— Марина Сергеевна, выписываться нужно. А муж где? Кто-то заберёт? — медсестра заглянула в палату, где Марина сидела на краю койки, прижимая к груди спящую дочку.
— Сейчас приедет, — в третий раз за день ответила Марина, не поднимая глаз.
Она снова посмотрела в окно. Июльское солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая верхушки деревьев в золотистый цвет.
Где-то там, за больничным забором, была дорога. Виктор обещал приехать ещё утром.
— Не первый раз рожаю, а до сих пор как чудо, — проговорила женщина с соседней койки, собирая вещи в потёртую спортивную сумку. — Мой Колька уже там, наверное, все локти искусал. Третьего встречаем всё-таки.
Марина кивнула, выдавив улыбку. Маленькая Ксюша завозилась, и она бережно поправила пелёнку.
— Может, позвонить кому? — участливо спросила соседка, накидывая куртку.
— Нет у нас телефона, — Марина покачала головой. — Деревня маленькая, Виктор знает, что сегодня выписка.
Коридор постепенно пустел. Одну за другой забирали рожениц — муж с букетом гвоздик, мама со слезами на глазах, свекровь с новой распашонкой. Палата опустела. Марина осталась одна.
— Так, милая, шестой час, — в дверях показалась дежурная медсестра. — Отделение закрывается на санобработку. Вас кто-нибудь заберёт?
Марина сглотнула ком в горле.
— А можно ещё немного подождать? Он обещал…
— Нельзя, милая, — на лице медсестры появилось сочувствие. — Может, вызвать такси? До деревни вашей сколько?
— Двадцать километров, — Марина представила, сколько это будет стоить. Таких денег у неё не было.
Она медленно поднялась, придерживая дочку одной рукой, другой подтягивая сумку. Шов после родов отзывался тупой болью при каждом движении.
— Можно я в вестибюле подожду? — спросила она.
Медсестра вздохнула и кивнула. Марина поплелась к выходу, стараясь не замечать жалостливых взглядов персонала.
В вестибюле было прохладно и гулко. Марина устроилась на жёсткой скамье у окна, глядя на дорогу. Где же Виктор? Может, сломалась машина? Может, что-то случилось?
С каждой минутой надежда таяла, как льдинка на солнце. Ксюша начала хныкать — пора было кормить.
Неловко, стесняясь редких посетителей, Марина приложила дочь, прикрываясь кофтой.
— Ну, будешь ночевать здесь? — строгая вахтёрша подошла, когда за окном стемнело. — Закрываем больницу.
— Я… я… — Марина почувствовала, как задрожали губы.
За спиной вахтёрши скрипнула входная дверь. В вестибюль вошёл сутулый пожилой мужчина в потёртой кепке.
— Дядя Паша? — Марина не поверила своим глазам.
— Ну, — буркнул он, снимая кепку. — Бабы в деревне сказали, что тебя до сих пор никто не забрал. Моя Волга на ходу ещё… — он замялся, потом кивнул на ребёнка. — Это, значит, твоя? Девка?
— Да, — выдохнула Марина. — Ксюша.
— Ясно, — дядя Паша подошёл и взял сумку Марины. — Поехали, дочка. Ночь на дворе.
В стареньком автомобиле пахло бензином и табаком. Марина устроилась на заднем сидении, прижимая к себе дочку.
Машина подпрыгивала на каждой выбоине разбитой дороги.
— А Виктор где? — спросил дядя Паша, косясь в зеркало заднего вида.
Марина молчала, глядя в темноту за окном. Дядя Паша больше не спрашивал.
Дома было темно и холодно, не смотря на лето. Марина, держа Ксюшу одной рукой, другой разожгла печь, благо дрова были приготовлены.
В щели между досками пола задувал ветер.
Уложив дочку в наспех сколоченную Виктором люльку, Марина села на край кровати и впервые за день позволила себе заплакать.
Ветер за окном подвывал, будто вторя её горю.
Она знала: Виктор не придёт. Ни завтра, ни послезавтра. В деревне давно шептались, что видели его с продавщицей из сельмага. А теперь, когда появился ребёнок…
— Ничего, — прошептала Марина, вытирая слёзы. — Справимся.
Она подошла к люльке. Ксюша спала, смешно морща крохотный нос. Такая маленькая, такая беззащитная.
