— Знаешь, Мить, я вчера видела твою бывшую. С коляской. Она выглядит… счастливой, — Ирина отпила кофе, внимательно наблюдая за реакцией мужа поверх кружки.
Митя замер с ложкой овсянки на полпути ко рту. Его взгляд на мгновение стал отсутствующим, словно он искал что-то в своих воспоминаниях, потом он моргнул и продолжил завтракать.
— Светка, что ли? — спросил он с деланным безразличием. — Ну, я рад за неё. Кто отец?
— А ты не в курсе? — Ирина подняла бровь.
— Откуда? — он пожал плечами. — Мы пять лет не общаемся.
Ирина отставила кружку, её тонкие пальцы слегка подрагивали.
— Может быть. Но твоя мама с ней до сих пор дружит в соцсетях и регулярно ставит лайки под фотографиями её ребёнка.
Митя поджал губы. В утренней тишине их небольшой кухни отчётливо слышалось тиканье настенных часов — свадебный подарок от его матери.
— И что с того? Мама со многими дружит.
— С многими, но не со всеми. И уж точно не с бывшими девушками твоего брата, — Ирина подалась вперёд. — Только с твоими.
Митя отодвинул тарелку с недоеденной овсянкой, на его широком лбу пролегла глубокая морщина.
— К чему ты клонишь?
— К тому, что завтра ужин у твоих родителей, и я не хочу ехать.
— Опять? — он устало вздохнул. — Ира, мы это уже обсуждали. Семейные традиции важны для…
— Мне надоели эти семейные ужины, где твоя родня обсуждает мою фигуру и прическу, — отчеканила Ирина, резко поднимаясь со стула. — Особенно твоя мать с её вечным «Иришка, тебе бы похудеть, мужчины любят стройных» и «а что у тебя с волосами? Я знаю отличного парикмахера».
Митя машинально потёр шею — привычка, появившаяся у него ещё в юности, когда мать отчитывала его за двойки.
— Она просто заботится…
— О том, чтобы я соответствовала её представлениям о невестке для её драгоценного сыночка, — резко закончила за него Ирина…
Людмила Петровна придирчиво осмотрела накрытый стол, поправила салфетку, слегка сдвинула вазу с цветами. Сегодня к ужину должны были прийти оба сына с жёнами, и всё должно быть идеально. Особенно учитывая ситуацию.
— Серёжа, — окликнула она мужа, уткнувшегося в планшет в кресле. — Ты поговорил с Митей?
Сергей Николаевич оторвался от новостной ленты и снял очки. Его сухощавое лицо с аккуратно подстриженной седеющей бородкой выражало усталость.
— Люда, я же сказал — не буду я лезть в их отношения. Сами разберутся.
Людмила Петровна фыркнула, её крупная фигура в шёлковом домашнем платье колыхнулась от возмущения.
— Ты всегда так! «Сами разберутся, сами разберутся». А Митенька опять в депрессию впадёт, как после Светланы! Три года его из неё вытаскивали, ты забыл?
— Не забыл, — тихо ответил Сергей Николаевич. — Потому и не хочу вмешиваться. Митя взрослый человек, ему тридцать два.
— А ведёт себя как подросток! — Людмила Петровна сердито расставляла столовые приборы. — Эта его… Ирина, — она произнесла имя невестки так, словно это было что-то неприличное, — крутит им как хочет. Отдаляет от семьи. В церковь не ходит. Детей рожать не собирается. А теперь ещё и эти её выходки! Ты видел её последнюю стрижку? Как у мальчишки!
— Люда…
— Нет, ты мне не «Люда»! Я мать, я имею право беспокоиться! Знаешь, что мне вчера Верочка сказала? — она понизила голос, хотя в квартире, кроме них, никого не было. — Что Митина Ирина общается с его бывшей. Со Светланой!
Сергей Николаевич нахмурился.
— Что значит «общается»?
