– Ты совсем с ума сошла, да? – голос за спиной прозвучал громко, как удар дверью. – Думаешь, вот так уйдёшь и всё? Нет, милая моя, так дела не делаются.
Наталья вздрогнула. По коже побежали мурашки. Она резко обернулась — и замерла. На пороге стояла та, кого ей меньше всего хотелось видеть. Мать бывшего мужа. Женщина нахмурилась, губы плотно сжаты, в руках старая сумка, из которой торчал выцветший платок.
– Что вы здесь делаете? – Наталья едва сдерживала дрожь в голосе.
– Пришла напомнить тебе о твоём месте. – Глаза свекрови сверкнули. – Вернёшься к моему сыну. Быстро. Иначе я тебе такую жизнь устрою, что потом по углам плакать будешь.
Наталья молчала. Она знала, что однажды этот разговор случится. Слишком хорошо помнила взгляды свекрови — всегда осуждающие, всегда требующие подчинения.
– Я не собираюсь возвращаться, – наконец произнесла она. – Мы разошлись. Это решение обоих.
– Решение обоих? – усмехнулась та. – Не смеши меня. Это ты всё разрушила! Семья держится на женщине. Мужчины слабы. Ты должна была терпеть, прощать, а ты что? Сумки собрала и удрала, как последняя малолетка.
Слова резали, как стекло. Наталья невольно вспомнила тот день. Скандал, захлопнувшуюся за ней дверь, чемодан с вещами в руках. Тогда она думала, что её жизнь начинается заново. Но разве можно начать заново, если прошлое хватается за тебя холодными пальцами?
– Вы не понимаете… – Наталья сделала шаг назад, чувствуя, как подгибаются колени.
– Ой, да я всё понимаю! – свекровь перешла на визг. – Думаешь, я позволю тебе так просто выбросить моего сына из жизни? Думаешь, я не знаю, что ты уже ищешь другого? Ты у меня пожалеешь.
За окном кто-то хлопнул дверцей машины. Наталья вздрогнула ещё сильнее. Она поймала себя на мысли, что она боится. Нет, не за себя — за ребёнка, который тихо спал в другой комнате.
– Вы пугаете меня. Уходите.
– Пугаю? Это только начало, девочка.
Свекровь шагнула вперёд, её лицо исказилось. Теперь она была похожа на ту самую женщину из своих ночных кошмаров — старую, злую, с полными ненависти глазами.
– Я всё расскажу твоим соседям. Я напишу в органы опеки, что ты недостойная мать. Думаешь, тебе поверят? Ты одна с ребёнком! Без работы, без денег! Вернись к моему сыну — может, он ещё примет тебя обратно.
– Нет, – голос Натальи дрогнул, но в нём всё же прозвучала твёрдость. – Я не вернусь.
– Тогда жди беды.
Свекровь развернулась и хлопнула дверью так, что со стены с глухим стуком упала фотография. Наталья стояла посреди комнаты, сжимая в дрожащих пальцах край халата. Сердце колотилось. Она знала, что это ещё не конец.
Это только начало.
Она сидела на полу, прислонившись спиной к дивану. Дрожал подбородок, пальцы цеплялись за ткань халата, как за спасательный круг.
«Почему я всегда должна быть сильной?.. Почему никто не может просто оставить меня в покое?»
В голове зазвучал знакомый голос, тягучий и холодный, как февральский ветер:
– Ты же знала, за кого выходишь замуж. Мужики – они все такие. Терпи. Ты же женщина.
Их свадьба тогда казалась ей началом новой жизни. Сергей был старше, уверенный, с широкой улыбкой и красивыми обещаниями. Она, двадцатишестилетняя, смотрела на него и верила: «Вот он – мой человек. Он защитит. Он будет рядом.»
Но годы быстро сбили блеск с этой сказки. Сначала невинные замечания:
– Зачем ты купила это платье? Деньги же нужны на ипотеку.
– Ты слишком много времени тратишь на работу. Женщина должна заботиться о доме.
Потом – оскорбления. Грубые, обидные, но всегда за закрытыми дверями. Она молчала. Терпела. Именно так учила её свекровь:
– Главное – держи семью. Мужчины слабые, им нужна жена, как якорь. А ты должна быть этой женой.
Когда появился ребёнок, надежда на перемены угасла окончательно. Сергей стал уходить ночами, а по утрам возвращался с запахом чужих духов и холодным взглядом.
В тот день Наталья просто перестала ждать извинений. Она собрала сумку, взяла малыша на руки и ушла.
«Лучше одиночество, чем такая семья», – думала она тогда.
Но теперь одиночество оказалось ловушкой. Свекровь, казалось, чувствовала это. Она звонила каждый день:
– Ты пожалеешь, девочка. Мой сын страдает, а ты живёшь спокойно? У тебя сердце есть?
– Я приду завтра. Нам надо поговорить.
И она приходила. Сегодняшняя сцена — лишь первый залп. Наталья знала: за ним последует ещё больше.
Телефон снова загудел. Сообщение: «Ты даже не представляешь, с кем связалась. Я доведу это дело до конца.»
Наталья сжала зубы. Нет. Она не отдаст свою жизнь на растерзание. Но как бороться?
