Вика сидела в нотариальной конторе, держа в руках свежие документы. Однокомнатная квартира на улице Садовой теперь официально принадлежала ей. Бабушка Зинаида Николаевна оформила дарственную за месяц до смерти, когда еще была в здравом уме и твердой памяти.
— Поздравляю, — улыбнулась нотариус Людмила Петровна. — Ваша бабушка очень четко изложила свою волю. Никаких спорных моментов в документах нет.
Вика кивнула, убирая бумаги в сумку. Жаркий июльский день заставлял прохожих искать тень, а кондиционер в офисе работал на полную мощность. Квартира досталась неожиданно, хотя последние два года именно Вика ухаживала за пожилой родственницей.
Дома мать встретила дочь с любопытством.
— Ну как, оформила? — спросила Тамара Васильевна, не отрываясь от телевизора.
— Да, все готово, — ответила Вика, присаживаясь в кресло. — Квартира теперь моя.
— Раз бабушка решила — значит, так надо, — спокойно произнесла мать. — Зинаида Николаевна была умной женщиной. Знала, что делает.
Такая реакция удивила Вику. Мать часто бывала резкой, особенно когда дело касалось денег или имущества. Но сейчас Тамара Васильевна выглядела смиренной, почти философской.
— Мам, а ты не расстроена? — осторожно поинтересовалась Вика.
— Чем расстроена? — пожала плечами мать. — Ты два года к бабушке ездила, покупки делала, с врачами возилась. Заслужила.
Разговор показался Вике слишком простым. Обычно любые семейные вопросы превращались в длительные дискуссии с выяснением, кто что заслуживает. Но, видимо, справедливость происходящего была очевидна даже матери.
Следующие дни прошли в хлопотах. Нужно было оплатить коммунальные услуги, поменять замки, разобрать бабушкины вещи. Квартира была небольшой, но уютной — тридцать два квадратных метра в старом доме недалеко от центра. Район хороший, транспорт рядом, магазины в шаговой доступности.
Вика планировала сдавать жилье, чтобы появился дополнительный доход. Зарплата библиотекаря не позволяла особых излишеств, а тут неожиданно появилась возможность улучшить финансовое положение.
Через неделю атмосфера в семье начала меняться. Тамара Васильевна стала делать странные намеки во время разговоров.
— Квартирка-то неплохая досталась, — говорила мать за ужином. — Только жаль, что бабушка других родственников не учла.
— Каких других? — не поняла Вика.
— Да племянника вон, Игоря. Он же тоже к Зинаиде Николаевне приезжал иногда.
Вика хмыкнула. Игорь появлялся у бабушки от силы три раза в год, и то по большим праздникам. Никакой помощи по хозяйству не оказывал, только выпивал да жаловался на трудную жизнь.
— Мам, Игорь вообще в другом городе живет, — напомнила Вика. — Какая от него помощь бабушке?
— Ну все-таки родственник, — упорствовала Тамара Васильевна. — Кровь не водица.
Странные разговоры продолжились и на следующий день. Мать вспоминала то тетю Лиду, которая якобы помогала бабушке продуктами, то соседку, которая иногда заходила в гости.
— Все в семье старались для Зинаиды Николаевны, а не только ты, — заметила Тамара Васильевна, моя посуду.
— Мам, какие все? — удивилась Вика. — Я каждые выходные к бабушке ездила. Лекарства покупала, по врачам водила, продукты привозила. Кто еще помогал?
— Ну как кто? Я же деньги давала на лекарства.
— Раз в месяц по тысяче рублей, — уточнила Вика. — И то не всегда.
— А тетя Лида консервы приносила!
— Однажды принесла банку огурцов, — вспомнила Вика. — В прошлом году.
Мать замолчала, видимо, понимая слабость своих аргументов. Но на следующий день тема всплыла снова, теперь в более агрессивной форме.
— Интересно, как это получилось, что бабушка вдруг на тебя квартиру переписала? — начала Тамара Васильевна, когда Вика вернулась с работы.
— Как что получилось? — не поняла дочь. — Бабушка сама решила.
— Сама? — скептически произнесла мать. — А не ты ли ей идею подкинула?
Вика остановилась посреди комнаты, разглядывая материнское лицо. Тамара Васильевна смотрела с явным подозрением, словно следователь, раскрывающий преступление.