— Вот! — торжествующе воскликнула Людмила Петровна. — Теперь ты заинтересовался! А сам говоришь «не вмешивайся»!
Звонок в дверь прервал их разговор. Людмила Петровна поспешно сняла фартук, поправила причёску и пошла открывать. На пороге стоял старший сын Кирилл со своей женой Верой — миниатюрной блондинкой с ослепительной улыбкой.
— Мамочка! — Вера кинулась обнимать свекровь. — Как я соскучилась! А это вам, — она протянула объёмный пакет. — Твои любимые пирожные из «Метрополя» и натуральный травяной чаечек, от давления.
— Спасибо, доченька, — растроганно ответила Людмила Петровна, принимая подарок. — Проходите, проходите. Кирюша, сынок, как работа? Вера говорила, у тебя какое-то повышение намечается?
Кирилл — высокий, как отец, но с материной полнотой — важно кивнул, снимая пальто.
— Да, есть разговоры. Нагибин намекал, что после Нового года возможна реструктуризация отдела.
— Это замечательно! — Людмила Петровна просияла, ведя их в гостиную. — Папа, смотри, кто пришёл!
Сергей Николаевич встал, обнял сына, поцеловал в щёку невестку.
— А Митя с Ириной не приехали ещё? — невинно поинтересовалась Вера, расправляя складки на своём платье.
— Должны быть с минуты на минуту, — ответила Людмила Петровна. — Если, конечно, опять что-нибудь не придумают.
В такси было тихо. Ирина смотрела в окно на проплывающие мимо огни вечернего города, Митя листал что-то в телефоне. Напряжение между ними можно было резать ножом.
— Мы опаздываем, — наконец произнёс Митя, глядя на часы.
— О да, твоя мама обязательно это отметит, — отозвалась Ирина. — «В опоздании всегда виновата женщина, она же так долго собирается», — спародировала она интонации свекрови.
— Ир, давай хотя бы сегодня без этого, — устало попросил Митя. — Просто поужинаем с родителями и поедем домой.
Ирина повернулась к нему, её острый подбородок выражал решимость.
— Хорошо. Но если твоя мать опять начнёт свои намёки про детей и церковь, я не промолчу.
— Было бы странно, если бы ты промолчала, — пробормотал Митя себе под нос, но Ирина услышала.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ничего, — он поднял руки в примирительном жесте. — Просто… может, иногда стоит пропускать что-то мимо ушей? Мама старой закалки, ей сложно принять…
— Принять что? Что у тебя жена с собственным мнением? Что я не собираюсь быть инкубатором для внуков и ходить по струнке, как Верочка? — голос Ирины зазвенел.
— Причём тут Вера? — нахмурился Митя. — Оставь её в покое.
— Именно это ты мне и говоришь каждый раз про свою мать, — парировала Ирина. — «Оставь её в покое, она старая, она не изменится». Но когда дело касается твоей драгоценной невестки…
— Мы приехали, — прервал её Митя, глядя в окно. — Пойдём.
Поднимаясь в лифте на восьмой этаж, они молчали. Перед дверью родительской квартиры Митя взял Ирину за руку, и она не отстранилась, но её пальцы остались холодными и безответными в его ладони.
— А вот и наши голубки! — воскликнула Людмила Петровна, открыв дверь. — Мы уж заждались! Проходите, раздевайтесь. Ириночка, что-то ты бледненькая. Плохо спишь? — в её голосе звучала забота, но глаза цепко изучали невестку.
— Здравствуйте, Людмила Петровна, — сухо ответила Ирина. — Спасибо, я прекрасно себя чувствую.
— Привет, мам, — Митя обнял мать, потом протянул ей коробку конфет и бутылку вина. — Это вам.
— Спасибо, сынок, — Людмила Петровна мельком взглянула на подарки и поставила их на тумбочку. — Проходите в гостиную, Кирилл с Верочкой уже здесь.
