Пачка бумаг приземлилась на стол с глухим стуком. Катя уставилась на документы, затем подняла глаза на Алексея. Лицо её стало непроницаемым, словно захлопнулась дверь.
— Это что? — Катин голос звучал обманчиво спокойно.
Алексей пожал плечами с таким видом, будто речь шла о чём-то совершенно обыденном:
— Бумаги на переоформление квартиры. Мне кажется, это логично — оформить совместную собственность перед свадьбой.
— Логично? — Катя медленно произнесла это слово, словно пробуя его на вкус. — Логично было бы сначала обсудить это со мной, а не приносить готовые документы. Мы даже пожениться не успели, а ты уже решил мою квартиру к рукам прибрать?
Густые брови Алексея сошлись на переносице.
— Ты о чём вообще? Какое «прибрать»? Мы женимся через три недели, живём вместе полгода. Я думал, мы семья.
— Семья не начинается с передачи имущества, — отрезала Катя, отодвигая от себя документы кончиками пальцев, будто они могли её укусить.
Алексей выпрямился, лицо его застыло. Катя впервые увидела, как его обычно тёплые карие глаза становятся темными, почти чёрными.
— Знаешь, я, пожалуй, переночую у Димы, — процедил он, разворачиваясь к двери. — Когда решишь, что можно обсуждать наше будущее без истерик, позвони.
Входная дверь хлопнула так сильно, что зазвенела посуда в серванте.
Катя осталась сидеть, разглядывая свои руки, лежащие на столе рядом с документами. Тонкое кольцо с небольшим бриллиантом поблёскивало в лучах вечернего солнца. Она никогда не думала, что их первая серьёзная ссора случится из-за квартиры.
Утром Катя проснулась с головной болью. Спала она плохо — просыпалась каждый час, привыкнув к тяжести мужского тела рядом. Привыкнув к Алексею.
Прошлепав босыми ногами на кухню, она машинально поставила чайник и достала две чашки. Увидев вторую чашку в своей руке, поморщилась и с грохотом вернула её на полку.
Телефон молчал. Катя нет-нет да поглядывала на экран, но Алексей не звонил и не писал.
Гордый. Упрямый. Как и она сама.
Взгляд её случайно упал на фотографию на холодильнике — они с Алексеем в парке, она у него на закорках, оба смеются. Было это всего месяц назад, а кажется — в другой жизни.
Воспоминание об их знакомстве нахлынуло неожиданно ярко…
Полтора года назад, корпоратив двух компаний в одном ресторане. Она — ведущий специалист по международным связям, он — инженер-проектировщик. Их столики стояли рядом, и в какой-то момент Алексей, перегнувшись через спинку стула, заговорщицки прошептал: «Если вы тоже считаете, что эта музыка — преступление против человечности, предлагаю сбежать в бар напротив».
Его улыбка была открытой, без намёка на фальшь, и Катя, обычно осторожная с малознакомыми мужчинами, неожиданно для себя согласилась. В тот вечер они проговорили четыре часа, и когда Алексей провожал её до такси, Катя уже знала — этот человек появился в её жизни не случайно.
Их отношения развивались стремительно. Через три месяца Алексей уже держал ключи от её квартиры, через полгода перевёз большую часть своих вещей. А теперь, спустя всего полтора года после знакомства, они готовились к свадьбе.
И вот — первый серьёзный конфликт.
Катя вздохнула, глядя на документы, по-прежнему лежащие на кухонном столе. В чём-то Алексей был прав — если они собираются прожить вместе всю жизнь, какая разница, как оформлена квартира?
Но внутренний голос, тот самый, что не раз выручал её в сложных ситуациях, настойчиво твердил: не спеши. Эта квартира — всё, что у неё есть. Она купила её три года назад, взяв ипотеку и одолжив деньги у родителей. Выплатила долг родителям, каждый месяц вносила платежи по кредиту, работая на полторы ставки. Эта квартира — её крепость, её достижение, её безопасность.
Катя потёрла виски. Может, дело не в квартире вовсе? Может, её насторожила не просьба Алексея, а то, как он её оформил? Не обсудив, не спросив — просто принёс готовые бумаги, словно был уверен в её согласии. Словно это его право — распоряжаться её имуществом.
Телефон вдруг ожил, завибрировал. Но это была не Алексей, а Маша, подруга и коллега.
