происходит. Ты специально приехала, чтобы поссорить нас с Дашей?
Валентина Петровна изобразила оскорбленное достоинство.
— С чего ты взял? Я просто навестить сына хотела. Если жена твоя меня видеть не может — это не моя проблема.
— Мама, ты прекрасно знаешь, что врешь про Николая. И про билеты тоже врешь.
— Вру? Родная мать — и вру? Вот до чего дожила! Сын родной обвиняет!
— Хватит, мам. Просто хватит. Я устал от этих игр. Даша права — ты манипулируешь мной.
— Манипулирую! Новое словечко выучил? Жена научила? Она у тебя спец по манипуляциям, это да. Вертит тобой как хочет.
— Никто мной не вертит. И знаешь что? Завтра утром я отвезу тебя домой. Хочешь ты этого или нет.
Валентина Петровна поднялась с дивана, подошла к сыну вплотную.
— Попробуй только. Я милицию вызову, скажу, что сын мать из дома выгоняет.
— Это не твой дом.
— А чей? Жены твоей? Так вот что, между прочим. Я консультировалась с юристом. Если вы разведетесь, а вы разведетесь, это как пить дать, то дача эта пополам делиться будет. И половина — твоя. А значит, и моя тоже. Я мать, имею право у сына жить.
Игорь отступил на шаг, ошеломленный.
— Ты… ты консультировалась с юристом? О нашем разводе?
— А что такого? Надо же знать свои права. Дашка твоя небось уже все разузнала, как тебя при разводе ощипать. Они все такие, эти современные.
— Убирайся, — тихо сказал Игорь.
— Что?
— Убирайся. Немедленно. Вызывай милицию, делай что хочешь, но чтобы через час тебя здесь не было.
Валентина Петровна попятилась.
— Игорек, ты что…
— Я сказал — убирайся. Ты переходишь все границы. Думать о нашем разводе, консультироваться с юристами за моей спиной…
— Я о тебе забочусь!
— Нет. Ты заботишься только о себе. О своем контроле надо мной. Но знаешь что? Все. Хватит. Я тридцатипятилетний мужчина, и я больше не позволю тобой манипулировать.
Он достал телефон, вызвал такси.
— Через сорок минут подъедет машина. Собирайся.
Валентина Петровна стояла посреди комнаты, растерянная. Такого поворота она явно не ожидала.
— Игорь, сынок…
— Не надо, мам. Просто собери вещи.
Она медленно пошла к своему чемодану, всем видом демонстрируя вселенскую обиду. Собиралась молча, но Игорь видел, как дрожат ее руки.
Когда такси подъехало, он вынес чемодан, помог матери сесть в машину.
— Я тебе этого не прощу, — сказала она через опущенное стекло.
— Твое право, — ответил Игорь и отошел.
Машина уехала, оставив его стоять посреди дороги в вечерних сумерках.
Он вернулся в дом, набрал номер жены.
— Даш? Это я. Мама уехала. Совсем. Можем поговорить?
В трубке молчали.
— Даша, прости меня. Я был не прав. Все эти годы был не прав. Позволял ей вмешиваться в нашу жизнь, портить наши отношения.
— И что изменилось? — голос жены звучал устало.
— Я изменился. Понял наконец, что так больше нельзя. Что ты для меня важнее. Наша семья важнее.
— Игорь, ты это уже говорил. После прошлого раза. И позапрошлого.
— Знаю. Но теперь все по-другому. Я сказал ей уехать. Сам. Без твоего ультиматума.
Снова молчание.
— Даша?
— Я подумаю, — ответила она и отключилась.
Игорь остался сидеть в пустом доме, слушая, как тикают настенные часы. Впервые за много лет он чувствовал себя по-настоящему взрослым. И одновременно — потерянным.
На следующее утро проснулся от запаха кофе. Спустился вниз — Даша стояла на кухне, готовила завтрак.
