Месть соседке

– Ирина Михайловна нашла тебе работу вахтершей в общежитии, – сообщила мама.

Рита мысленно вздохнула: «Опять мамина подруга лезет не в свое дело».

– У меня есть работа, получаю точно больше вахтерши, – терпеливо объяснила она.

– Ирина Михайловна говорит, что работа из дома – не работа, а тунеядство, – сообщила мать.

Рита с трудом подавила раздражение, фраза «Ирина Михайловна говорит» уже набила оскомину.

– Мама, сварить тебе кофе? – крикнула Рита в спальню.

– Нет, кофе – это яд!

Рита чуть не выронила пакет с зернами из рук:

– Откуда эти фразы из желтых газетенок?

– Это Ирина Михайловна сказала, – обиделась мама. – Она наша новая соседка, очень умная женщина, смотрит много передач про здоровье и разбирается лучше участкового врача. Вот ты знала, что вместо моих лекарств можно пить…

Рита замахала руками:

– Слушать ничего не хочу! Кому ты веришь больше? Доктору, которая проучилась шесть лет, или соседской бабуле, которая целыми днями смотрит телевизор?

– Конечно, врачу, – ответила Елизавета Григорьевна, но таким тоном, что дочь ей ничуть не поверила.

«Надо будет проверить, как мама выполняет рекомендации», – подумала Рита.

Ее опасения оказались ненапрасными, в очередной визит к матери она обнаружила, что таблетки непочаты, зато Елизавета Григорьевна пьет какую-то дурно пахнущую бурду, к которой и подходить страшно.

Рита вылила настой, сделала маме строгое внушение и пообещала каждый день звонить и проверять, выполняет ли та назначения врача.

«Мама всегда была доверчивой, но это уже чересчур», – подумала она. – «Наверное, сказывается то, что она вышла на пенсию, и ей нечем заняться, вот и развлекается сплетнями с соседкой».

Через несколько дней Елизавета Григорьевна позвонила дочери в панике:

– Ирина Михайловна прочитала, что если женщина не вышла замуж до тридцати, она не сможет найти мужа вообще! А тебе уже тридцать, и ты не замужем! Рита, что же делать?

– Не слушать сомнительную статистику! Я же не молоко, чтобы у меня вышел срок годности. Или ты хочешь, чтобы я пошла хоть за кого, только бы не быть одной?

– Нет, конечно. Ирина Михайловна считает, что тебе надо выйти замуж за офицера, у них четкая дисциплина, а тебе так не хватает дисциплины!

«Интересно, откуда у Ирины Михайловны такие познания о моем характере?» – ядовито подумала Рита. – «Увидеть бы эту мадам и все ей высказать».

Случай скоро представился. Заглянув к матери, Рита наконец увидела соседку, у которой по каждому вопросу имелось свое мнение. Та тоже с интересом оценила подружкину дочь взглядом и, кажется, не одобрила ее стиль одежды.

После вежливого обмена репликами про погоду и новости Ирина Михайловна заявила сладким голосом:

– Ритуля, не хочу критиковать, я в современной моде совершенно не разбираюсь. Но ты одета совсем не как подобает девушке, эти штаны, мешок вместо кофты… Подростку это еще к лицу, а вот взрослой женщине – нет.

Елизавета Григорьевна с готовностью закивала:

– Я тоже ей всегда говорю – принарядись, накрасься, а то ни один мужчина не взглянет.

Рита внимательно оглядела Ирину Михайловну, одетую в байковый халат с розами, и усмехнулась про себя: «Вы-то, конечно, понимаете в одежде и соблазнении».

Соседка меж тем продолжила:

– А еще мама говорила, ты работаешь за компьютером, вот почему у тебя нет детей!

– Вовсе не поэтому, есть другой дефект, – доверительно сообщила Рита. – У меня нет детей, потому что нет мужчины! В одиночку ребенок как-то не получается.

Соседка ясно расслышала насмешку, поджала губы и скоро засобиралась домой.

