— Ты в своём уме, Валя? Как ты могла такое устроить?
— А что я такого сделала? Просто помогла судьбе, — Валентина Сергеевна поправила накрахмаленную скатерть и отвернулась к окну. На стекле плясали дождевые капли, словно торопились куда-то.
— Помогла судьбе? Ты напоила собственного сына и подложила ему девушку! — Нина, давняя соседка и единственный человек, которому Валентина позволяла говорить правду в глаза, всплеснула руками. — И теперь гордишься этим?
— Не кричи так, соседи услышат, — процедила Валентина Сергеевна, доставая из серванта чайные чашки с голубой каймой. — Лучше скажи, что тебе не нравится в Елене? Девочка из хорошей семьи, образованная, хозяйственная. И главное — любит моего Максима до беспамятства.
— Дело не в Елене. Дело в твоём сыне, который выбрал другую. И в том, как ты поступила.
Валентина Сергеевна с грохотом поставила чашки на стол. Одна из них треснула, по фарфору пробежала тонкая извилистая линия.
— Ты ничего не понимаешь! Максим молод, ему кажется, что эта… Марина — его судьба. А я вижу дальше! Знаю, что для него лучше!
Нина покачала головой. Спорить с Валентиной было бесполезно. Когда дело касалось Максима, её единственного сына, разум у неё отключался напрочь.
Валентина Сергеевна прожила без мужа пятнадцать лет. Воспитывала сына одна, не жалея себя, вкладывая в мальчика всю душу. Максим рос смышлёным, спокойным ребёнком. Любил книги, хорошо учился. В старших классах мальчик внезапно увлёкся компьютерами. Ночами что-то писал, пробовал, стирал и начинал заново. Потом поступил в технический — никуда больше даже документы не подавал.
Ленка забегала к ним почти каждый день. Вроде бы за помощью с учёбой, а сама всё на Максима поглядывала украдкой. Он объяснял ей задачки спокойно, без раздражения, но и без особого интереса. Валентина Сергеевна, глядя на них, частенько представляла, как через несколько лет эти двое станут семьёй. Казалось — всё к этому и идёт.
А потом он привёл её.
Рядом с утончённой Еленой Марина смотрелась нелепо. Огненно-рыжие короткие вихры, громкий звонкий смех, от которого у Валентины Сергеевны начинала болеть голова, странные серьги-перья из какой-то дешёвой лавки.
Училась на дизайнера, фотографировала непонятное: старые качели во дворе, трещины в тротуаре, блики на воде после дождя. К первому визиту к возможной свекрови даже не подготовилась — пришла в джинсах с дырами на коленях.
— Здравствуйте! Максим так много о вас рассказывал, — Марина протянула руку. Ногти коротко острижены, без лака.
Валентина Сергеевна вяло пожала протянутую ладонь и окинула девушку оценивающим взглядом. Нет, категорически нет. Такая невестка ей не подходила.
— Очень приятно, — сухо ответила она. — Проходите, я накрыла на стол.
За обедом Марина оказалась неожиданно начитанной. Говорила о книгах, которые любила сама Валентина Сергеевна, цитировала любимых поэтов Максима. А главное — видно было, как её сын смотрит на эту девушку. Валентина Сергеевна никогда не видела такого взгляда у Максима.
— Мам, тебе не кажется, что Марина потрясающая? — спросил Максим вечером, когда они остались одни.
— Не кажется, — честно ответила Валентина Сергеевна и отвернулась, чтобы не видеть, как погас взгляд сына.
Глупый мальчик. Он ничего не понимал в жизни и в женщинах. Эта Марина просто заморочила ему голову. Играла роль интересной девушки. А потом? Что она могла дать его сыну? Наверняка выскочка из бедной семьи, которая хочет устроиться поудобнее.
Валентина Сергеевна решила действовать.
Через две недели она отмечала свой пятидесятый юбилей. Гостей собралось немного: соседи, подруги, несколько коллег. Елена пришла в новом синем платье, которое удивительно шло к её светлым волосам и голубым глазам. Марина не смогла прийти — уехала на выходные к родителям в соседний город.
— Вот и хорошо, — шепнула Валентина Сергеевна своей подруге Ирине, матери Елены. — Сегодня Максим поймёт, кто для него действительно создан судьбой.
По их плану Ирина должна была проследить, чтобы бокал Максима не пустел. Тем более что первый раз в жизни сын разрешил себе выпить — в честь юбилея матери. К десяти вечера он был уже заметно навеселе. Елена, которая почти не притрагивалась к вину, поддерживала с ним беседу, смеялась его шуткам.
