В юности я ему всем сердцем сочувствовала. И оправдывала – с позиций человека верующего. Ведь для христианина вера в Бога главное, да? По такой логике Монтанелли поступил правильно, сделав выбор между Артуром и Богом с пользу Бога.
Но сейчас, перечитывая роман, я не вижу, что речь идёт именно об отказе от веры.
Как от неё вообще можно отказаться, если она – в душе? Да, формально можно отречься, но от этого вера не исчезнет, если она есть.
И дело не в форме, а в сути. В том, какие поступки совершает человек – безбожные или христианские.
Что конкретно требовал Артур?
Он хотел, чтобы Монтанелли перестал быть служителем католической церкви и публично признал его своим сыном.
Это не отказ от Бога. Это – жертва ради своего ближнего. Огромная жертва, конечно. Она означает «позор» и «жизнь изгоя общества».
Только бессердечный и не совсем адекватный человек мог требовать такого от отца, которого любит.
Но, быть может, Артур и не проявил бы такую жестокость. Ну не зверь же он, в конце концов. Ему важно было узнать, что отец готов ради него на любую жертву. А дальше… могло пойти по разным сценариям.
По сути, это было испытание для Монтанелли, которого он не выдержал. В итоге Артур погибает, а потом умирает и сам Монтанелли.
Не лучше ли было отказаться от сана и посвятить остаток жизни заботе о душах борцов за свободу Италии? Ведь они – не безбожники. Вспомните девиз «Молодой Италии»: «Во имя бога и народа, ныне и во веки веков!»
И Артур никакой не атеист. Он – озлобленный и отчаявшийся верующий. Мне кажется, его можно было примирить с Богом. Не с католической церковью, которую он считал лицемерной, а с Богом. Это не одно и то же.
Да и виноват ли Артур, что считал католическую церковь лицемерной? Вот, из-за таких, как его отец Монтанелли, он и разочаровался в ней…
Но вернёмся к сцене в тюрьме.
Поразительно, как быстро сдаётся Монтанелли, узнав, что Овод – это его сын Артур и услышав его безбожные речи. Куда только подевались его дар проповедника и твёрдая вера.
Он даже не попытался бороться за Артура, за его жизнь… и за его душу тоже! Сдался сразу, без боя.
«– Я не вынесу этого! Padre, вернитесь! Вернитесь!»
Как можно было уйти, услышав этот крик? И не попытаться что-то изменить. Не прийти к Артуру ещё раз…
Вообще, можно было спасти Артура и против его желания. Связаться с его друзьями и устроить побег. Кого-то подкупить, кого-то убедить помогать. Ну кто бы из солдат отказал Монтанелли в содействии? Да никто.
То есть нужно было не рефлексировать, а действовать. Но Монтанелли – любитель рефлексировать. Как в начале книги, когда Артур рассказал, что решил бороться за свободу Италии:
«Отмщение господа настигло меня, как царя Давида, – думал он. – Я осквернил его святилище и коснулся тела господня нечистыми руками. Терпение его было велико, но вот ему пришел конец»…
Лучше бы он сказал Артуру, чтобы тот не болтал лишнего на исповеди. Ну ей-богу. А то Монтанелли не знал, что священник может донести.
И нужно было ещё тогда рассказать Артуру всю правду. Во время поездки в Швейцарию. Осторожно, чтобы не травмировать наивного и чистого юношу со слабой психикой. Начав издалека, с рассуждений о том, что безгрешен лишь один Господь, а человек иногда не способен противостоять искушению и т. п.
Но падре испугался и смалодушничал. И спустя 13 лет ведёт себя так же.
Конечно, слабость Монтанелли – это его беда, а не вина. Поэтому отнестись к нему с сочувствием нужно. Да и не настолько он грешен, чтобы заслужить такие несчастья и такие тяжкие испытания.