— Ты вернулась, — выдохнул он.
— Вернулась. Но на условиях.
— Каких?
— Больше никаких неожиданных визитов твоей матери. Если хочет приехать — пусть звонит, спрашивает, удобно ли нам. И максимум на два дня.
— Согласен.
— И еще. Мы ставим границы. Четкие. Она не лезет в наши отношения, финансы, планы на будущее. Вообще ни во что не лезет.
— Да, конечно.
Даша налила ему кофе, села напротив.
— Игорь, я тебя люблю. Но я не готова всю жизнь бороться с твоей матерью за тебя. Ты взрослый человек, и должен сам выбирать.
— Я выбираю тебя. Нас.
Она кивнула, но в глазах читалось сомнение.
Прошло два месяца. Валентина Петровна не звонила и не приезжала. Игорь набирал ее несколько раз, но она сбрасывала вызовы. На сообщения не отвечала.
— Может, съездить к ней? — предложил он как-то вечером.
— Твое решение, — пожала плечами Даша. — Но без меня.
Он поехал в следующие выходные. Валентина Петровна открыла не сразу, долго смотрела в глазок.
— Зачем пришел? — спросила через порог.
— Мам, давай поговорим. Нормально, спокойно.
— О чем говорить? Ты все сказал.
Впустила все же, но демонстративно не предложила чай. Сидели в гостиной, как чужие.
— Мам, я не хотел, чтобы так вышло. Но ты должна понять — у нас с Дашей своя семья. Свои правила.
— Понятно. Правила Дашины, а ты под каблуком.
— Нет. Наши общие правила. И одно из них — уважение личных границ.
— Границы, — фыркнула она. — Модное словечко. Раньше это называлось неуважением к старшим.
— Мама, я тебя уважаю. Но это не значит, что ты можешь приезжать когда вздумается и жить у нас неделями.
— У вас! Всегда у вас! А я думала, у сына. Но нет, оказывается, сын теперь чужой человек.
— Не передергивай. Ты всегда будешь мне матерью. Но Даша — моя жена. И я не позволю ее обижать.
— Я ее обижаю? Это она меня выгнала!
— Ты сама создала эту ситуацию. Приехала без предупреждения, наврала про Николая…
— Не врала я! — вспыхнула Валентина Петровна, но тут же осеклась.
— Мам, хватит. Мы оба знаем правду.
Помолчали. За окном во дворе кричали дети, играя в футбол.
— Знаешь, что самое обидное? — вдруг сказала Валентина Петровна. — Что ты выбрал ее, а не мать.
— Я не выбирал между вами. Я выбрал нормальные отношения в семье.
— Семья — это я! Я тебя родила, растила, ночей не спала!
— И я благодарен тебе за это. Но это не дает тебе права управлять моей жизнью.
Валентина Петровна встала, подошла к окну.
— Уходи, Игорь.
— Мам…
— Уходи. Приедешь, когда жена разрешит. Или когда бросит тебя. А она бросит, попомни мое слово. Останешься один, тогда и вспомнишь мать.
Игорь поднялся, пошел к двери. На пороге обернулся.
— Если передумаешь, звони. Мы всегда будем рады тебе. На наших условиях, но рады.
Валентина Петровна не ответила, продолжая смотреть в окно.
Дома Даша встретила его на пороге.
— Ну как?
— Никак. Стоит на своем.
— Ожидаемо, — Даша пошла на кухню. — Ужинать будешь?
— Буду.
Ели молча. Игорь ковырял вилкой салат, думая о матери, оставшейся в пустой квартире. Даша листала что-то в телефоне.
— Слушай, — вдруг сказала она. — Мне предложили проект в Калининграде. На три месяца. Хорошие деньги.
— И?
— Думаю согласиться. Заодно и отдохнем друг от друга.
Игорь поднял на нее глаза.
— Это из-за матери?
