Одержимость работой
«Любовник может предать, муж может предать, друзья могут предать, не предает только работа», — повторяла Майя Булгакова. Работой она была одержима даже больше, чем ожидалось от актрисы.
Дома тоже отдыхать не умела — какое-то постоянное внутреннее беспокойство, вечная кипучая энергия, не утихающая ни на минутку, заставляло её вместо того, чтобы забраться с книжкой в угол дивана начищать всё вокруг. Не ради идеи, что унитаз — лицо хозяйки, а просто из невозможности ничего не делать.
При всём трудоголизме Булгаковой, при том, что после первой же маленькой кинороли о Майе заговорили как об актрисе очень талантливой, всю жизнь она играла эпизоды, роли второго плана.
Один только раз взлетела в главной роли — в драме «Крылья», где надо было сыграть бывшую военную лётчицу, железную женщину, которую преследуют воспоминания о не вернувшихся из боя, в чьих глазах до сих пор стынет Великая Отечественная.
Как и все актрисы своего поколения, фронтовые роли Булгакова играла особенно хорошо. Пережитое в детстве сильно врезается в человека. После «Крыльев» ветераны останавливали Майю на улице: благодарили, обнимали со слезами на глазах.
Все режиссёры отмечали игру Булгаковой в «Крыльях» как гениальную — и продолжили приглашать на второй план. Просто очень уж необычной была у Майи Григорьевны внешность. На советском экране должна была блистать девушка, которую хоть сейчас на плакат.
Вот интересно: в кино она почти всегда играла сложных женщин, одиноких, порой жёстких — а в жизни была лёгкая, весёлая, постоянно окружённая вниманием мужчин — её буквально отбивали друг у друга видные женихи.
Весенняя девочка
Майю назвали в честь месяца, когда она родилась, без лишних затей. На Руси месяц считался «маетным», не очень счастливым для свадеб и рождений, но Булгакова родилась в советской Украине — май был месяцем праздников.
Майе повезло расти без забот, с улыбкой и песней — она петь очень любила, напевала за любой домашней работой, а когда повзрослела, её голос даже стали сравнивать с голосом Пиаф.
Отец был офицер. Он на фронт ушёл сразу. Следом ушёл старший брат Борис. Ещё до осени оба погибли, но Майя с мамой этого долго не знали: не всегда похоронки доходили в те годы до семей.
От фронта они уехали в Краматорск, к родне; мама пошла на завод, работать для армии. Но вскоре и завод, и Булгаковых эвакуировали в Иркутск, в далёкую Сибирь, так непохожую на киевскую область, где Майя до того росла.
Жили вместе, как в Краматорске: Майя, мама, тётя, сестрёнка Валя, братишка Женя. Майя малышам была за старшую. Пока взрослые на работе, и обед сварит, и постирает, и носы всем вытрет.
В школе училась хорошо, после школы с другими ребятами шла в госпиталь — развлекать бойцов песнями, помогать санитаркам и медсёстрам. «Иди в артистки, как вырастешь», говорили раненые. Майе мысль нравилась.
В положение эвакуированных в Иркутстке входили. Булгаковым дали участок — картошку выращивать на приварок. Дети летом ещё ходили гурьбой в тайгу, собирать ягоды, грибы — Майя быстро научилась у местных, что брать, а что оставить.
Когда случилось несчастье и мать на работе надорвалась так, что не до работы уж было, Майе подыскали местечко — билетёршей в кинотеатре.
Она взяла на себя и это. Вообще создаётся впечатление, что именно в годы Великой Отечественной, в поздние годы своего детства, Майя взяла такой разгон, что остановиться потом, разрешить себе отдохнуть, всю жизнь не могла. Но и не брать тот разгон не могла тоже — не выжили бы.
Едва пришла Победа, Булгаковы поехали обратно в Краматорск: ведь их там будут искать мужчины, вернувшись с фронта… Но никто их там не искал. Пришлось налаживать новую жизнь, убрав в архивы обе старых, военную и довоенную. Майина мама вышла замуж. Майя закончила школу. Объявила, что едет в Москву. Во ВГИК!