— Мы с тобой справимся, — повторила Марина, твёрдо и решительно. — Вдвоём.
— Мам, а это правда, что у всех должен быть папа? — Ксюша подняла глаза от тетради с прописями.
Марина на секунду замерла, игла застыла над недошитым платьем. За окном кружились хлопья первого снега, освещённые тусклым светом фонаря.
— С чего ты вдруг? — она постаралась, чтобы голос звучал спокойно.
— Светка сказала, что я неправильная, потому что у меня нет папы, — Ксюша нахмурилась, закусила губу точь-в-точь как сама Марина, когда волновалась.
Прошло семь лет. Семь лет, как Виктор не пришёл за ними в роддом. Семь лет, как Марина перестала ждать и начала жить заново — ради дочки.
Дом понемногу преображался: новые занавески, тщательно заделанные щели, покрашенный забор. Всё своими руками, каждую копейку откладывая с тех денег, что получала за шитьё.
Марина отложила работу, вытерла руки о фартук и присела рядом с дочкой.
— Неправильных детей не бывает, — произнесла она твёрдо. — А папы… они у всех разные. У кого-то они рядом, у кого-то далеко. У тебя…
— У меня его совсем нет, да? — В голосе Ксюши не было обиды, только спокойное любопытство.
— Есть у тебя папа, — Марина осторожно убрала прядь волос с лица дочери. — Просто он… не смог быть с нами.
Дверь скрипнула — на пороге появилась соседка Татьяна с кастрюлей в руках.
— Стучу-стучу, не слышите! — раскрасневшаяся от мороза, она шагнула в комнату. — Куриного супца нава… — она осеклась, заметив серьёзные лица матери и дочери. — Не вовремя я?
— В самый раз, — Марина поднялась, благодарно улыбаясь. — У нас как раз живот от голода подводить начал.
Татьяна поставила кастрюлю на стол, с сомнением оглядела недошитое платье.
— Опять до ночи сидеть будешь? Зарабатывать нужно, конечно, но и отдыхать тоже.
— Заказ срочный, — Марина пожала плечами. — К празднику нужно.
— Ты хоть спишь иногда? — Татьяна покачала головой, потом вдруг оживилась. — Слышала новость? К нам в деревню нового мастера прислали! Слесарь, говорят, золотые руки. Печки чинит, краны, что угодно.
— Да у нас вроде всё работает, — Марина подвинула к Ксюше миску с борщом.
— А забор твой перекошенный? А крыша, что протекает? — Татьяна усмехнулась. — Мужские руки в доме нужны, Марина.
— Мужские руки, конечно, — Марина едва заметно поморщилась. — Разберусь как-нибудь сама.
Когда Татьяна ушла, а Ксюша легла спать, Марина вернулась к шитью. Глаза слипались, спина ныла от долгого сидения, но нужно было закончить.
Деньги за заказ — это новые сапожки для Ксюши. У всех девочек в классе уже есть, только её дочка ходит в прошлогодних, из которых ноги вот-вот вылезут.
Утром её разбудил стук в дверь. Марина с трудом разлепила глаза — за окном только начинало светать. Кто мог прийти в такую рань?
— Иван Степанович, — представился незнакомец, когда она открыла дверь. Высокий мужчина с обветренным лицом и сильными руками. — Мне сказали, у вас тут с забором проблемы?
— Кто сказал? — Марина запахнула плотнее халат, чувствуя неловкость от своего помятого вида.
— Татьяна Павловна, — мужчина переступил с ноги на ногу. — Я новый мастер на все руки у вас. Могу посмотреть, что с забором. И с крышей, говорят, тоже не всё в порядке?
Марина собиралась отказать, но что-то в его спокойном, открытом взгляде располагало к доверию.
— Забор действительно шатается, — признала она неохотно. — Но я не уверена, что смогу…
— Разберёмся, — Иван кивнул. — Сейчас гляну, что к чему.
Он работал молча и сосредоточенно. Марина изредка поглядывала в окно, наблюдая, как ловко его руки управляются с инструментами. К обеду забор стоял ровно, как по линейке.
— Сколько я вам должна? — спросила Марина, когда Иван собрал инструменты.
— Нисколько, — он пожал плечами. — Считайте, соседская помощь.
— Мы не соседи, — возразила Марина.