В просторной гостиной их ждали. Кирилл с бокалом вина расположился в кресле, Вера помогала Сергею Николаевичу расставлять закуски.
— О, младшенький пожаловал! — Кирилл шутливо отсалютовал бокалом. — С супругой. Привет, Ириша.
— Здравствуй, Кирилл, — Ирина натянуто улыбнулась. — Вера.
— Ириночка! — Вера подлетела к ней, обняла, обдав волной приторных духов. — Какая у тебя интересная стрижка! Смелое решение. Я бы так не рискнула, мне кажется, короткие волосы — это всё-таки больше для… особенных женщин, — она многозначительно подмигнула.
Ирина почувствовала, как Митина рука на её талии напряглась.
— Спасибо, Вера, — она сделала паузу. — Мне нравится твоё платье. Такой насыщенный оттенок розового. Очень… девчачий.
Вера неуверенно улыбнулась, не понимая, комплимент это или нет.
— Ну что, за стол? — провозгласила Людмила Петровна. — Я такой ужин приготовила! Мясо по-французски, твоё любимое, Митенька. И салат «Оливье», и рыбу запекла. Ириночка, ты же рыбу любишь? А то в прошлый раз я заметила, ты почти не ела.
— Я всеядная, Людмила Петровна, — ответила Ирина, садясь за стол. — Просто в прошлый раз не была голодна.
— Не была голодна! — покачала головой Людмила Петровна. — Девушка должна хорошо кушать, особенно если планирует… — она многозначительно посмотрела на живот невестки.
— Мама, — предупреждающе произнёс Митя.
— Что «мама»? Я разве не могу поинтересоваться? — Людмила Петровна невинно захлопала ресницами. — Ладно-ладно, не буду. Серёжа, разлей вино. За встречу!
Ужин начался. Разговор крутился вокруг работы Кирилла, новостей, общих знакомых. Ирина больше молчала, иногда отвечая на прямые вопросы. Она заметила, что Вера несколько раз многозначительно переглядывалась со свекровью, и это не предвещало ничего хорошего.
— А знаешь, кого я встретила на днях? — как бы между прочим сказала Людмила Петровна, обращаясь к Мите, когда подали десерт. — Светлану Воробьёву. С коляской! Такая красавица стала, прямо расцвела. И ребёночек чудесный — вылитый папа.
За столом повисла пауза. Ирина медленно положила вилку, Митя застыл с чашкой чая у рта. Кирилл с интересом наблюдал за реакцией брата.
— Мам, — снова начал Митя.
— Что? — Людмила Петровна изобразила удивление. — Я просто рассказываю, кого встретила. Мы так мило поговорили со Светой. Она спрашивала о тебе, Митя. Сказала, часто вспоминает, какими вы были счастливыми.
— Мы с Митей тоже очень счастливы, — процедила Ирина сквозь зубы. — Правда, милый?
Митя посмотрел на жену, потом на мать, и внезапно опустил голову, словно не в силах выдержать этот безмолвный поединок.
— Конечно, — пробормотал он. — Очень.
— Да-да, все видят, как вы счастливы, — пропела Вера, накладывая себе ещё торта. — Особенно когда Ириночка поздно возвращается с работы. По вторникам и пятницам. Верно, Митенька?
Ирина резко подняла голову, уставившись на Веру.
— Что ты имеешь в виду?
— Ничего особенного, — Вера мило улыбнулась. — Просто я иногда захожу к Мите, когда тебя нет. Он такой потерянный без тебя, прямо сердце разрывается. А в прошлую пятницу ты вернулась так поздно… И с таким странным запахом… Духи? Не твои обычные.
— Вера! — рявкнул вдруг Сергей Николаевич, до этого молчавший. — Прекрати немедленно.
— Что? — захлопала ресницами Вера. — Я же просто беспокоюсь о Митеньке.
— Ты никогда не заходишь к нам домой, — тихо произнёс Митя, глядя на Веру. — Никогда. Как ты узнала, что Ира поздно вернулась в пятницу?
