— Опять не успела постирать мои рубашки? — Валера стоял в дверях спальни с недовольным лицом. — Катя, ты весь день дома сидишь, чем занимаешься?
Катя подняла красные от недосыпа глаза. Четыре утра. Младшая Маша только заснула после трёх часов укачивания. Колики замучили девочку, а вместе с ней и мать.
— Валер, я только что уложила Машу. У неё животик болел всю ночь.
— И что? У других женщин тоже дети, но они успевают и дом в порядке держать, и мужа обслуживать.
Обслуживать. Будто она прислуга, а не жена.
— Твоя рубашка в шкафу. Голубая. Я вчера погладила.
— Голубая? Я хотел белую!
— Белая в стирке. Ты вчера суп на неё пролил.
— Могла бы и постирать! — Валера хлопнул дверью шкафа. — Бездельница!
Бездельница. Это слово осталось висеть в воздухе, как пощёчина.
Шесть утра. Проснулся старший, пятилетний Петя.
— Мама, кушать хочу!
— Сейчас, солнышко. Иди умывайся.
Катя встала, покачнулась. Голова кружилась от усталости. Когда она последний раз спала больше трёх часов подряд? Не помнила.
На кухне — вчерашняя посуда. Валера обещал помыть, но забыл. Как всегда.
Пока жарила яичницу, проснулась Маша. Плач разнёсся по квартире.
— Катя, ребёнок орёт! — крикнул Валера из ванной.
Будто она не слышит. Выключила плиту, побежала к малышке.
— Тише, моя хорошая, тише.
Маша извивалась, кричала. Опять колики.
— Мам, а яичница? — Петя заглянул в комнату.
— Сейчас, Петенька. Возьми пока печенье из шкафа.
— Опять печенье? — недовольно протянул сын.
Валера вышел из ванной, застёгивая рубашку.
— Где завтрак?
— Валер, помоги с Машей. Я доделаю яичницу.
— Я на работу опаздываю! Сама разбирайся!
Ушёл, хлопнув дверью. Катя осталась с плачущей дочкой на руках и голодным сыном на кухне.
Девять утра. Надо вести Петю в садик. Маша немного успокоилась, но держать её приходилось на руках — стоило положить, начинала плакать.
— Петя, одевайся сам, ладно? Маме трудно.
— Не хочу! Ты всегда меня одеваешь!
— Петенька, пожалуйста…
— Нет!
Пришлось одевать сына одной рукой, держа дочку другой. Спина ныла, руки дрожали.
В садике воспитательница покачала головой:
— Катерина, вы бы за собой следили. Выглядите неважно.
Неважно. Катя посмотрела на себя в зеркало в раздевалке. Растрёпанные волосы, мятая футболка с пятном от срыгивания, круги под глазами.
— Спасибо за заботу, — пробормотала она и поспешила домой.
Дома ждала гора дел. Стирка, уборка, готовка. Маша не слезала с рук.
Позвонила мама:
— Катюша, я к вам приеду. Помочь надо?
— Мам, давай. Я уже не могу.
— Что Валера? Не помогает?
— Он считает, что я дома сижу, ничего не делаю.
— Мужчины! Приеду через час.
Час. Целый час. Катя смотрела на часы каждую минуту.
Наконец-то звонок в дверь.
— Катюша, деточка! — мама ахнула. — Ты совсем извелась!
— Мам, я так устала.
— Давай Машеньку мне. Иди приляг.
— Не могу. Обед готовить надо. Валера придёт — опять скандал.
— Я приготовлю. Ложись!
Катя легла на диван. Закрыла глаза. И провалилась в темноту.
Очнулась от криков.
— Катя! Катя, что с тобой?
Валера тряс её за плечи. Рядом стояла мама с Машей на руках, соседка Нина Петровна.
— Что… что случилось?
— Ты сознание потеряла! — мама плакала. — Нина скорую вызвала!
— Не надо скорую. Я в порядке.
Попыталась встать. Комната поплыла.
— Лежи! — Валера прижал её к дивану. — Никуда не вставай!
Приехала скорая. Молодой врач измерил давление, послушал сердце.
— Госпитализация необходима. Нервное истощение. Давление критически низкое.
— Но дети…
— С детьми я справлюсь! — сказала мама. — А ты лечись!
Катю увезли. Валера остался стоять посреди комнаты с растерянным лицом.
Больница. Тишина. Белые стены. Капельница.
Катя лежала и не могла поверить — тишина. Никто не плачет, не требует еды, внимания, заботы.