— Пока нет, — неожиданно улыбнулся Иван. — Но я только переехал. Кто знает, может, ещё станем.
В следующий раз он пришёл через неделю — крышу проверить. Потом была печка, потом проводка.
Каждый раз Марина предлагала заплатить, и каждый раз Иван отказывался. Вместо этого он принимал приглашение на чай.
— Мам, а дядя Ваня — хороший, да? — спросила однажды Ксюша, когда они остались вдвоём.
— Хороший, — осторожно ответила Марина.
— А он правда нам новый забор сделает? И качели? — в голосе дочери звучало неприкрытое восхищение.
— Обещал, — Марина улыбнулась.
— А может… — Ксюша замялась. — Может, он будет приходить почаще? Он рассказывает интересно. И инструменты у него крутые.
Марина гладила дочь по голове и думала о том, как изменилась их жизнь за последние месяцы.
Дом словно ожил, наполнился новыми звуками — стуком молотка, скрипом пилы, низким голосом Ивана, объясняющего Ксюше, как работает рубанок.
А ещё — их собственным смехом, которого так давно не звучало в этих стенах.
Однажды вечером, когда дом затих и Ксюша уже видела десятый сон, они сидели с Иваном на кухне.
Лампа отбрасывала мягкий свет, за окном шелестел дождь. Иван вдруг протянул руку через стол и коснулся её пальцев.
— Знаешь, — он посмотрел ей прямо в глаза, голос его дрогнул, — рядом с тобой я понял, что значит настоящая сила. Не та, что гвозди забивает, а та, что жизнь строит из ничего.
Марина замерла. Что-то оборвалось и защемило внутри — будто струна, которой давно не касались.
— У меня давно никто… — она запнулась, пытаясь справиться с волнением.
Иван сжал её ладонь крепче.
— Я не уйду, Марина, — сказал он просто. — Не брошу. Ни тебя, ни Ксюшу. Это обещание.
В эту ночь сон не шёл. Марина лежала, прислушиваясь к дыханию дочери, и впервые за долгие годы позволила себе поверить.
Поверить, что счастье — не мимолётное видение, а что-то, что можно удержать в руках.
— Не дёргайся, коса криво получится, — Марина осторожно заплетала волосы дочери, вплетая в них тонкую голубую ленту.
— Думаешь, всем понравится? — Ксюша нервно покусывала губу, разглядывая своё отражение в зеркале.
— Понравится? — Марина улыбнулась. — Ты будешь самой красивой выпускницей в школе.
В комнате пахло свежевыглаженным платьем и цветами, которые Иван принёс с утра. Десять лет после первого. класса пролетели как один день.
Ксюша выросла — тоненькая, светловолосая, с ясными серыми глазами и упрямым, как у матери, подбородком.
— Все будут с родителями, — Ксюша опустила глаза. — С мамой и папой.
Марина замерла, держа в руках заколку.
— Ты стесняешься, что вместо твоего отца будет Иван? — спросила она тихо.
Ксюша резко обернулась.
— Нет! Что ты! Ваня… он… — она запнулась. — Он же и есть мой папа. Настоящий.
Тепло разлилось в груди Марины. Иван уже давно переехал к ним насовсем. Сделал предложение просто — за ужином, при Ксюше. «Выходи за меня, Марина. Давай будем настоящей семьёй».
Ксюша тогда захлопала в ладоши, а Марина расплакалась — впервые за много лет не от горя, а от счастья.
— Просто я думала… — Ксюша вздохнула. — А что, если вдруг он появится? Ну, тот… биологический.
Марина села рядом с дочерью, взяла её руки в свои.
— Послушай, — сказала она серьёзно. — Даже если Виктор появится, это ничего не изменит. У нас всё есть. Он нам не нужен.
— А ты его… ненавидишь? — Ксюша посмотрела матери в глаза.
Марина на мгновение задумалась. Когда-то боль от предательства Виктора казалась невыносимой. Но сейчас?
— Нет, — наконец ответила она. — Наверное, должна была бы. Но тогда бы я не встретила Ивана. И у тебя не было бы настоящего отца, который любит тебя больше всего на свете.
За дверью послышались тяжёлые шаги.
— Красавицы мои готовы? — Иван заглянул в комнату, одетый в непривычный костюм. — Ух ты, какая невеста! То есть, выпускница!