— Мам, ты что имеешь в виду?
— Имею в виду, что старые люди внушаемые, — четко проговорила мать. — Можно им что угодно в голову втемяшить.
— Ты считаешь, что я бабушку заставляла?
— А что, не так? — вскинулась Тамара Васильевна. — Небось каждый раз ей про квартиру напоминала, мол, хорошо бы внучке оставить.
Вика почувствовала, как внутри поднимается возмущение. Обвинения звучали оскорбительно и несправедливо.
— Мам, я никогда с бабушкой про наследство не говорила! — горячо возразила Вика. — Вообще эту тему не поднимала!
— Ага, конечно, — саркастически усмехнулась мать. — Святая такая. А квартирка сама собой к тебе в руки упала.
— Бабушка сама приняла решение! — настаивала Вика. — Нотариус подтвердила, что никакого принуждения не было!
— Нотариусы за деньги что хочешь подтвердят, — отмахнулась Тамара Васильевна.
Разговор окончился хлопаньем дверью. Мать ушла к соседке, оставив Вику в полном недоумении. Откуда такие подозрения? Почему вдруг изменилось отношение к наследству?
На следующий день ситуация стала еще хуже. Тамара Васильевна начала обзванивать родственников, рассказывая им свою версию событий. Телефон звонил постоянно, но Вике не звонили — звонили матери.
— Да, да, именно так и было, — говорила Тамара Васильевна в трубку. — Девчонка вокруг старушки крутилась, а теперь вон что получилось.
Вика слушала эти разговоры, чувствуя нарастающее раздражение. Мать представляла дело так, словно внучка обманула беспомощную бабушку и незаконно завладела квартирой.
— Знаешь, что тетя Лида сказала? — сообщила мать после очередного звонка. — Что Зинаида Николаевна в последнее время была не совсем в себе. Путала имена, забывала события.
— Мам, при оформлении дарственной бабушка проходила медицинское освидетельствование, — терпеливо объяснила Вика. — Врач подтвердил ее дееспособность.
— Врачи тоже бывают подкупными, — парировала мать.
Вика закрыла глаза, пытаясь сохранить спокойствие. Обвинения становились все более абсурдными. Получалось, что она подкупила и нотариуса, и врача, чтобы обмануть бабушку. При зарплате библиотекаря такие траты выглядели смехотворно.
Через несколько дней начали звонить родственники. Сначала тетя Лида.
— Викочка, милая, — сладко начала женщина, — а правда, что бабушка тебе квартиру оставила?
— Правда, — коротко ответила Вика.
— Как интересно, — протянула тетя Лида. — А мне Тамара говорила, что ты к бабушке часто ездила в последнее время. Не слишком ли часто?
В голосе тети слышались нехорошие интонации. Вика поняла, что мать уже успела всех настроить против нее.
— Я ухаживала за бабушкой, — объяснила Вика. — Помогала по хозяйству.
— Ухаживала, ухаживала, — повторила тетя Лида. — А теперь и квартирка твоя. Удобно получается.
После этого звонка Вика поняла, что скандал разгорается нешуточный. Родственники явно считают ее мошенницей, которая обманула пожилую женщину.
Вечером мать устроила настоящую сцену. Тамара Васильевна ворвалась в комнату, где Вика читала книгу, и начала кричать:
— Квартирку себе загребла? Думаешь, если бабушка оставила наследство, это тебе одной?!
Лицо матери покраснело от гнева, глаза блестели нездоровым блеском. Вика отложила книгу, готовясь к серьезному разговору.
— Мам, успокойся. Давай поговорим спокойно.
— Не буду успокаиваться! — взвизгнула Тамара Васильевна. — Ты обманула старую женщину! Втюхала ей, что только ты одна о ней заботишься!
— Я никого не обманывала! — возмутилась Вика. — Я действительно заботилась о бабушке больше всех!
— Больше всех! — передразнила мать. — А мы что, звери какие-то? Мы тоже помогали!
— Чем именно помогали? — прямо спросила Вика. — Конкретно, чем?
Тамара Васильевна замялась, явно не готовая к такому вопросу.
— Ну… деньги давала… поддержку оказывала…
— Какую поддержку? — не отступала Вика. — Ты к бабушке месяцами не заходила!
