Но вернёмся к Золушкам.
Да, начало похоже. Катя, науськанная феей-Людмилочкой переодевается принцессой и устраивает «бал», то есть ужин в «королевской», в смысле — сталинской высотке, а потом карета превращается в тыкву, а вместо балетного станка (а какой ещё может быть у принцесс?) вырисовывается токарный, слесарный, ещё какой-нибудь весомый-грубый-зримый.
Принц Рудольф ретировался, оставив не-принцессу штурмовать индустриальные выси без него.
Во второй серии мы видим, как Тихомирова, ставшая не какой-то там принцессой, но королевой, встречает загадочного незнакомца Гошу, который при ближайшем рассмотрении оказывается интересным, образованным человеком с отменными знакомствами в виде кандидатов наук.
Вы видели книги, которые стопками стояли в его коммуналке? У него там ещё репродукция картины Марка Шагала «Я и деревня» висит. Полагаете, «обычный слесарь» увлекался Шагалом?
Вот Гоша – это и есть …Золушка. Он и сбегает в ночь, правда, не оставив даже своего нечищеного ботиночка. Его тоже ищут, как ту Сандрильону, боясь потерять окончательно. Эта киноистория – сказка-перевёртыш, имеющая в основе действительно классический сюжет о Золушке.
Но это именно 1970-е, когда женщина становится ведущей, а не ведомой. И в этой паре главенствовать будет всё равно Катя, несмотря на заявления Гоши-Золушки.
Ни для кого не секрет, что в советском кино той эпохи нам бесконечно являли образы податливых, интеллигентных и нерешительных кавалеров, и даже их брутальность часто выглядела, как фанаберия, а не как мужественность.
Поэтому и возникла такая смысловая конструкция, где Золушкой становится мужчина. Разумеется, никто не вкладывал такую идею в сценарий фильма, просто сюжеты всегда несут на себе отпечаток времени и общественных настроений.