— Пойдём, проветримся, — предложила Елена, когда глаза Максима стали практически стеклянными.
Максим послушно встал и пошел с ней. А через полчаса Валентина Сергеевна заглянула в комнату сына и увидела их спящими в обнимку. Одеяло едва прикрывало обнажённые плечи Елены.
Сработало.
— Максимка, нам надо поговорить, — Валентина Сергеевна присела на край кровати сына. После вчерашнего он выглядел помятым, с тёмными кругами под глазами.
— Что случилось, мам? — хрипло спросил он, морщась от головной боли.
— То, что должно было случиться, сынок, — она погладила его по руке. — Вчера вы с Леночкой… были вместе.
— Что?! — Максим резко сел, охнул и схватился за голову. — Что за бред?
— Это не бред, я видела вас. Вы были в твоей комнате, под одним одеялом. И оба без одежды.
— Не может быть, — побледнел Максим. — Я помню, что пошёл с ней проветриться… А потом…
— А потом природа взяла своё, — подсказала Валентина Сергеевна. — Не переживай так. Я думаю, это к лучшему. Лена — прекрасная девушка, она тебя любит. А эта твоя Марина… Знаешь, я ведь навела справки. Её отец — алкоголик, мать работает уборщицей. Тебе такая семья нужна?
Максим смотрел на мать долгим, странным взглядом. Впервые в жизни она не могла понять, о чём он думает.
— Я люблю Марину, — наконец глухо сказал он. — И если то, что ты говоришь, правда… это была ошибка. Я объясню всё Лене и извинюсь. А Марине скажу правду. Она поймёт.
Валентина Сергеевна поджала губы. Но ничего, у неё ещё оставались козыри в рукаве.
— Ты уверен, что Марина поймёт? — тихо спросила она. — Ты предал её, Максим. Переспал с другой. Думаешь, она простит?
Прошло два месяца. Максим выглядел осунувшимся, редко улыбался. Валентина Сергеевна терпеливо ждала. И вот однажды вечером в дверь позвонили. На пороге стояла Елена, кутаясь в легкую куртку, несмотря на теплый майский вечер.
— Лена? Что-то случилось?
Девушка молча прошла в квартиру, села на краешек дивана, долго теребила ремешок сумочки, не решаясь заговорить.
— Валентина Сергеевна, я… беременна.
Валентина Сергеевна просияла. Победа.
Через неделю Максим явился домой с Мариной, от которой, как выяснилось, не смог уйти. Марина тоже ждала ребенка. И как ни давила Валентина Сергеевна на сына, тот твёрдо заявил, что любит только Марину.
— Но ведь Лена тоже ждёт от тебя ребёнка! — кричала Валентина Сергеевна, забыв о соседях. — Ты не можешь бросить её!
— Не брошу, — спокойно ответил Максим. — Буду помогать материально. Навещать ребёнка. Но жить буду с Мариной. Она — моя жена.
— Жена?! Вы уже расписались?
— Вчера. Без свидетелей и пышной церемонии. Просто пошли и расписались.
Валентина Сергеевна опустилась на стул, задыхаясь от обиды и злости. Её предали. Родной сын, которому она отдала всю свою жизнь, предал её ради этой… выскочки.
— В мой дом её не приводи! Здесь будет жить Леночка с ребенком— сказала Валентина Сергеевна.
— Я и не собирался этого делать. Мы снимем квартиру. Мне предложили хорошую должность в новой фирме, денег хватит.
Он ушёл в тот же вечер. Собрал вещи, сложил книги и диски с полок, забрал компьютер. Валентина Сергеевна сидела на кухне, слушая, как вздыхают пустеющие шкафы. Ей казалось, что из квартиры уходит сама жизнь.
На следующий день приехала Елена. Села у окна, долго смотрела на дождь, затем повернулась к Валентине Сергеевне.
— Что же теперь будет?
— Всё будет хорошо, — Валентина Сергеевна крепко сжала её руку. — Мы справимся. Я помогу тебе с ребёнком. А Максим… он одумается.
Вот только Максим не одумался. Звонил раз в неделю, спрашивал, как дела, но на вопросы о своей жизни отвечал односложно. Приехал на УЗИ, когда Елена узнала, что у неё будет девочка. Привёз деньги, фрукты, витамины.
Осенью у Елены начались схватки на две недели раньше срока. Валентина Сергеевна дежурила под дверью роддома всю ночь, а наутро медсестра вынесла крохотный свёрток.