— Привет, ты как? — без предисловий спросила Маша.
— Нормально, — автоматически ответила Катя и тут же поправилась: — Да ни черта не нормально. Мы с Лёшей поссорились. Серьёзно.
— Приезжай, — тут же отреагировала Маша. — Я дома, никуда не собираюсь. Поговорим.
Через час Катя уже сидела в Машиной кухне, обхватив ладонями чашку с чаем, и рассказывала о вчерашнем.
— Понимаешь, меня как будто поставили перед фактом, — говорила она, глядя в окно. — Никакого «давай обсудим», никакого «что ты думаешь». Просто — вот бумаги, подпиши.
Маша, миниатюрная блондинка с острым, как у лисички, лицом, внимательно слушала, иногда кивая.
— А ты не думала, что он просто не придал этому такого значения? — спросила она, когда Катя замолчала. — Вы же женитесь, для него это просто формальность.
— Формальность? — Катя подняла брови. — Моя квартира — формальность?
— Да не квартира, а её оформление, — пояснила Маша. — Для многих мужчин все эти документы — пустая бюрократия.
— Или он просто хочет заполучить моё имущество, — упрямо возразила Катя.
Маша вздохнула.
— Кать, ты его полтора года знаешь. Он что, хоть раз давал повод так о нём думать?
Катя честно попыталась вспомнить хоть что-то подозрительное в поведении Алексея за всё время их отношений. Ничего не нашлось. Он всегда был щедрым, внимательным, никогда не считал, кто сколько потратил. Его зарплата была немного меньше Катиной, но он настаивал на равном участии в расходах. Когда у него случались финансовые затруднения, он предпочитал перехватить денег у друзей, но не просить у неё.
— Нет, — неохотно признала она. — Но это не значит, что я должна так запросто отдать ему половину квартиры.
— Никто и не говорит, что должна, — пожала плечами Маша. — Но может, стоит хотя бы выслушать его аргументы? Поговорить нормально?
Катя задумалась. В словах подруги был резон. Она действительно не дала Алексею шанса объясниться, сразу перейдя в защиту.
— Возможно, ты права, — нехотя согласилась она. — Я позвоню ему.
Но Алексей не взял трубку. Ни с первого раза, ни со второго, ни с третьего. Катя отправила сообщение: «Нам нужно поговорить. Позвони, когда сможешь». Ответа не последовало.
— Обиделся, — констатировала Маша, глядя на расстроенную подругу. — Дай ему время остыть.
Остаток дня Катя провела у Маши, помогая ей готовить блюда для семейного ужина — к Маше приезжали родители. Готовка всегда успокаивала Катю, позволяла упорядочить мысли.
К вечеру она вернулась домой, всё ещё не получив ответа от Алексея. В квартире было тихо и неуютно, словно само пространство чувствовало отсутствие одного из жильцов.
Перед сном Катя ещё раз проверила телефон — никаких сообщений. Уже лёжа в кровати, она написала ещё одно: «Лёш, я была не права. Давай поговорим. Я скучаю». Отправила и уставилась в потолок, прислушиваясь к звукам за окном.
Ответ пришёл, когда она уже почти заснула: «Я тоже. Приеду завтра вечером».
Алексей появился в семь, с букетом любимых Катиных фрезий. Выглядел он помятым и уставшим, словно тоже не спал эту ночь.
— Прости, — сказал он с порога, протягивая цветы. — Я всё сделал неправильно.
Катя взяла букет, уткнулась в него носом, вдыхая нежный аромат. Что-то сжалось у неё в груди — то ли от облегчения, то ли от нежности.
— Я тоже перегнула палку, — признала она, отступая в сторону, пропуская его в квартиру. — Давай поговорим спокойно.
Они устроились на кухне. Алексей выглядел непривычно скованным, словно находился здесь впервые, а не жил последние полгода.
— Я не хотел тебя обидеть или поставить перед фактом, — начал он, сцепив пальцы в замок. — Просто… в моей семье так принято. Отец и мать всегда имели равные права на их имущество, даже то, что было до брака. Я думал, это нормально.
— Но ты мог хотя бы обсудить это со мной, — мягко возразила Катя. — А не приносить готовые документы.
Алексей кивнул:
— Ты права. Я поступил как… — он запнулся, подбирая слово, — как самоуверенный болван. Просто я думал, что если мы женимся, то какая разница, на кого оформлена квартира?