— Я… — Вера запнулась, переглянувшись с Людмилой Петровной. — Ты сам рассказывал, наверное. Или Ира. Я не помню.
— Дорогая, кажется, ты путаешь, — мягко сказал Кирилл, положив руку на плечо жены.
— Ну что ты, Кирюша, я прекрасно помню, что… — она осеклась, поймав суровый взгляд мужа.
— Я хотел бы всех поблагодарить за ужин, — Сергей Николаевич неожиданно поднялся из-за стола. — Особенно тебя, Люда, всё было очень вкусно. А сейчас, думаю, нам с Митей стоит выйти на балкон перекурить.
— Ты же бросил! — возмутилась Людмила Петровна.
— Иногда хочется вспомнить молодость, — спокойно ответил Сергей Николаевич. — Митя, пойдём.
Они вышли на балкон, закрыв за собой дверь. Сергей Николаевич достал сигареты — дешёвые, как в молодости — и протянул пачку сыну. Митя покачал головой.
— Я правда бросил, пап.
— Молодец, — кивнул отец, закуривая сам. — Я тоже. Просто нужен был повод выйти.
Они помолчали. Внизу шумел вечерний город, где-то вдалеке мигали огни телебашни.
— Папа, — наконец начал Митя. — Что происходит? Почему мама и Вера ведут себя так? Откуда эти намёки про Иру?
Сергей Николаевич выпустил струю дыма, наблюдая, как она растворяется в прохладном осеннем воздухе.
— Твоя мать никогда не отпустит тебя, сынок. Ты для неё всегда будешь маленьким мальчиком, которого нужно оберегать и направлять. Особенно после всего, что было со Светланой.
— При чём тут Света? — Митя нахмурился. — Это было пять лет назад.
— Для твоей матери время не лечит. Она до сих пор уверена, что Светлана была твоей судьбой, а ты упустил своё счастье. — Сергей Николаевич сделал паузу. — Она никогда не примет Ирину. Потому что Ирина — сильная. Она не даст собой манипулировать, не будет играть по правилам Люды. И это сводит твою мать с ума.
— А Вера? Почему она так себя ведёт?
— А что Вера? — усмехнулся Сергей Николаевич. — Ей выгодно быть «идеальной невесткой». Чем хуже будет выглядеть Ирина в глазах твоей матери, тем больше внимания, подарков и восхищения достанется ей самой.
Митя потёр лицо руками.
— И что мне делать?
Сергей Николаевич затушил сигарету о перила балкона и щелчком отправил окурок в ночь.
— Решать тебе, сынок. Но знай: твоя мать никогда не изменится. И если ты выберешь её сторону сейчас, ты потеряешь Ирину. А если выберешь Ирину — будешь счастлив, но отдалишься от матери. Третьего не дано.
Когда они вернулись в гостиную, атмосфера была наэлектризована. Людмила Петровна раскрасневшаяся, с горящими глазами, что-то яростно выговаривала. Вера сидела с видом оскорблённой невинности. Кирилл мрачно изучал содержимое своего бокала. А Ирина стояла посреди комнаты, бледная, но решительная.
— …не смей так говорить о моём сыне! — долетело до них.
— Я просто говорю правду, Людмила Петровна, — холодно ответила Ирина. — Митя — взрослый человек, который имеет право на собственную жизнь без вашего постоянного вмешательства.
— Что здесь происходит? — спросил Митя, быстро подходя к жене.
— О, наконец-то! — воскликнула Людмила Петровна. — Митенька, твоя жена только что заявила, что я — токсичная мать, которая манипулирует своими детьми! И что пока ты не «перережешь пуповину», ты никогда не станешь самостоятельным! Ты представляешь?!
— Ирина права, — неожиданно произнёс Сергей Николаевич, входя следом за сыном. — И ты это знаешь, Люда.
Людмила Петровна застыла с открытым ртом, не веря своим ушам.