– Зачем ты дерзишь? Ирина Михайловна тебе добра желает, переживает как за родную, – упрекнула Риту мать.

– По-моему, она просто ищет, на кого пролить непрошеные советы, – фыркнула Рита. – Не слушай ее, мама, твоя соседка просто балаболка.

Елизавета Григорьевна замахала руками:

– Что ты, разве можно так говорить о человеке? Ирина Михайловна пожила на свете, она опытная, мудрая.

«Не всегда мудрость приходит с годами, иногда годы приходят одни», – вспомнила Рита поговорку.

Хотя Рита больше не встречалась с Ириной Михайловной, соседка умудрялась дотянуться до нее через мать.

– Ирина Михайловна считает, что на дому работают только тунеядцы, – сообщила Елизавета Григорьевна. – Раз ты не ходишь в офис, значит, это что-то несерьезное, так… Ты бы поискала нормальное место.

– Мама, я отлично зарабатываю, – заверила ее Рита.

– Ну-ну, – недоверчиво протянула Елизавета Григорьевна.

Скоро она засыпала дочку объявлениями о вакансиях, которые злили Риту до зубовного скрежета.

И не только потому, что мама ее не слышала и не доверяла, но и оттого, что вакансии были низкооплачиваемые и не требующие высшего образования: уборщица, дворник, курьер. Все это показывало, что ее профессию и работу мама не воспринимает всерьез.

Ирина Михайловна похлопотала и выбила Рите место вахтерши в студенческом общежитии, где сама подрабатывала уборщицей. Елизавета Григорьевна сообщила дочери об этом с триумфом и гордостью за соседку.

– Мама, я не для того училась пять лет, повышала квалификацию и строила карьеру, чтобы променять ее на волнующую профессию вахтерши, – отрезала Рита.

– Но что же я скажу Ирине Михайловне? Так неудобно, она коменданта очень упрашивала, чтобы взяли именно тебя. Может, попробуешь? Вдруг понравится?

– Нет, – отрезала Рита и этим нажила себе кровного врага в лице Ирины Михайловны.

Соседка начала понемногу настраивать подругу против дочери. Если раньше Елизавета Григорьевна деликатно высказывала опасения, что дочь работает «не как люди», не замужем, без детей, одевается неженственно, теперь в ее голосе явно слышалось недовольство, и оно становилось все громче.

– Надень ты уже платье и каблучки наконец, покажи, какая ты красавица! – потребовала однажды мать.

– Мам, мне тридцать лет, я сама решаю, что надеть.

– Вот именно, тебе тридцать, а ты одеваешься как девчонка и гнезда не свила!

– Ты-то сама меня родила в тридцать пять, – напомнила Рита.

– Но в тридцать у меня уже был муж, а ты как неприкаянная. Правильно говорит Ирина Михайловна, пропащее вы поколение, сплошь эгоисты. Думаете про удовольствие, а о продолжении рода не беспокоитесь, а ведь это ваш священный долг!

«Ах, вот откуда ноги растут у этих выдуманных проблем», – поняла Рита.

Выйдя от матери, она отправилась не домой, а к соседке. Та и сказать ничего не успела, только открыла дверь, как Рита отчитала ее:

– Прекратите нашептывать маме гадости и настраивать ее против меня. Как вам не стыдно? Пожилой человек, должны быть мудрее, а вместо этого плетете интриги!

Ирина Михайловна подбоченилась и прищурилась зло:

– Ты мне мораль не читай, сама та еще фря, ни котенка ни ребенка. Я, в отличие от тебя, жизнь знаю, троих детей воспитала!

– Ну и где же они? Ни разу их тут не видела.

Ирина Михайловна запнулась, и Рита поняла: «Я попала в больное место, вот почему она ко всем липнет. Видимо, своя семья ее бросила, и неудивительно, если она с ними тоже такая».

Рите даже стало немного жалко Ирину Михайловну, поэтому разговор она закончила миролюбиво:

– Пожалуйста, хватит настраивать маму против меня и плести всякую чушь. Мама хороший, доверчивый человек, не навредите ей.