— Как вы себя чувствуете? — врач, женщина лет пятидесяти, села рядом.
— Странно. Тихо очень.
— Когда вы последний раз отдыхали?
— Не помню.
— Спали нормально?
— Младшей дочке четыре месяца. Колики у неё.
— А муж помогает?
Катя промолчала.
— Понятно, — врач вздохнула. — Знакомая история. Вы знаете, что у вас критическое истощение? Организм на пределе. Ещё немного — и сердце бы не выдержало.
— Но я же молодая. Мне всего тридцать.
— Возраст тут ни при чём. Вы себя загнали. Минимум неделя в стационаре.
— Неделя? Но дети!
— Дети без матери хуже, чем неделю с бабушкой.
Вечером пришёл Валера. С пакетом фруктов.
— Как ты?
— Нормально.
— Мама твоя с детьми. Маша всю ночь плакала.
— Колики.
— Я не спал. На работу еле встал.
Одна ночь. Всего одна ночь — и он уже жалуется.
— Валер, я так каждую ночь. Уже четыре месяца.
— Ну… ты же мать. Тебе проще.
— Почему проще?
— Материнский инстинкт.
— Инстинкт не отменяет усталость.
Он помолчал. Потом сказал:
— Петька в садике устроил истерику. Не хотел оставаться. Говорит, хочет к маме.
— Приведи его завтра. Навестить.
— Врач разрешит?
— Спрошу.
Валера смотрел на жену. Бледная, худая, с запавшими глазами.
— Кать, ты правда так устаёшь?
— Правда.
— Почему не говорила?
— Говорила. Ты называл меня бездельницей.
Он покраснел.
— Я не знал…
— Что не знал? Что дети требуют внимания? Что дом сам себя не убирает? Что еда сама не готовится?
— Думал, преувеличиваешь.
— Теперь не думаешь?
— Теперь… Кать, прости. Я идиот.
Три дня в больнице. Катя спала, ела, читала книги. Впервые за долгое время просто лежала и ничего не делала.
Мама приходила каждый день.
— Валера твой с ума сходит. Вчера звонил пять раз — как Машу успокоить.
— И что ты?
— Сказала разбираться самому. Отец же.
— Мам, он же не умеет.
— Научится. На работу не пошёл, больничный взял.
— Валера? Больничный?
— Ага. Сказал, с детьми не справляется.
Катя не верила. Валера, который последний раз на больничном был пять лет назад с гриппом?
— И как он?
— Мучается. Вчера пытался суп сварить — сжёг кастрюлю. Петю одеть не смог — тот в слезах в садик пошёл. Машу укачивал три часа.
— Бедный.
— Не бедный. Полезный опыт.
На пятый день пришёл Валера с детьми. Петя бросился к матери:
— Мамочка! Возвращайся! Папа невкусно готовит!
— Петенька, солнышко! Скоро вернусь.
Валера держал Машу. Девочка спокойно спала у него на руках.
— Научился укачивать?
— Три часа качал. Спина отваливается.
— Добро пожаловать в мой мир.
— Кать, я дурак. Полный дурак.
— Знаю.
— Нет, ты не понимаешь. Я реально думал, что ты дома отдыхаешь. Что дети — это просто. Что готовка — ерунда.
— А теперь?
— Теперь я готов твои ноги целовать. Как ты это всё успевала?
— Не успевала. Потому и в больнице.
Валера сел на кровать.
— Кать, что мне сделать? Чтобы ты простила?
— Начни помогать.
— Обещаю!
— Ты и раньше обещал.
— Раньше я не понимал. Теперь понимаю.
Выписали через неделю. Катя боялась возвращаться. Что если дома опять всё по-старому?
Открыла дверь. В прихожей — порядок. Обувь на местах, куртки на вешалках.
— Сюрприз! — Валера вышел из кухни. — Смотри!
На кухне стояла новая посудомоечная машина.
— Валер!
— Это ещё не всё!
Повёл в гостиную. Новый робот-пылесос.
— И это не всё!
В спальне — новая мультиварка.
— Чтобы ты меньше у плиты стояла.
Катя села на кровать. Слёзы покатились по щекам.
— Ты плачешь? Не понравилось?
— Понравилось. Просто… Валер, я пять лет просила посудомойку.
— Знаю. Я козёл.
— А карниз в спальне?
— Повесил!
— Правда?
— И полки в ванной прибил. И кран починил.
Катя смотрела на мужа. Растрёпанный, с кругами под глазами, в мятой футболке.
— Ты не спал?
— Маша не даёт. Но твоя мама помогает.