— Что?!
— Я сказал, Ирина права, — спокойно повторил Сергей Николаевич. — Хватит вмешиваться в жизнь детей. Митя давно не ребёнок. И он сам выбрал себе жену, а не ты.
— Папа… — неуверенно начал Кирилл.
— И тебя это тоже касается, Кирилл, — отец посмотрел на старшего сына. — Вы с Верой постоянно участвуете в этих играх вашей матери. Хватит. Это не здоровые семейные отношения. Это манипуляции и контроль.
Повисла оглушительная тишина. Людмила Петровна медленно опустилась на диван, словно из неё выпустили воздух.
— Как ты можешь, Серёжа… — прошептала она. — После тридцати пяти лет брака… предать меня… встать на сторону этой…
— Я не предаю тебя, Люда, — мягко сказал Сергей Николаевич, подходя к жене. — Я пытаюсь спасти нашу семью. Ты же видишь, что происходит. Митя всё реже приезжает. Кирилл только и делает, что поддакивает тебе. Это не семья, это секта, где ты — главная.
— Пап, — Митя неожиданно положил руку на плечо отца. — Спасибо.
Потом он повернулся к матери:
— Мама, я люблю тебя. Очень. Но папа прав. Я не могу больше жить так, словно мне пятнадцать, и ты решаешь, с кем мне дружить. Ирина — моя жена. Я люблю её. И да, она не похожа на Свету, не похожа на Веру, не такая, какой ты хотела бы видеть мою жену. Но она — моя семья.
— Митенька, — Людмила Петровна судорожно схватила сына за руку. — Подумай хорошенько! Эта женщина уничтожит тебя! Она не хочет детей, она постоянно спорит, она не уважает меня! А Светлана… Светлана всегда тебя любила!
— Мама, — Митя осторожно освободил свою руку. — Я знаю про ребёнка Светы.
— Что? — Людмила Петровна застыла.
— Я знаю, что у неё родился сын. Вылитый я, как ты говоришь. И мне всё равно, мама. Потому что я люблю Ирину.
Людмила Петровна побледнела и схватилась за сердце.
— Откуда ты… Кто тебе… Это неправда!
— Прекрати, Люда, — устало сказал Сергей Николаевич. — Все всё поняли уже.
— Идём домой, — тихо произнесла Ирина, беря Митю за руку.
Он кивнул.
— Пап, мы поехали. Спасибо за ужин. — Он повернулся к матери: — Мам, я позвоню тебе завтра. Кирилл, Вера, пока.
В такси они снова молчали, но теперь это было другое молчание — не напряжённое, а задумчивое. Митя держал Ирину за руку, рассеянно поглаживая её пальцы.
— Спасибо, — наконец сказала она.
— За что?
— За то, что выбрал меня. Я знаю, как тебе нелегко.
Митя слабо улыбнулся.
— Знаешь, я многое понял сегодня. О себе. О родителях. Обо всём.
— И что же?
— Что я слишком долго пытался усидеть на двух стульях. Быть хорошим сыном для мамы и хорошим мужем для тебя. А это невозможно, потому что для мамы «хороший сын» — это тот, кто слушается её во всём. — Он повернулся к Ирине. — Я выбираю быть хорошим мужем. Потому что с тобой я чувствую себя… настоящим.
Ирина сжала его руку.
— Я люблю тебя, Митя. Даже когда ты бываешь ужасно упрямым.
— И я тебя, — он поцеловал её пальцы. — Даже когда ты совершенно невыносима.
— Тогда нам стоит отметить это, — Ирина хитро улыбнулась. — Заедем в магазин, купим бутылку хорошего вина?
— Только если ты расскажешь мне, где была в прошлую пятницу и откуда чужие духи, — полушутя ответил Митя.
Ирина серьёзно посмотрела на него.
— Я была у Светланы.
Митя резко выпрямился, его глаза расширились от удивления.
— Что?!