— Поздравляю, бабушка! Здоровая девочка, три двести.
Валентина Сергеевна заплакала, впервые за много лет. Внучка! У неё появилась внучка!
— Как назовёшь? — спросила она у измождённой, но счастливой Елены.
— Софья. Сонечка, — прошептала та. — Ты же не против?
— Прекрасное имя.
Макс появился уже к вечеру. Принёс цветы — целую охапку, и плюшевого зайца размером с подушку. Уселся на краешек кровати, не отрываясь глядел на малышку, будто запоминал каждую черточку. Потом осторожно, словно боялся сломать, дотронулся до крохотного кулачка.
— В тебя пошла, — кивнул он Лене. — Красавица.
И ведь не соврал даже. Девчушка вправду походила мать — светленькая, с аккуратным носом и пухлыми губами.
— Ну, как там твоя? — спросила Валентина Сергеевна, когда они вышли на улицу. Максим удивлённо вскинул брови — она никогда не спрашивала о его жене.
— Хорошо. Через неделю рожать.
Марина родила ровно через неделю, как и обещала. Максим позвонил матери и сообщил:
— У нас дочка. Назвали Александрой. Сашенькой.
— Поздравляю, — сухо ответила Валентина Сергеевна.
Валентина Сергеевна души не чаяла в Сонечке. Малышка росла спокойной, улыбчивой. А вот Елена после родов изменилась. Стала раздражительной, часто плакала, срывалась по пустякам. Уход за дочерью всё больше ложился на плечи Валентины Сергеевны.
— Не могу я больше! — Елена швырнула недоеденную кашу в раковину. Миска разбилась, осколки брызнули в разные стороны. — Он живёт с ней как ни в чём не бывало, а я здесь… как прислуга!
— Успокойся, — Валентина Сергеевна вытерла руки полотенцем. — Соня только уснула.
— Плевать! — Елена распахнула холодильник, достала початую бутылку вина. — Пусть слышит, как мать сходит с ума!
Валентина Сергеевна молча взяла бутылку из её рук и убрала обратно.
— Иди, приляг. Я позабочусь о Соне.
Елена разрыдалась и убежала в спальню, громко хлопнув дверью. С ней это случалось всё чаще. Валентина Сергеевна вздохнула. Совсем не так она представляла себе их будущее.
Когда девочкам исполнилось по полгода, Максим привёз Марину с Сашей в гости. Валентина Сергеевна долго отказывалась, но сын настоял.
— Ты должна познакомиться с внучкой, мам. И с моей женой. По-настоящему познакомиться.
Елена наотрез отказалась встречаться с соперницей и уехала с Соней к своим родителям.
Валентина Сергеевна накрыла стол, надела лучшее платье, вымыла полы. Зачем? Зачем старалась? Сама не знала.
Марина пришла в простом летнем сарафане, с ребёнком на руках. Девчушка оказалась точной копией своей матери — такие же рыжеватые волосики, раскосые глаза, вздёрнутый нос.
— Здравствуйте, Валентина Сергеевна, — просто сказала Марина.
Максим переводил взгляд с жены на мать, готовый вмешаться. Но Валентина Сергеевна сдержалась. Молча кивнула, пропуская гостей в дом.
За чаем она рассматривала Сашу. Девочка была смешливой, активной. Тянулась к вазочке с конфетами, что-то лопотала на своём языке. Совсем не похожа на спокойную, «удобную» Соню.
— Хотите подержать её? — неожиданно предложила Марина.
— Нет! — слишком резко ответила Валентина Сергеевна. Потом спохватилась: — То есть, я боюсь… она меня не знает.
— Саша любит новых людей, — улыбнулась Марина. — Она совсем не боится чужих.
Ещё бы. Вся в мать — беспардонная.
— В другой раз, — отказалась Валентина Сергеевна.
Когда они уходили, Максим задержался в прихожей.
— Мам, я хотел с тобой поговорить. О Елене.
— Что с ней?
— Она… стала странно себя вести. Звонит мне ночью, говорит странные вещи. Обвиняет во всех грехах, угрожает. Я беспокоюсь.
— Это ты виноват! — зашипела Валентина Сергеевна. — Ты бросил её с ребёнком!
— Я не бросал их. Я помогаю, приезжаю, забочусь о дочери. Но мы с Еленой не пара. И никогда ею не были.
— Почему? Что с ней не так?
— С ней всё так. Просто я не люблю её. А она заслуживает того, кто будет любить.
