Лариса стояла у окна и смотрела на серый, мокрый ноябрьский двор. В руках у неё дымилась кружка с чаем, в котором плавал одинокий лимон. День выдался тяжелым: годовой отчет не сходился на три копейки, начальник орал как потерпевший, а в метро ей отдавили ногу.
Единственной светлой мыслью, гревшей душу, была квартира тети Вали.
Тетя Валя, царствие ей небесное, была женщиной сложной, с характером, закаленным в советской торговле. Последние три года она лежала. И ухаживала за ней Лариса. Не муж Гена, который тетю Валю называл «старой перечницей», не многочисленная родня, а именно Лариса. Она мыла, кормила, слушала истории про дефицит 80-х и терпела капризы.
И вот, полгода прошло. Лариса вступила в наследство. Однокомнатная «хрущевка» недалеко от метро. Бабушкин вариант, конечно: ковры на стенах, запах корвалола и старых книг, но своё! Лариса планировала сделать там косметический ремонт, сдать её, а деньги откладывать на учебу дочери, которая через два года заканчивала школу.
— Лар, ты меня слышишь? — голос мужа вырвал её из медитации.
Гена сидел за кухонным столом и доедал макароны по-флотски. Он был мужчиной крупным, добродушным и, как выяснилось секунду спустя, фантастически незамутненным.
— Слышу, Ген. Что?
— Я говорю, удачно всё сложилось с теткой твоей. Квартиру ты вовремя получила! Моей сестре, Светке, как раз жить негде, — заявил муж, вытирая губы хлебным мякишем. — Она с мужем своим, с Колькой, разводится окончательно. Он её выгнал. Так что она с вещами и малым к нам в город перебирается.
Лариса медленно повернулась. Кружка в её руках дрогнула, чай плеснул на халат.
— Подожди. В каком смысле «как раз»?
— Ну в прямом, — Гена пожал плечами. — Светке жить негде. У нас в двушке тесно, сами на головах друг у друга. А у тебя квартира пустует. Вот я ей и сказал: «Приезжай, Светуль, не бросим. У Лариски хата есть, поживешь пока, встанешь на ноги».
Лариса поставила кружку на подоконник. Очень аккуратно. Чтобы не запустить ею в лоб благоверному.
— Ты сказал? — переспросила она шепотом. — Гена, а ты ничего не перепутал? Квартира моя. Я за тетей Валей три года горшки выносила. Ты там был два раза — на юбилей и на похороны. Почему ты распоряжаешься моим имуществом?
— Ой, ну началось! — Гена поморщился, как от зубной боли. — «Твоё, моё». Мы семья, Лар! У нас всё общее. И проблемы тоже общие. Светка — моя сестра. Родная кровь! Куда ей идти? На вокзал? С ребенком?
Светлана. Золовка. Женщина-катастрофа тридцати пяти лет. Всю жизнь она «искала себя», меняла мужей, работы и города. Каждый её приезд превращался в стихийное бедствие. Она вечно была «в сложной жизненной ситуации», которую должны были решать окружающие.
— Гена, — Лариса села напротив мужа. — Я планировала эту квартиру сдавать. Нам нужны деньги. Ане репетиторов оплачивать, зубы мне лечить. А Света… Света, если заедет, то это навсегда. Она не будет платить коммуналку, она не будет работать. Я её знаю.
— Да ладно тебе наговаривать! — обиделся Гена. — Она изменилась! Она сказала, что работу найдет за неделю. Будет платить за свет и воду. Ей просто старт нужен. Полгодика, может, год. Ну, Лар, не будь жадиной. Квартира же с неба упала.
«С неба упала», — эхом отозвалось в голове Ларисы. Три года бессонных ночей, запах хлорки, капризы умирающего человека — это теперь называется «с неба упала».
— Я не давала согласия, Гена.
— Поздно, — буркнул муж, пряча глаза. — Она уже билеты взяла. Завтра утром поезд. Я обещал встретить. Ты ключи дай, я поеду, приберусь там немного перед их приездом. А то там бабкой пахнет.
Лариса смотрела на мужа и видела перед собой большого ребенка, который притащил домой бродячую собаку (в данном случае — сестру) и уверен, что мама (жена) сейчас поворчит, но накормит и помоет.
Только собака была кусачая, а «мама» очень устала.
— Ключи в сумке, — сказала Лариса ледяным тоном. — Но запомни, Гена. Коммуналка на тебе. Полностью. И если Света хоть раз мне позвонит с претензией, что там «обои не того цвета» или «диван жесткий» — вылетит вместе с тобой.