— Я хотела понять, — просто сказала Ирина. — Понять, правда ли она твоя «судьба», как считает твоя мать. И правда ли… ребёнок похож на тебя.
— И… что? — Митя, казалось, забыл, как дышать.
— Светлана очень милая, — задумчиво произнесла Ирина. — Я понимаю, почему ты был влюблён в неё. И да, её малыш очень на тебя похож. Особенно глаза и лоб. Но знаешь, в чём дело?
Митя молчал, ошеломлённый.
— Это не твой ребёнок, Митя, — мягко сказала Ирина. — Малыш похож на твоего брата. На Кирилла.
Такси остановилось на светофоре. За окном мерцали огни ночного города, дождь рисовал причудливые узоры на стекле. Мир за пределами машины казался далёким и нереальным.
— Что… ты сказала? — едва слышно произнёс Митя.
— Твой брат — отец ребёнка Светланы, — Ирина смотрела прямо ему в глаза. — Я догадывалась об этом давно. Слишком странным было поведение твоей матери. Слишком настойчиво она пыталась вернуть Свету в твою жизнь. А потом я увидела, как Вера нервничает каждый раз, когда упоминают Светлану… и всё встало на свои места.
Митя откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Его губы беззвучно шевелились, словно он что-то подсчитывал.
— Пять лет назад… — наконец произнёс он. — Мы со Светой расстались за год до того, как я встретил тебя. А маленькому… сколько ему?
— Девять месяцев, — ответила Ирина.
Митя резко открыл глаза.
— То есть… это случилось уже после нашей свадьбы?
Ирина кивнула.
— Кирилл и Вера приезжали к нам на новоселье, помнишь? Я тогда заметила, как Кирилл смотрит на фотографию, где ты со Светланой. С такой странной… тоской. И я стала наблюдать. А потом… — она на мгновение запнулась, — я увидела их вместе.
— Где?
— В том кафе на Невском, куда мы иногда ходим. Они сидели в дальнем углу, очень близко друг к другу. Я сделала вид, что не заметила их. Но потом, недавно, случайно встретила Светлану в женской консультации — я проходила диспансеризацию. И мы поговорили.
Такси снова тронулось. Тихо шуршали дворники, смахивая дождевые капли.
— Так значит… — Митя потёр виски. — Кирилл изменял Вере со Светой? И ребёнок…
— Да, — кивнула Ирина. — Светлана призналась мне. Я не знаю, как твоя мать узнала об этом, но она знает. И Вера, видимо, тоже. Поэтому они обе так странно себя ведут.
— Господи… — Митя выглядел потрясённым. — Это какой-то сюр просто. Мой брат и моя бывшая. Ребёнок… И мама всё это время…
— Твоя мать отчаянно пытается сохранить образ идеальной семьи, — сказала Ирина. — Идеальный старший сын с идеальной женой. Младший сын, который должен вернуться к «правильной» девушке. Всё под её контролем. И тут выясняется, что Кирилл, её золотой мальчик, изменяет жене с твоей бывшей. Это не укладывается в её картину мира.
— А Света? Что она хочет?
— Она не хочет ничего ни от кого, — пожала плечами Ирина. — Растит сына, работает. Кирилл помогает ей деньгами, но она не требует от него большего. Она понимает, что он не оставит Веру — слишком сильно боится твою мать.
— Вот почему мама так настаивала, чтобы я помирился со Светой, — медленно проговорил Митя. — Она хотела, чтобы я принял её ребёнка, как своего. Чтобы прикрыть Кирилла…
— И сохранить фасад, — кивнула Ирина. — В её мире возможен развод Кирилла и Веры, потому что она никогда особо не любила Веру. Но невозможен скандал и рождение внебрачного ребёнка. Особенно от невестки, которая ей не по душе.
Такси остановилось у их дома. Дождь усилился, барабаня по крыше машины. Город за окном размывался в туманной дымке.