— Пап, ты тоже нарядный! — Ксюша подскочила, поправляя платье.
«Пап». Марина помнила, как Ксюша впервые назвала так Ивана. Они тогда втроём ходили в лес за грибами.
Иван нёс девочку на плечах через ручей, и она вдруг крикнула: «Папа, осторожно, ветка!» Потом смутилась, но Иван только крепче сжал её коленки и сказал: «Слушаюсь, дочка!»
Школьный двор был полон людей — нарядные выпускники, взволнованные родители, учителя с букетами цветов. Марина держала Ивана под руку, с гордостью глядя на дочь.
— Ксения Викторовна! — классная руководительница помахала им. — Вы сегодня просто чудо! И родители такие красивые!
Раньше Марину коробило отчество дочери. Викторовна — от человека, который их бросил.
Но теперь это казалось просто буквами в документе. Настоящее отцовство измерялось не кровью.
— Марина! — к ним подошла Татьяна, всё такая же шумная и энергичная, хоть и поседевшая. — Какая у вас дочка! Медалистка! В медицинский поступать будет?
— Если баллов хватит, — кивнула Марина.
— Хватит, — уверенно произнёс Иван. — Моя девочка самая умная.
«Моя девочка». Он никогда не делал разницы между родными и неродными детьми. Ксюша для него была дочерью — и точка.
Директор школы постучал по микрофону, привлекая внимание.
— Дорогие выпускники, уважаемые родители! Сегодня особенный день…
Марина слушала вполуха, наблюдая за дочерью, которая стояла в первом ряду с другими отличниками. Высокая, красивая, с гордо поднятой головой. Кто бы мог подумать тогда, в роддоме, что всё сложится именно так?
Когда церемония закончилась, и ученики получили аттестаты, Ксюша подбежала к ним, сияя от радости.
— Мама! Папа! — она крепко обняла их обоих. — Я вас так люблю!
Вечером они сидели на крыльце дома. Ксюша в выпускном платье, забросив туфли, болтала босыми ногами.
Иван тихо рассказывал о том, как будет ремонтировать её комнату.
— А давайте сфотографируемся? — вдруг предложила Ксюша. — Прямо здесь, на крыльце. Чтобы я в общежитие забрала.
Они встали втроём — Ксюша посередине, Марина и Иван по бокам.
Сосед дядя Паша, постаревший, но всё такой же ворчливый, щёлкнул фотоаппаратом.
— Отличная семья, — проворчал он одобрительно. — Правильная.
Когда стемнело, Ксюша ушла к подружке — отмечать выпускной.
Марина и Иван остались вдвоём. Она прислонилась к его плечу, вдыхая знакомый запах металла и табака.
— О чём думаешь? — спросил Иван, обнимая её.
— О том, как странно всё сложилось, — Марина улыбнулась. — Помнишь, как ты впервые пришёл чинить забор?
— Еще бы, — Иван усмехнулся. — Ты смотрела так, будто я пришёл дом грабить.
— А теперь посмотри, — она кивнула на их дом. Крепкий, ухоженный, с новой крышей и резными наличниками, которые Иван вырезал своими руками. — Настоящее гнездо.
— И люди в нём настоящие, — Иван поцеловал её в висок. — Ты, я, Ксюшка.
— Знаешь, — Марина повернулась к нему, — я никогда не говорила, но… Спасибо тебе. За всё.
— За что спасибо? — удивился он. — Это мне повезло. У меня теперь есть вы.
В тот вечер, лёжа в постели, Марина думала о Викторе.
Не с горечью или обидой, а с каким-то спокойным безразличием. Интересно, знает ли он, какую замечательную дочь вырастила она без него?
Понимает ли, что потерял? Впрочем, это было уже неважно.
Перед сном она достала старую фотографию из роддома — она и крохотная Ксюша на руках. Одна. Начало их пути.
Теперь рядом с этим снимком в альбоме будет новый — три счастливых человека на крыльце дома. Полная, настоящая семья.
Марина улыбнулась и закрыла альбом. Ксюша была права. Не важно, чья кровь течёт в твоих жилах. Важно, кто держит тебя за руку, когда тебе страшно.
Кто радуется твоим победам и утешает в поражениях. Кто просто рядом — каждый день, из года в год.
Настоящая семья.