— Да ты что! Светка скромная! — обрадовался Гена, хватая ключи. — Спасибо, Ларка! Ты у меня золото! Я знал, что ты поймешь!
На следующий день «золото» потускнело.
Светлана приехала. Не одна, а с пятилетним сыном Артемом, который был гиперактивным ребенком, не знающим слова «нельзя», и с четырьмя огромными чемоданами.
Гена привез их сразу в квартиру тети Вали.
Лариса приехала туда вечером, после работы, «проведать обстановку».
Дверь была открыта нараспашку.
В квартире стоял шум и гам. Артем прыгал на старом тетином диване (пружины жалобно скрипели, умоляя о пощаде). Света, в ярком халате, ходила по комнате и критически осматривала владения.
— О, Лариска, привет! — бросила она, не оборачиваясь. — Ну и запах тут у вас! Старьем несет. Надо бы клининг вызвать. И мебель эту рухлядь выкинуть. Гена сказал, ты не против, если мы тут обустроимся под себя?
Лариса застыла на пороге.
— Привет, Света. Клининг стоит денег. У тебя они есть?
— Ой, ну какие деньги с дороги? — отмахнулась золовка. — Гена сказал, он оплатит. Ты же понимаешь, ребенку в такой пыли жить нельзя, у него аллергия может быть. И еще, Лар. Там на кухне холодильник тарахтит как трактор. Спать невозможно. Надо бы поменять. У вас же есть на даче тот, «Индезит»? Привезите его сюда. А этот на помойку.
Лариса почувствовала, как у неё начинает дергаться глаз.
Она только вошла, а ей уже выставили список требований.
— Холодильник на даче нам самим нужен, — спокойно сказала Лариса. — А этот работает исправно. Не нравится — покупай свой.
— Фу, какая ты грубая, — надула губы Света. — Мы же гости. Родня! Могла бы и войти в положение. Я, между прочим, стресс пережила, развод! Мне поддержка нужна, а не твои эти… счеты бухгалтерские.
В комнату заглянул Гена. Он двигал шкаф. Лицо красное, потное.
— О, Лар! Помоги Светке вещи разобрать. А то я один не справляюсь. И слушай, дай карточку свою? Надо в магазин сбегать, продуктов купить, порошок, мыло. У Светки наличка кончилась, а у меня до аванса пусто.
Лариса посмотрела на этот цирк.
Света, требующая новый холодильник в чужой квартире.
Гена, готовый снять с себя последнюю рубашку (и рубашку жены заодно), чтобы угодить сестре.
Артем, который уже оторвал кусок обоев в углу и радостно его жевал.
Это был не визит родственников. Это была оккупация.
Лариса поняла: если она сейчас промолчит, проглотит, даст карточку — всё. Пиши пропало. Через месяц здесь будет евроремонт за её счет, а сама она будет ходить в старых сапогах и питаться «Дошираком», выплачивая кредиты за капризы золовки.
— Карточку не дам, — сказала Лариса. — Продукты купите на то, что есть. Макароны в шкафу остались от тети Вали, тушенка тоже. Приятного аппетита.
— В смысле тушенка? — возмутилась Света. — Ребенку нужны йогурты! Творожки! Фрукты! Гена, ты слышишь, что твоя жена говорит? Она хочет, чтобы мой сын гастрит заработал!
— Лар, ну ты чего… — начал Гена.
— Ничего, — отрезала Лариса. — Квартиру я предоставила. Бесплатно. На этом моя благотворительность заканчивается. Хотите йогурты — заработайте.
Она развернулась и пошла к выходу.
— И еще, Света. Если через месяц я не увижу квитанции об оплате коммуналки, я сменю замки. Вместе с твоими чемоданами внутри.
Она хлопнула дверью.
Спускаясь по лестнице, она слышала, как Света визжит:
— Гна, ты слышал?! Она меня выгонит! Она ненормальная! Сделай что-нибудь! Ты мужик или тряпка?!
Лариса вышла в холодный вечер. Руки дрожали.
Она знала: это только начало. Война объявлена. И противник не собирается сдаваться, потому что на кону — халява. Самый сильный наркотик в мире.
Прошла неделя.
Каждый вечер Гена приходил домой мрачнее тучи.