— Валер…
— Что?
— Спасибо.
Он сел рядом, обнял.
— Это тебе спасибо. За всё. За детей, за дом, за терпение. Я не ценил.
— А теперь?
— Теперь буду. Клянусь.
Вечером вся семья собралась за столом. Мама приготовила ужин, Валера накрывал на стол, Петя помогал.
— Мам, папа теперь посуду моет! — гордо заявил сын.
— Правда?
— И пылесосит! Правда, наш Мурзик от пылесоса под диван прячется.
— Робот-пылесос купил, — пояснил Валера. — Сам ездит, убирает.
— Здорово!
— И готовить учусь. Мама твоя учит.
— Способный ученик, — улыбнулась мама. — Уже яичницу не сжигает.
Маша заплакала. Катя хотела встать, но Валера опередил:
— Я сам!
Взял дочку на руки, начал укачивать. Профессионально, уверенно.
— Научился!
— За неделю стал профи, — засмеялась мама. — Даже подгузники менять умеет!
— Это было… испытание, — признался Валера. — Но я справился!
Ночь. Маша проснулась в два часа. Катя хотела встать, но Валера удержал:
— Спи. Я схожу.
— Но ты же завтра на работу.
— И что? Ты каждый день на работе. Дома. Круглосуточно.
Встал, пошёл к дочке. Катя слышала, как он тихо напевает колыбельную. Криво, но старательно.
Через полчаса вернулся.
— Заснула?
— Ага. Фокус с соской сработал.
— Какой фокус?
— Мама твоя научила. Соску в ромашковый чай макать. Успокаивает.
— Не знала.
— Много чего ты не знала. Потому что всё сама делала. Больше так не будет.
— Обещаешь?
— Обещаю. Мы теперь команда.
Катя прижалась к мужу. Впервые за долгое время чувствовала не усталость, а покой.
— Валер?
— Что?
— А готовить ты правда научишься?
— Уже учусь! Завтра борщ буду варить!
— Борщ? Это сложно!
— Твоя мама рецепт дала. На три листа!
Засмеялись. Тихо, чтобы детей не разбудить.
Утром Катя проснулась от запаха кофе. Валера стоял у кровати с подносом.
— Завтрак в постель!
— Валер, ты что?
— Отдыхай. Я Петю в садик отведу.
— А Маша?
— С бабушкой посидит. Она уже пришла.
— Но мама же устаёт…
— Договорились с ней. Утром она, вечером я. А ты отдыхаешь.
— Но врач сказал неделю…
— Врач сказал минимум неделю. Отдыхай сколько нужно.
Катя смотрела на мужа. Небритый, но улыбающийся. В фартуке — её фартуке с цветочками.
— Смешной ты.
— Зато заботливый!
— Это да.
Валера присел на край кровати.
— Кать, я много думал. Пока ты в больнице была.
— О чём?
— О нас. О семье. Я был слепой. Не видел, как тебе тяжело.
— Видел. Просто не хотел признавать.
— Может быть. Но теперь всё изменится.
— Надеюсь.
— Нет, правда! Я список составил!
— Какой список?
— Домашних дел. Поделил пополам. Моя часть, твоя часть.
Достал из кармана листок. Расчерченный на две колонки.
— Валер, ты серьёзно?
— Абсолютно! Смотри — стирка тебе, глажка мне. Готовка через день. Уборка по выходным вместе.
— А дети?
— Тоже пополам. Ночью по очереди встаём. Утром я вожу в садик, вечером ты забираешь.
Катя читала список. Подробный, продуманный.
— Ты это сам придумал?
— С мамой твоей советовался. Она подсказала.
— Умница моя мама.
— И я умница! Признай!
— Признаю. Ты умница.
— И больше не бездельник?
— Больше не бездельник.
Обнялись. За дверью послышался голос Пети:
— Папа, а где мои носки?
— В шкафу, второй ящик! — крикнул Валера.
— Не те! Мне полосатые нужны!
— Полосатые в стирке!
— А когда постираются?
— Сегодня! Я стирать буду!
Катя улыбнулась:
— Ты правда стирать умеешь?
— Научился! Правда, первый раз белое с красным постирал. Всё розовое стало.
— Валер!
— Зато теперь у Пети есть розовая футболка! Он говорит — гламурная!
Засмеялись.
За окном светило солнце. Обычное утро обычной семьи. Только теперь — по-новому. С взаимопониманием. С поддержкой. С любовью.
И Катя знала — больше она не упадёт от усталости. Потому что рядом есть тот, кто подхватит.
Наконец-то.