— Не заходила, потому что работала! — оправдывалась мать. — У всех свои дела есть!
— Вот именно, — согласилась Вика. — У всех были дела, а я находила время для бабушки.
— Находила, потому что квартиру высматривала! — обвинила мать.
Эти слова задели Вику до глубины души. Получалось, что искренняя забота о пожилой родственнице представляется как корыстный расчет.
— Знаешь что, — медленно произнесла Вика, — если бы я высматривала квартиру, то выбрала бы бабушку побогаче. Зинаида Николаевна жила на пенсию восемь тысяч рублей.
— Зато квартира в центре! — парировала мать. — Знаешь, сколько такая стоит?
— Знаю. Полтора миллиона максимум, — ответила Вика. — За два года ухода я потратила больше, если честно считать.
Мать примолкла, но ненадолго. Через минуту атака возобновилась с новой силой.
— Все равно нечестно получилось! — кричала Тамара Васильевна. — Квартиру надо поделить между всеми родственниками! Или продать и деньги разделить!
— С какой стати? — удивилась Вика. — Бабушка сама решила, кому оставить жилье.
— Решила под твоим влиянием! — упорствовала мать. — Ты ей мозги заморочила!
Разговор зашел в тупик. Мать не желала слушать доводы, а Вика устала оправдываться в несуществующих грехах.
— Мам, послушай меня внимательно, — сказала Вика, делая последнюю попытку объяснить. — Квартира оформлена по всем правилам. Дарственная составлена при свидетелях, заверена нотариусом. Бабушка была дееспособна, это подтверждено медицинской комиссией.
— Мне плевать на твои бумажки! — взорвалась Тамара Васильевна. — Ты предала семью! Алчная стала, неблагодарная!
— За что неблагодарная? — тихо спросила Вика.
— За все! — размахивала руками мать. — Я тебя растила, кормила, учила! А ты первую же возможность использовала, чтобы нас всех обобрать!
Вика медленно покачала головой. Логика матери поражала своей извращенностью. Получалось, что дочь должна отказаться от законного наследства из благодарности за воспитание.
— У меня нет никаких обязательств делиться наследством, — четко произнесла Вика. — По закону квартира принадлежит мне.
— По закону! — передразнила мать. — А по совести? По-человечески?
— По-человечески я два года ухаживала за больной пожилой женщиной, — ответила Вика. — Остальные родственники вспоминали о бабушке только по праздникам.
— Ври больше! — фыркнула Тамара Васильевна. — Мы все помогали, как могли!
— Чем именно помогали? — повторила Вика вопрос. — Давай конкретно: кто что делал?
Мать замялась, понимая слабость позиции.
— Не важно, кто что делал, — уклонилась Тамара Васильевна. — Важно, что семья должна быть едина. А ты нас всех разделила!
— Я никого не делила, — устало сказала Вика. — Просто приняла подарок от бабушки.
— Подарок! — взвизгнула мать. — Ты ей мозги промыла, вот что!
Дальше спорить было бесполезно. Вика поняла, что мать не желает слышать разумные доводы. Тамара Васильевна зациклилась на идее несправедливости и готова была обвинять дочь в чем угодно.
На следующий день атмосфера в доме стала невыносимой. Мать демонстративно не разговаривала с дочерью, хлопала дверями, громко разговаривала по телефону с родственниками, обсуждая семейную драму.
— Да, представляешь, какая неблагодарная выросла, — говорила Тамара Васильевна тете Лиде. — Получила квартиру и нос задрала. Даже поделиться не хочет.
Вика слушала эти разговоры, понимая, что ситуация только ухудшается. Мать активно настраивает против дочери всех родственников, представляя себя жертвой алчной наследницы.
Через неделю начался открытый бойкот. Родственники перестали звонить Вике, в семейных чатах воцарилась тишина, когда дочь писала сообщения. На семейный ужин по случаю дня рождения дяди Виктора Вику даже не пригласили.
— А где Вика? — поинтересовалась бабушка Валентина Ивановна, когда семья собралась за столом.
— Занята небось, — съязвила тетя Лида. — У нее теперь квартира собственная, дела важные.
— Какая квартира? — не поняла пожилая женщина.