— Нет. Это из-за нас. Мы последние полгода только и делаем, что выясняем отношения по поводу твоей матери. Я устала.
— Даш, но я же…
— Знаю. Ты выбрал меня. Сегодня. А что будет завтра? Через месяц? Она позвонит, заплачет, и ты побежишь.
— Не побегу.
— Побежишь, Игорь. Потому что она твоя мать, и это нормально. Но я не хочу каждый раз быть той, из-за которой ты с ней ссоришься.
На следующей неделе Даша уехала в Калининград. Игорь остался один в съемной квартире, по вечерам заказывал доставку еды и смотрел сериалы.
Через месяц позвонила мать.
— Заболела я, — сказала глухо. — Давление скачет.
Он приехал. Валентина Петровна действительно выглядела неважно — осунулась, под глазами темные круги.
— Врача вызывал?
— Зачем? Помирать, так помирать. Все равно никому не нужна.
— Мам, прекрати.
Остался на ночь. Потом еще на одну. Через неделю практически переехал обратно — готовил матери еду, возил по врачам, покупал лекарства.
— Вот и хорошо, что вернулся, — сказала она как-то за ужином. — А жена где?
— В командировке.
— А-а, — протянула Валентина Петровна с понимающей улыбкой. — Командировке.
Даша вернулась через три месяца. Игорь встречал ее в аэропорту с цветами. Она выглядела отдохнувшей, загорелой.
— Как мама? — спросила в машине.
— Лучше. Давление нормализовалось.
— Ты у нее жил?
— Приезжал. Часто.
Даша кивнула, отвернулась к окну.
— Я знала, что так будет.
— Даш, она болела…
— Она всегда болеет, когда ей нужно твое внимание.
Дома разобрали чемоданы, поужинали. Легли спать в разных комнатах — Даша сказала, что устала с дороги.
Утром за завтраком она сообщила:
— Мне предлагают постоянную работу в Калининграде. С повышением.
— И ты согласишься?
— Думаю да.
— А как же мы?
Даша пожала плечами.
— А что мы? Ты все равно большую часть времени у матери проводишь.
— Это не так.
— Это так, Игорь. И знаешь что? Я не виню тебя. Она твоя мать, она одна, ей нужна помощь. Но я не могу больше быть третьей лишней в этих отношениях.
— Ты не лишняя!
— Я лишняя. Всегда была. Просто раньше надеялась, что это изменится.
Через месяц Даша уехала. Они не разводились — просто жили в разных городах. Созванивались раз в неделю, рассказывали о работе, погоде, новостях.
Игорь переехал к матери совсем. Валентина Петровна расцвела — готовила любимые блюда сына, обустроила ему комнату, как в детстве.
— Вот и хорошо, что так вышло, — говорила она. — Не пара она тебе была. Карьеристка.
Игорь не спорил. Не было сил.
На дачу больше не ездили. Она стояла закрытая, розы, которые сажала Даша, засохли без полива.
Как-то осенним вечером Игорь нашел в ящике стола фотографию — они с Дашей на веранде той самой дачи, смеются, держат бокалы с вином. Это было в первое лето после ремонта, когда казалось, что впереди целая жизнь.
— Что разглядываешь? — Валентина Петровна заглянула через плечо. — А, это. Выбрось. Нечего прошлое ворошить.
— Потом, — ответил Игорь и спрятал фотографию обратно в ящик.
Валентина Петровна хмыкнула и пошла на кухню греметь кастрюлями. Из кухни донеслось:
— Борщ сварю завтра. Как ты любишь, с пампушками.
— Хорошо, мам.
Он сидел в полутемной комнате, смотрел в окно на мокрый от дождя двор. Где-то в Калининграде Даша, наверное, тоже смотрела в окно. Или нет. Может, была занята новым проектом. Или встречалась с кем-то.
Телефон завибрировал — сообщение от жены: «Дачу продавать будем?»
Он долго смотрел на экран, потом написал: «Давай»…