— Я не знаю, что делать с этой информацией, — признался Митя, расплачиваясь с водителем. — Я зол на брата. И на мать. И на Свету, хотя… почему-то меньше всего на неё.
— Тебе не нужно ничего делать, — Ирина взяла его за руку. — Просто… будь собой. Живи свою жизнь. Не позволяй им больше манипулировать тобой.
Они выбежали под дождём к подъезду, промокнув насквозь, несмотря на короткую пробежку. В лифте Митя вдруг крепко обнял Ирину, уткнувшись лицом в её мокрые волосы.
— Спасибо, — прошептал он. — Спасибо, что ты такая, какая есть. Что не позволяешь мне прятаться от правды.
— Даже если правда неприятна? — тихо спросила она.
— Особенно тогда, — он поцеловал её в висок. — Я люблю тебя, Ирка. И мне плевать, что думает моя мать о твоей причёске или фигуре.
Квартира встретила их тишиной и темнотой. Митя включил свет в прихожей, они разделись, развесили мокрые вещи. Ирина пошла на кухню, поставила чайник.
— Чай или всё-таки вино? — крикнула она в комнату.
— Давай чай, — ответил Митя, появляясь на пороге кухни. Его волосы были взъерошены, словно он только что запускал в них пальцы. — Ир, я думаю… мне нужно завтра поговорить с Кириллом. Наедине.
Ирина кивнула, доставая чашки.
— Я понимаю. Только…
— Только? — Митя подошёл ближе.
— Не будь слишком суров к нему, — она подняла взгляд. — Я думаю, ему тоже нелегко. Жить под постоянным контролем твоей матери, притворяться идеальным, соответствовать ожиданиям…
Митя горько усмехнулся.
— Теперь ты защищаешь моего брата? Человека, который предал и меня, и свою жену?
— Нет, — покачала головой Ирина. — Я просто… понимаю, что все мы иногда совершаем ошибки. Кирилл слабее тебя, Митя. Он всегда таким был. И он заплатил за свою слабость — теперь он в ловушке.
— В какой ловушке?
— В той же, в которой была бы я, если бы сегодня ты не встал на мою сторону, — тихо ответила Ирина. — В ловушке фальшивой жизни. Рядом с человеком, которого не любишь, под контролем женщины, которая никогда не даст тебе свободы.
Чайник закипел, щёлкнув кнопкой. Ирина залила чай, положила лимон, мёд. Они сели за стол, молча глядя друг на друга через поднимающийся пар.
— Знаешь, — наконец произнёс Митя, — я давно хотел тебе сказать… Я думаю, нам стоит переехать.
— Куда? — удивилась Ирина.
— В другой город. Может быть, даже в другую страну. Начать всё сначала, где нас никто не знает. Без вечного контроля матери, без этих семейных ужинов, без необходимости всё время оглядываться на чужое мнение.
Ирина задумчиво покрутила ложечку в чашке.
— А твоя работа? Моя работа? Друзья?
— Я могу найти работу где угодно, — пожал плечами Митя. — У меня хорошее резюме. Ты тоже — твоя профессия востребована везде. А настоящие друзья останутся друзьями на расстоянии.
— Ты серьёзно? — Ирина внимательно вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, не шутка ли это.
— Абсолютно, — кивнул Митя. — Я думал об этом уже давно, просто… боялся предложить. Мне казалось, ты не захочешь всё бросать.
— Я не знаю, — честно призналась Ирина. — Это большой шаг. Но… возможно, ты прав. Возможно, нам обоим нужно начать с чистого листа.
Митя протянул руку через стол, накрывая её ладонь своей.
— Подумай об этом. Не торопись с ответом. Просто… знай, что я готов. Готов к переменам. К новой жизни. С тобой.
Ирина улыбнулась, впервые за весь вечер её улыбка была настоящей, без тени напряжения или усталости.
— Хорошо, — она сжала его пальцы. — Я подумаю. А сейчас… может, всё-таки откроем бутылку вина? По-моему, мы заслужили.