Валентина Сергеевна скривилась, как от зубной боли.
— Ты ничего не понимаешь в жизни, мальчик мой. Настоящая семья строится не на любви, а на уважении и взаимопомощи. А твоя Марина… эта твоя…
— Остановись, — Максим взял мать за плечи. — Я предупреждаю тебя: ещё одно плохое слово о моей жене, и ты нас больше не увидишь.
Он ушёл, оставив её стоять в тёмной прихожей.
Время шло. Соня научилась ходить и говорить. Елена всё чаще пропадала где-то вечерами, возвращаясь с запахом вина и сигарет.
— Где ты была? — спрашивала Валентина Сергеевна, укачивая заплаканную внучку.
— Искала отца для своей дочери, раз родной папаша нас бросил, — огрызалась Елена, падая на диван в обуви.
— Не говори так, Максим регулярно навещает Сонечку.
— Раз в две недели по три часа! Это, по-твоему, забота? А со своей рыжей он живёт каждый день!
Однажды вечером, почти через два года после рождения девочек, в дверь настойчиво позвонили. На пороге стоял Максим с чемоданом.
— Что случилось? — испугалась Валентина Сергеевна.
— Мы переезжаем, — он прошёл в комнату, где на ковре играла Соня. Опустился перед девочкой на корточки. — Привет, солнышко.
— Папа! — обрадовалась Соня, бросаясь ему на шею.
— Куда переезжаете? — недоуменно спросила Валентина Сергеевна.
— В Москву. Мне предложили хорошую работу. И мы с Мариной давно хотели уехать отсюда.
— А как же… — Валентина Сергеевна кивнула на дочь.
— Поэтому я и пришёл. Хочу поговорить с Еленой об опеке. Я бы хотел забрать Соню.
— Ты в своём уме? Забрать ребёнка у матери?
— Соня всё равно живёт с тобой, а не с Еленой, — жёстко ответил Максим. — Не делай вид, что не понимаешь. Елена спивается. Я вчера встретил её в баре с каким-то мужиком, она еле на ногах стояла.
— Она просто переживает трудный период, — возразила Валентина Сергеевна. — Это пройдёт.
— Это не пройдёт само по себе. Ей нужна помощь, лечение. А мне нужно, чтобы моя дочь была в безопасности.
— Так оставь её со мной! Езжай куда хочешь, с кем хочешь, а ребёнка оставь бабушке!
Максим долго смотрел на мать, качая головой.
— Нет. Я хочу, чтобы обе мои дочери были со мной.
Они спорили до хрипоты. Разбудили Соню, которую Валентина Сергеевна только что уложила. Вернувшаяся за полночь Елена устроила настоящую истерику, обвиняя Максима во всех смертных грехах.
— Я рожала её! Я страдала! — кричала она. — А теперь ты хочешь забрать мою девочку?
— Ты эту девочку даже не замечаешь, — огрызнулся Максим. — Когда в последний раз купала её? Читала ей? Играла?
— Не смей указывать мне, как воспитывать дочь! — Елена швырнула в него пепельницу. Промахнулась. — Убирайся! И не смей приходить сюда больше!
Максим ушёл, разъярённый и несчастный. А через неделю позвонил и сообщил, что подаёт в суд за право опеки над Соней.
— Он не может так поступить с нами! — рыдала Елена, размазывая тушь по щекам. — После всего, что было!
— Может, — устало ответила Валентина Сергеевна. — И если ты не возьмёшь себя в руки, он выиграет суд. Что, по-твоему, скажет судья, когда увидит мать-алкоголичку?
— Я не алкоголичка!
— Тогда перестань пить. Хотя бы до суда.
Елена сжала руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони.
— Это она виновата. Эта рыжая дрянь. Она настроила его против меня. Увела моего Максима, а теперь хочет забрать и Сонечку. Думает, будет воспитывать моего ребёнка!
— Лена, Лена, — Валентина Сергеевна попыталась обнять девушку, но та вырвалась.
— Знаешь, что самое обидное? Я ведь любила его. По-настоящему. А он просто воспользовался мной. Из-за тебя!
— Из-за меня? — опешила Валентина Сергеевна.
— А кто напоил его на юбилее? Кто подстроил всю эту историю?
— Ты пьяна, Лена.
— Да, я пьяна! И буду пить дальше! — Елена достала из холодильника бутылку с недопитым вином и сделала большой глоток прямо из горлышка. — А знаешь, почему? Потому что ты разрушила мою жизнь! Своей дурацкой затеей! Ты хотела счастья для Максима? А обо мне подумала?