Рита не признавалась маме, что она тяготится одиночеством. Однако в ней жила уверенность: не стоит бросаться на первого попавшегося мужчину, лучше подождать, чтобы встретить своего человека, он обязательно появится.

И такой человек действительно появился. Кирилл оказался тем, о ком Рита точно могла сказать: «Это моя вторая половинка». Они сходили на несколько свиданий, и Рита даже надела сарафан и босоножки, желая понравиться мужчине еще больше.

«Увидели бы меня мама со своей подружкой, сказали бы, что наконец похожа на человека», – посмеялась она про себя. – «Да и Кирилл маме понравится».

Однако когда она захотела сообщить к Елизавете Григорьевне, что надежды той наконец сбылись, та набросилась с руганью:

– Тебе тридцать лет, а ты меня позоришь! Ирина Михайловна сказала, что видела тебя в парке с каким-то мужчиной.

– Ты разве не этого хотела? – растерялась Рита.

– Я хотела, чтобы моя дочка вышла замуж как путная женщина, а не целовалась с пьяным хмырем посреди парка, да еще и в непотребном виде.

Озадаченная и сердитая Рита потребовала объяснений.

Выяснилось, что соседка видела ее с Кириллом и описала их свидание, щедро украсив неприглядными подробностями. Целомудренный сарафан чуть выше колен превратился в платье-обдергайку, из-под которого видны были прелести Риты. Опрятный Кирилл стал нетрезвым, дурно пахнущим мужиком, а скромный чмок в губы – развратными ласками.

– Ирина Михайловна сказала, на вас даже полицию вызвали из-за неприличного поведения, – попеняла мать.

Рита не стала говорить, что полицейский подошел к ним узнать, который час. Ирина Михайловна наверняка в красках описала, как их с Кириллом волокли в наручниках по всему парку.

– Мама, твоя соседка все врет, ей в жизни не хватает драмы. Ты же знаешь меня, сама за излишнюю скромность меня ругала, неужели я буду обжиматься с мужиком посреди толпы, да еще и с мерзким?

– Может, ты отчаялась и решила завести хоть какого-то парня? Ирина Михайловна врать не станет!

«Спорить бесполезно», – подумала Рита. – «Чем только Ирина Михайловна маму так очаровала, как умудрилась запутать в свои сети».

Елизавета Григорьевна, которая раньше толкала дочку в мужские объятия, требовала завести семью и детей, теперь плакалась, что дочь пошла по кривой дорожке. Она кинулась спасать несчастную, разумеется, не без помощи Ирины Михайловны. Рита, спешно вызванная к матери через несколько дней, увидела у нее в гостях незнакомца лет пятидесяти, с наметившимся брюшком и лысеющей макушкой.

Мужчина пожал ей руку, а потом целый час пространно рассуждал о роли жены в семье и своих строгих принципах.

«Да меня сватают», – наконец осенило Риту.

Это подтвердили и мама с Ириной Михайловной, когда жених наконец ушел.

– Присмотрись к нему, мужчина серьезный, не то что твой синяк, – наставительно произнесла соседка.

– Да он лет на двадцать меня старше!

– Зато солидный, пенсию по инвалидности получает. Я уж самого лучшего жениха тебе нашла, ты же мне теперь не чужая. Как племянница.

Рита огляделась и заметила на кухне пучок трав, которые притащила Ирина Михайловна. Вместо любимых маминых лакомств на столе стояла какая-то постная скукота, которую соседка наверняка представила как очень полезную. Да и сама Елизавета Григорьевна изменилась.

«Мама носит халат, потому что так практичнее, одевается, как старушка, хотя всегда выглядела солидной дамой. Да она становится второй Ириной Михайловной, те же мысли, привычки, вид», – отметила Рита. – «Как же я проглядела эти перемены?! Все, хватит этого цирка, пора выпроваживать его отсюда вместе с клоунами. Нужно подорвать доверие мамы к соседке».