— Определённо, — рассмеялся Митя, поднимаясь. — Только вина у нас нет. Но есть коньяк, который Серёга привёз из командировки.
— Отлично, — кивнула Ирина. — Тогда коньяк и долгий разговор о будущем. О нашем будущем. Без твоей матери, без семейных ужинов и без обсуждения моей причёски.
Митя достал бутылку, два пузатых бокала. Разлил коньяк, вдохнул аромат. Ирина смотрела на него — высокого, широкоплечего, с упрямой складкой между бровей. Её муж. Человек, на чьей стороне она всегда будет стоять, даже если весь мир будет против.
— За нас, — сказал Митя, поднимая бокал. — За то, чтобы мы всегда были честны друг с другом.
— За нас, — эхом отозвалась Ирина. — За правду, какой бы горькой она ни была.
Они чокнулись, и звон хрусталя прозвучал в тишине квартиры как обещание. Обещание новой жизни, где не будет места манипуляциям, обману и фальши. Жизни, которую они построят сами — без оглядки на чужие ожидания и мнения. Своей жизни.
Телефон зазвонил, когда они уже собирались спать. Митя взглянул на экран — мать.
— Не бери, — сказала Ирина, укрываясь одеялом.
— Нет, — покачал головой Митя. — Я должен с этим покончить. Сейчас.
Он нажал зелёную кнопку.
— Да, мама.
— Митенька! — голос Людмилы Петровны звучал заискивающе. — Сынок, как ты доехал? Я так переживаю! Эта ссора… это всё какое-то недоразумение! Приезжайте завтра на обед, мы всё обсудим спокойно, без этих глупых обвинений…
Митя глубоко вздохнул, глядя на Ирину. Она ободряюще кивнула.
— Мама, — спокойно сказал он. — Я знаю про Кирилла и Свету. И про ребёнка.
В трубке повисла оглушительная тишина. Затем раздался судорожный вздох.
— Что… что ты такое говоришь? Какие глупости! Ты с ума сошёл? Это она тебе наговорила? Эта твоя… эта…
— Мама, — Митя повысил голос. — Я не буду это обсуждать. Не сейчас. Может быть, никогда. Я просто хочу, чтобы ты знала: я знаю правду. И я принимаю решение прямо сейчас. Мы с Ириной больше не придём на твои ужины. Мы не будем участвовать в этом спектакле. Мы начинаем новую жизнь. Без тебя.
— Митя! — в голосе Людмилы Петровны звучал настоящий ужас. — Ты не можешь так поступить! Я твоя мать! Я всегда хотела для тебя только лучшего! Это всё она, это всё из-за…
— Нет, мама, — твёрдо прервал её Митя. — Это из-за тебя. Из-за того, что ты не можешь принять: я вырос. Я люблю Ирину. И я выбираю её. Прощай.
Он нажал на красную кнопку и отключил телефон. Несколько мгновений смотрел на погасший экран, словно не веря тому, что только что сделал. Потом поднял глаза на Ирину.
— Ты как? — тихо спросила она.
— Странно, — признался Митя. — Словно сбросил с плеч что-то тяжёлое. Что-то, что тащил на себе много лет, не понимая, что могу просто… отпустить.
Он лёг рядом с ней, и Ирина положила голову ему на грудь, слушая, как мерно бьётся его сердце.
— Знаешь, — сказала она через некоторое время, — я тут подумала… насчёт переезда.
— И?
— Я за. Давай сделаем это. Начнём всё сначала. Только ты и я.
Митя крепче прижал её к себе, зарывшись лицом в её короткие волосы.
— Только ты и я, — эхом отозвался он. — Звучит идеально.
За окном продолжал шуметь дождь, размывая огни ночного города. Но им было всё равно — в их маленькой квартире было тепло и спокойно. Впервые за долгое время они чувствовали себя по-настоящему свободными. И счастливыми.