Валентина Сергеевна молча смотрела на Елену. В её словах была правда. Жестокая правда, которую она так старательно прятала от себя самой.
Суд они проиграли. Соню отдали на воспитание отцу, разрешив матери видеться с девочкой по выходным. Но Максим не стал забирать дочь сразу.
— Я дам вам время попрощаться, — сказал он матери. — Неделю. А потом увезу её в Москву.
В последний вечер перед отъездом он пришёл за вещами Сони. Елена заперлась в комнате, отказываясь видеть его. Валентина Сергеевна сама собрала чемодан. Любимые игрушки, книжки, одежда.
— Мам, — Максим присел рядом с ней на диван. — Я знаю, что ты любишь Соню. И меня тоже любишь. По-своему. Но эта твоя любовь… она душит, понимаешь?
— Не понимаю, — отрезала Валентина Сергеевна. — Всю жизнь только о тебе и думала.
— В том-то и дело, — вздохнул Максим. — Но думала ты о том, каким должен быть я. Какой должна быть моя жена. Мои дети. А о том, чего хочу я сам — никогда не спрашивала.
— И чего же ты хочешь? — с горечью спросила Валентина Сергеевна.
— Быть счастливым, мам. С женщиной, которую я выбрал сам. Я люблю Марину. Она… она не похожа на образ идеальной женщины из твоей головы. Но она настоящая. С ней я чувствую себя живым.
Через месяц от Максима пришло письмо. Короткое сообщение: они с Мариной открыли своё дело в Москве, небольшую дизайн-студию. Дела идут неплохо. Девочки ходят в один детский сад, подружились, несмотря на разницу характеров. Саша шустрая и смелая, Соня спокойная и вдумчивая. Прекрасно дополняют друг друга.
Валентина Сергеевна не ответила.
— Ты понимаешь, что натворила? — Нина сидела у неё на кухне, крутила в руках чашку. — Из-за тебя пострадали все. И Максим, и Елена, и дети. Все, кроме тебя.
— Думаешь, я не страдаю? — Валентина Сергеевна отвернулась к окну. Там моросил дождь, точно такой же, как в тот день, когда эта история только начиналась. — Я потеряла сына. Внучку.
— Сама виновата. Ты хотела создать для Максима идеальную жизнь. По своим лекалам. А получила вот что.
В соседней комнате послышался грохот. Елена опять что-то разбила. Она осталась жить у Валентины Сергеевны — идти ей было некуда, мать отказалась принимать дочь-алкоголичку. В доме стоял стойкий запах перегара и немытой посуды.
— Что мне теперь делать? — впервые в жизни Валентина Сергеевна просила совета.
— Отпустить, — пожала плечами Нина. — Сына, внучку, свои фантазии о том, какой должна быть жизнь. Смириться.
— Я не умею.
— Научись. Иначе так и будешь сидеть здесь, с Еленой на шее, пока вы обе окончательно не спились, — Нина встала, собираясь уходить. — Знаешь, что самое страшное в такой любви, как твоя? Она никогда не спрашивает, чего хочет тот, кого любят. Она просто берёт и заставляет.
Когда Нина ушла, Валентина Сергеевна долго сидела на кухне, глядя в пустоту. Потом встала, достала тряпку, начала вытирать пыль с полок. Протёрла фотографию, на которой они с Максимом — маленьким ещё, лет шести — стояли у моря. Счастливые, загоревшие. Без планов, без ожиданий. Просто мать и сын.
— Ты чего там копаешься? — в кухню заглянула Елена с опухшим от слёз и водки лицом. — Поехали к твоему сыночку в Москву. Заберём мою девочку. Сил нет больше терпеть!
— Нет, Лена, — Валентина Сергеевна поставила фотографию на полку. — Никуда мы не поедем. Соне там хорошо.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю. Материнское сердце подсказывает, — она горько усмехнулась сама себе. — У тебя есть выбор: либо идёшь лечиться, либо собираешь вещи и уезжаешь. С пьяницей я жить не буду.
— Теперь ты меня гонишь? — Елена уставилась на неё мутными глазами. — После всего, что ты со мной сделала?
— Я никого не гоню. Я предлагаю выбор. Помочь тебе или отпустить. Решай сама.
Елена хлопнула дверью так, что задрожали стёкла в шкафу. Валентина Сергеевна не пошла за ней. Она взяла телефон, долго смотрела на него, потом решительно набрала номер.
— Максим? Это мама. Прости… прости меня, сынок.