За стеной раздался детский плач. Наталья поднялась, вытерла слёзы рукавом и направилась в детскую. Маленький Егорка протянул к ней ручки, не понимая, почему мама сегодня такая напряжённая.
– Тише, малыш… – прошептала она, прижимая сына к груди. – Никто тебя не обидит. Я не позволю…
Но внутри всё сжималось. Потому что Наталья уже видела взгляд свекрови — холодный, расчетливый. Та не остановится. И Наталья знала: впереди их ждёт битва.
Наталья уже почти не спала ночами. Каждый звук за дверью заставлял сердце сжиматься, а телефонные звонки стали пыткой. Иногда свекровь просто дышала в трубку, иногда — шипела угрозы:
– Я сказала тебе вернуться. Думаешь, я шучу? Посмотрим, как ты запоёшь, когда за тобой придут органы опеки. Мать-одиночка… Ха! Ты сама не знаешь, что тебя ждёт.
А утром её встретила соседка на лестничной клетке. Та вежливо улыбнулась, но в глазах читалось что-то неприятное.
– Наташ, а правда, что ты… ну… оставляешь сына одного, а сама гуляешь? Тут такое говорили…
Наталья почувствовала, как ноги подкашиваются. Слухи. Уже начались.
– Это неправда, – еле выдавила она. – Я всегда с ребёнком.
– Ну я так и сказала… – соседка замялась. – Но понимаешь, как люди любят болтать…
Вечером в дверь постучали. Наталья вздрогнула. Она не ждала гостей. Через глазок — Сергей.
Он стоял с опущенными плечами, но глаза выдавали напряжение.
– Наташа… открой. Нам надо поговорить.
Она приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы увидеть его лицо.
– Что ещё?
– Мама переживает. И… в общем, я тоже. Соседи уже говорят всякое… Может, тебе лучше вернуться?
– Что?! – Наталья не верила своим ушам. – Ты серьёзно? После всего? Ты хоть понимаешь, что это твоя мать распускает слухи?
– Да ты пойми… Она просто боится за внука. Говорит, что в одиночку ты не справишься.
– Справлюсь! – голос сорвался на крик. – А если она не перестанет, я подам заявление за клевету!
Сергей вздохнул.
– Не доводи до суда, Наташа. Подумай о ребёнке. Ты ведь не хочешь, чтобы опека пришла?
Эти слова ударили, как плетью. Она захлопнула дверь, сжимая ручку до боли. За ней послышались его шаги, потом тишина.
Наталья сползла на пол. В голове стучала мысль: «Они взаправду могут это сделать. Они ведь пойдут до конца…»
Но внутри что-то ломалось. Слёзы высохли. Вместо страха поднимался глухой, горячий гнев.
«Нет. Хватит. Я не позволю им уничтожить мою жизнь. Не позволю забрать сына. Пусть попробуют…»
Наталья не стала ждать. На следующий день она сидела в приёмной у юриста, крепко прижимая к груди папку с документами. Свидетельство о рождении сына, справки с работы, квитанции о детских пособиях — всё, что могло доказать её благонадёжность.
Юрист, женщина лет сорока с внимательным взглядом, кивнула, выслушав рассказ.
– Вы всё правильно делаете, Наталья. Лучше быть на шаг впереди. Составим заявление о клевете и угрозах. Пусть органы знают, что происходит.
Уже вечером Наталья отправила официальное уведомление свекрови: «Попытки вмешиваться в мою жизнь и распространять слухи будут преследоваться по закону.»
Ответ пришёл быстро. Дверь снова затряслась от стука. За ней — свекровь. Лицо перекошено от злобы, глаза горят.
– Ах ты гадина! В суд решила подать?! Думаешь, я испугаюсь? Думаешь, мне есть что терять? Я таких, как ты, ломаю одной левой!
Наталья стояла прямо, держа ребёнка на руках. Голос звучал ровно, но внутри всё кипело.
– Уходите. И больше не возвращайтесь. Ещё одно вмешательство — и это будет уголовное дело.
– Ты уничтожаешь мою семью! – завизжала та. – Ты ведьма! Моему сыну нужна жена, а ребёнку — отец!
– Он нужен был нам тогда, когда приходил домой утром с чужим запахом, – Наталья не дрогнула. – Теперь он свободен. И я тоже.
Свекровь сделала шаг вперёд, но Наталья твёрдо держала оборону. Маленький Егорка заплакал, и она лишь крепче прижала его к груди.
– Вы проиграли, – сказала она тихо, но каждое слово звучало уверенно . – И чем быстрее вы это примете, тем лучше для всех нас.
Свекровь сжала губы, глаза налились слезами. Но это были не слёзы раскаяния — лишь злость, бессилие. Она развернулась и ушла, хлопнув дверью так, что стекла в раме задребезжали.
Наталья обняла сына и закрыла глаза. В груди больше не осталось страха. Только усталость и странное облегчение.
– Мы справились, малыш, – прошептала она. – Мы больше никому не позволим разрушить нашу жизнь.
Егорка зевнул и уткнулся в её шею. За окном вечер тихо стелил сумерки по улице. Впереди было много работы, много тревог. Но это была её жизнь. И теперь — только её.