— Зинаида Николаевна ей завещала жилье, — пояснил дядя Виктор. — Только вот поделиться девочка не хочет.
— А почему должна делиться? — удивилась бабушка Валентина Ивановна. — Если завещала, значит, заслужила.
— Ой, не говори, — поморщилась тетя Лида. — Мы все помогали Зинаиде Николаевне, а досталось только одной.
Разговоры о Викиной жадности и неблагодарности стали основной темой семейных встреч. Дочь превратилась в изгоя, которого обсуждают за спиной, но прямо в глаза ничего не говорят.
Вика приняла решение прекратить мучения. Вышла из всех семейных чатов, удалила номера родственников из телефона, перестала появляться на общих мероприятиях. Если семья считает дочь предательницей, пусть живет без нее.
В августе Вика въехала в наследственную квартиру. Тридцать два квадратных метра показались ей настоящим дворцом после коммунальной комнаты, которую снимала раньше. Тихо, уютно, никто не лезет с советами и претензиями.
Первые дни в новом жилье оказались странными. Вика привыкла к постоянному общению с родственниками, семейным ужинам, совместным походам в кино. Теперь же наступила тишина, которая сначала пугала, а потом начала нравиться.
Никто не звонит с упреками, не обвиняет в алчности, не требует отчета о каждой потраченной копейке. Можно спокойно планировать жизнь, не оглядываясь на чужие мнения.
В сентябре Вика затеяла ремонт. Сняла старые розовые обои, которые клеила еще бабушка Зинаида Николаевна, выбросила древнюю мебель, поменяла сантехнику. Квартира постепенно превращалась в современное жилье молодой женщины.
Деньги на ремонт пришлось занимать, но Вика не жалела. Хотелось стереть все воспоминания о неприятной семейной истории, начать жизнь с чистого листа. Каждая новая деталь интерьера символизировала независимость и свободу.
В октябре поменяла замки. Старые ключи, которые могли быть у родственников, больше не подходили. Квартира стала полностью личным пространством, куда никто не имел права входить без разрешения.
Работники склада доставили новую мебель в начале ноября. Светлый диван, стеклянный журнальный столик, книжные полки, удобная кровать с ортопедическим матрасом. Все выбирала сама, без советов и критики со стороны родственников.
На стены повесила картины современных художников, на подоконники поставила цветы в красивых горшках. Квартира заиграла новыми красками, стала отражением личности хозяйки.
Соседка Антонина Федоровна, пожилая учительница на пенсии, часто заходила в гости, хвалила ремонт.
— Какая красота получилась! — восхищалась женщина. — Зинаида Николаевна была бы рада видеть квартиру в таком виде.
— Думаете? — сомневалась Вика.
— Уверена, — кивнула соседка. — Зинаида Николаевна часто говорила, что хочет оставить жилье человеку, который будет его ценить. Видимо, не ошиблась в выборе.
Эти слова грели душу больше любых семейных одобрений. Бабушка действительно хотела, чтобы квартира досталась тому, кто о ней заботился.
В декабре Тамара Васильевна попыталась восстановить контакт. Позвонила дочери, заговорила мирным тоном.
— Викочка, как дела? Давно не общались.
Вика посмотрела на высвечивающийся номер и не ответила. Потом отключила звук и продолжила читать книгу. Время разговоров с матерью прошло.
Тамара Васильевна звонила еще несколько раз, оставляла голосовые сообщения, просила перезвонить. Но Вика не реагировала. Тишина стала лучшим ответом на годы упреков и обвинений.
К Новому году квартира полностью преобразилась. Уютное гнездышко в центре города, где можно жить спокойно, не оправдываясь ни перед кем за каждое решение. Вика украсила елку, приготовила праздничный ужин для себя и соседки Антонины Федоровны.
— За что выпьем? — спросила пожилая женщина, поднимая бокал с шампанским.
— За новую жизнь, — ответила Вика. — За то, что иногда лучше остаться одной, чем в плохой компании.
— Мудрые слова, — согласилась соседка. — Семья не всегда означает поддержку. Иногда семья — это те люди, которых мы выбираем сами.
Квартира, доставшаяся от бабушки, стала не просто жильем, а символом независимости. Здесь можно было быть собой, не подстраиваясь под чужие ожидания и не оправдываясь за честно полученное наследство.