— Ты жестокая, — бубнил он, ковыряя вилкой ужин. — Светке тяжело. Она плачет. Работу найти не может, везде требуют опыт или график неудобный. Ребенка в сад не берут без прописки.
— Пусть идет кассиром в «Пятерочку», — парировала Лариса. — Там всегда нужны. И график сменный.
— Она?! Кассиром?! — возмущался Гена. — У неё высшее образование! Она социолог!
— Социолог без денег — это просто безработный, Гена.
В субботу утром телефон Ларисы звякнул. Сообщение от соседки тети Вали, бдительной бабы Шуры.
«Лариса, доброе утро. Твои квартиранты заливают меня! С потолка капает! Я стучу, не открывают, музыку врубили на всю ивановскую!»
Лариса похолодела.
— Гена! — крикнула она. — Собирайся. Света топит соседей.
Они примчались через полчаса.
Дверь никто не открывал. Из-за двери действительно слышалась музыка — какая-то попса.
Лариса открыла своим ключом.
В квартире был потоп. На полу в коридоре — вода по щиколотку.
Но самое интересное было не это.
В комнате, за столом, сидела компания. Света, какой-то мужик в майке и еще одна девица. На столе — бутылки, закуска (явно не макароны тети Вали, а дорогая нарезка, икра). Артем бегал вокруг и пускал кораблики в луже.
— О, хозяева! — пьяно улыбнулась Света. — А мы тут… новоселье отмечаем. Поздно, конечно, но лучше поздно, чем никогда! А вода… да это кран сорвало в ванной, ерунда! Гена починит!
Лариса посмотрела на Гену. Тот стоял красный как рак.
— Новоселье? — тихо спросила Лариса. — На чьи деньги банкет, Света? Ты же говорила, у вас на хлеб нет?
— А это… — Света хихикнула. — Это Гена дал. Вчера. Пять тысяч перевел. Сказал — на лекарства Артему. Ну мы и лечимся… от стресса!
Лариса перевела взгляд на мужа.
— На лекарства? Пять тысяч? Это те, что мы отложили на страховку машины?
— Лар, ну она плакала… — прошептал Гена.
Лариса подошла к стояку в туалете и перекрыла воду.
Потом вернулась в комнату.
— Банкет окончен, — сказала она громко. — У вас пять минут, чтобы покинуть помещение. Всех касается.
— Ты не имеешь права! — взвизгнула Света. — Я тут живу! Гена разрешил!
— Гена здесь никто, — спокойно ответила Лариса. — Квартира моя. Документы на меня. Полицию вызвать или сами поползете?
— Гена! — заорала Света. — Ударь её! Поставь бабу на место!
Гена стоял, опустив голову. Ему было стыдно. И страшно. Но больше всего ему хотелось исчезнуть.
— Я вызываю полицию, — Лариса достала телефон. — И опеку заодно. Пьяная мать, антисанитария, угроза жизни ребенка. Артема заберут, тебя — в обезьянник.
Собутыльники Светы испарились мгновенно, как дым.
Света, поняв, что пахнет жареным, начала хватать вещи.
— Будь ты проклята! — шипела она. — Жадная тварь! Подавись своей халупой! Гена, ты ничтожество!
Через час квартира была пуста. Мокрая, грязная, провонявшая перегаром, но пуста.
Гена с тряпкой ползал по полу, собирая воду. Лариса сидела на табуретке в кухне и смотрела в окно.
— Лар… — подал голос муж. — Прости.
— Не сейчас, Гена, — сказала она. — Сейчас ты уберешь весь этот срач. Потом мы поедем к бабе Шуре, ты оплатишь ей ремонт потолка. А потом… потом мы поедем домой. И ты будешь спать на кухне. Месяц. Пока не вернешь в бюджет все деньги, что спустил на сестру. И это еще мягкий приговор.
— Я понял, — кивнул Гена. — Я дурак. Я правда думал…
— Думать — это не твое, Гена. Твое — это молча кивать и делать, что жена говорит. Особенно когда дело касается её квартиры.
Лариса достала телефон и нашла номер риелтора.
— Алло, Лена? Привет. Помнишь, ты спрашивала про квартиру тети? Да. Сдаю. Срочно. Желательно бригаде строителей. Суровых мужиков, которые не боятся сырости и умеют менять замки. Да, прямо завтра.
Она положила трубку и посмотрела на мужа, выжимающего тряпку.
Урок усвоен. Родня — это прекрасно. Но лучше всего её любить на расстоянии. Километров в пятьсот. И желательно — по скайпу…