Из квартиры Рита и Ирина Михайловна вышли вместе. Рита задержала соседку:

– Я хотела кое-что с вами обсудить. Вот вы сегодня в разговоре затронули тему женщин, которые поздно стали мамой. А между прочим, моей собственной матери обидно, ведь сына она родила в пятьдесят пять.

– Я не знала, что у тебя есть брат, – удивилась Ирина Михайловна, у которой даже глаза разгорелись от такой сенсации.

– Ему десять лет, мама отдала его в детдом, потому что стыдится, – вдохновенно врала Рита. – Ведь его отец – не мой папа, а мамин коллега, которому было всего двадцать пять.

– Какой скандал! – ахнула Ирина Михайловна, в чьих глазах читалось «какой восторг».

– Настоящий скандал в том, что я сейчас встречаюсь с тем мужчиной, – удрученно призналась Рита. – Вот почему не знакомлю его с мамой.

Она ушла, оставив соседку в глубокой задумчивости, к кому кинуться первому, чтобы поделиться сочными сплетнями.

– Представляешь, про меня ходят дикие слухи, – пожаловалась Елизавета Григорьевна пару дней спустя.

– Наверняка это выдумала какая-то завистница, ведь ты в свои шестьдесят пять красавица хоть куда, – утешила ее Рита.

В следующий визит она ненароком обронила при Ирине Михайловне, что ее знакомый физик советовал носить шапочку из фольги не меньше двенадцати часов в день, чтобы экранировать домашнюю технику.

– Я так сделала, теперь потрясающе себя чувствую, – заявила она.

В следующий визит, когда Рита спросила маму, почему соседка не пьет с ними чай, Елизавета Григорьевна уклончиво ответила:

– Ирина Михайловна немного странная стала, я пока не хочу с ней общаться.

Рита охотно перевела разговор на другую тему, она наконец была готова познакомить маму с Кириллом. Тот приглашал их с мамой в ресторан, по случаю чего Елизавета Григорьевна принарядилась и выглядела прекрасно, как галантно сообщил ей ухажер дочери.

Вечером Елизавета Григорьевна позвала дочь с кавалером на чай. После дождя было скользко, поэтому Кирилл вел обеих женщин под руки. Такими их и увидела Ирина Михайловна.

– Как не стыдно! – возмутилась она. – Елизавета Григорьевна, совесть у вас есть? Мужика с собственной дочерью делить! Тьфу, смотреть противно!

– Ирина Михайловна, вы о чем? – опешила Елизавета Григорьевна.

Соседка погрозила пальцем:

– Все знаю! Как мужу изменяла с молодым парнем, как ребенка от него прижила и спрятала грех, как потом своего хахаля дочке сбагрила. А может, вы с ним обе крутите?

– Так вот кто сплетни распускает! – осенило Елизавету Григорьевну. – С чего вы все это взяли?

– Да твоя дочка мне рассказала!

Рита поспешно открестилась:

– Мама, разве я стану придумывать такое? Что за больная фантазия должна быть.

Елизавета Григорьевна, возмущенная до глубины души, отрезала:

– Фантазия старой перечницы, у которой своей жизни нет, и осталось только за чужой шпионить и придумывать страсти. Идемте, не будем слушать этот бред. А вас, Ирина Михайловна, я у себя больше не жду!

План Риты сработал идеально, Елизавета Григорьевна больше не хотела слышать о своей бывшей подруге:

– Теперь я вижу, как глупо было доверять словам Ирины Михайловны. Стоило заподозрить неладное, еще когда она разгуливала в шапочке из фольги.

Елизавета Григорьевна недолго пробыла одна без подруг. На семейном ужине она познакомилась с мамой Кирилла, и скоро женщины болтали так, будто были знакомы сотню лет. Риту такая дружба вполне устраивала, ведь свекровь оказалась женщиной умной и здравомыслящей.

А со временем у подруг появился еще один общий интерес, сплотивший их на многие годы, – внук Ванюша. Но это уже совсем другая история.

Оцените статью