Мать с отчимом пытались отговорить: с простецкой ли майкиной внешностью — в артистки? А если и в артистки, просто попробовать можно ведь — но зачем так далеко, за тридевять земель? Всё о твоём таланте и ближе скажут, хоть бы в Киеве.
Но Майю переупрямить было невозможно. Собрала документы, вещи, поехала в Москву и… На экзамене еле давила из себя слова. Перепугалась. Переконфузилась. Взяли её чудом — председатель комиссии разглядел что-то в скуластом, необычном лице.
Булгакова вошла в золотой курс, где учились Надежда Румянцева, Изольда Извицкая, Юрий Белов и другие имена разной — через много лет — звёздной величины.
Сердцеедка, играющая тихонь
После первого фильма карьера Булгаковой сделала поворот, которого не ожидали. Внезапно выступать она стала… с ансамблем Утёсова. Пела джаз. И как пела — на Всемирном фестивале молодежи и студентов в 1957 взяла серебряный приз!
От голоса ли, от необычного лица, от улыбчивого взгляда — мужчины кругом теряли голову. После концерта Майе было не пройти. Но романы она предпочитала в своём, киношном, мире. Первый роман на съёмках крутила с Савелием Крамаровым.
Первым мужем — так, ненадолго — стал для неё кинооператор Ниточкин. От него родилась старшая дочь.
Своих двух дочерей, Зину и Машу, Майя всю жизнь любила трепетно. Хотя приходилось их ради работы оставлять на нянь, стоило маме появиться дома, и девочки знали, что в зимний день их будут ждать не просто чистые колготки поутру, а согретые на батарее, не просто чистый галстук — а отглаженный.
Все первые фрукты и овощи немедленно оказывались на столе, ягоды — почти обязательный был десерт летом. Если Майя была далеко, то обязательно звонила поговорить с детьми и по голосу могла почувствовать, если у них образовалась какая-то детская беда.
Алексей и Майя стали вместе жить. Когда позже будут писать, что Майя вышла замуж за режиссёра Габриловича-младшего, это будет лукавство: режиссёром он стал в её руках. Даже, можно сказать, в её ежовых рукавицах.
И дарование к документальному кино она смогла рассмотреть, и сурово критиковала, оттачивая это дарование.
Их союз, казалось, будет идеальным по крайней мере с точки творчества, но беременную второй уже дочерью Майю буквально увёл из семьи другой молодой режиссёр, тоже очень интересной внешности молодой человек, к тому же из обеспеченной семьи — сын директора «Мосфильма» Александр Сурин.
Потом и этот союз распался. Слишком Майя была популярна у мужчин, слишком характером была взрывной — такое сочетание трудно бывает перенести. Был потом английский балетмейстер Ричард Коллинз, на тринадцать лет младше — увидел Майю в ресторане и пропал.
Пытался увезти её замуж в Британию, но Майя не хотела случайно превратиться в домохозяйку. Ведь сколько времени надо и язык освоить, и заново признания добиваться…
А вот за австрийского предпринимателя Петера Добиаса замуж пошла. Когда Петер увидел 46-летнюю Майю, он был женат, с ребёнком — но потерял голову. Ездил следом за ней на гастроли, на съёмки.
Она его посылала в магазин, как мальчишку на побегушках (наверное, и звала мальчишкой — он был младше); он носил за ней концертные платья, готовил любимые блюда, развёлся, бросил бизнес. Кто бы мог заподозрить такие страсти, глядя то на жёсткое, то на простецкое лицо Булгаковой в фильмах?
Петера Майя любила долго, до самой его смерти в июле 1994 года. Тосковала страшно; подругу пугала фразой: «Скоро с ним буду». А в октябре 1994 попала в аварию на автомобиле. Вместе с подругой ехала на концерт.
Водитель не справился с управлением, врезался в столб. Подруга выжила. Булгакова умерла. Глядя на то, как умирали в девяностых другие советские кинозвёзды, даже язык не повернётся сказать, что смерть её была ужасна. Это была, похоже, та смерть, которую она хотела.