— Большая, — твёрдо сказала Катя. — Эта квартира — всё, что у меня есть. Я её выстрадала, понимаешь? Три года жила впроголодь, выплачивая кредит.
— Я понимаю, — Алексей протянул руку через стол, коснулся её пальцев. — Правда, понимаю. Но я хочу, чтобы ты знала: я никогда не претендовал на твоё имущество. Я просто хотел… я не знаю, наверное, какой-то официальности, формального подтверждения, что мы — одна семья.
— Семья не в документах на квартиру, — Катя слегка сжала его пальцы. — Семья в доверии, в разговорах, в совместных решениях.
Они помолчали. За окном сгущались сумерки, и Катя не включала свет — так было легче говорить.
— Знаешь, что меня задело больше всего? — наконец спросила она. — То, что ты даже не спросил моего мнения. Просто поставил перед фактом.
— А меня задело, что ты сразу заподозрила меня в корыстных мотивах, — тихо ответил Алексей. — Как будто я полтора года морочил тебе голову, чтобы заполучить твою квартиру.
Катя опустила глаза. В его словах была правда.
— Я испугалась, — призналась она. — Эта квартира — моя безопасность. Понимаешь? Если что-то пойдёт не так…
— Если что-то пойдёт не так, я никогда не оставлю тебя без крыши над головой, — перебил Алексей. — С документами или без.
— Все так говорят, — возразила Катя. — А потом жизнь вносит коррективы.
Алексей вздохнул и откинулся на спинку стула.
— У тебя были причины так думать? — спросил он напрямую. — Что-то в моём поведении заставило тебя усомниться?
Катя медленно покачала головой:
— Нет. Ты всегда был… надёжным. Просто у меня перед глазами пример моей тёти. Она переписала квартиру на мужа, а через год он ушёл к другой. Тётя осталась ни с чем, с маленьким ребёнком на руках.
— Я не твой дядя, — мягко сказал Алексей. — И никогда им не буду.
— Я знаю, — кивнула Катя. — Умом знаю. Но сердце иногда слушает страхи, а не разум.
Алексей поднялся, обошёл стол и опустился перед ней на корточки, заглядывая в глаза:
— Я предлагаю так: никаких документов до свадьбы. После — если захочешь, мы сможем оформить брачный договор, где будет чётко прописано, что квартира остаётся только твоей. А ещё лучше — давай вообще продадим эту квартиру и купим новую, побольше. Вместе. В ипотеку на двоих. Как тебе такой вариант?
Катя улыбнулась, чувствуя, как напряжение последних двух дней отпускает.
— Вариант неплохой, но не сейчас. Сначала свадьба, потом медовый месяц, а уж потом будем решать квартирный вопрос. Идёт?
— Идёт, — Алексей легко поцеловал её в губы. — Главное, чтобы ты чувствовала себя в безопасности. И да, обещаю: никаких серьёзных решений без обсуждения.
— И я обещаю не кидаться сразу в крайности, — улыбнулась Катя. — Давать тебе шанс объясниться.
Они поженились через три недели, как и планировали. Скромная церемония в ЗАГСе, небольшой праздник в ресторане для самых близких. Маша, подружка невесты, украдкой вытирала слёзы, когда Катя и Алексей обменивались кольцами.
После свадьбы они отправились в двухнедельное путешествие по Европе — маленьким городкам Италии и Франции, о которых Катя давно мечтала. Алексей настоял, что оплатит поездку полностью — как свадебный подарок.
Вопрос о квартире больше не поднимался. По возвращении они просто продолжили жить как раньше, словно и не было той ссоры.
А через два месяца после свадьбы случилось непредвиденное. Позвонила мать Алексея, Нина Петровна, и сообщила, что приезжает в гости на неделю.
— Хочу познакомиться с твоей женой поближе, — сказала она таким тоном, что возражения не принимались.
Катя отнеслась к новости спокойно. Она уже встречалась с родителями Алексея на свадьбе, и те показались ей вполне адекватными людьми. Немного чопорными, пожалуй, но вежливыми и доброжелательными.
Нина Петровна приехала в пятницу вечером. Высокая, статная женщина с безупречной осанкой и острым взглядом, она вошла в квартиру так, словно проверяла её на соответствие каким-то невидимым стандартам.
— Миленько, — произнесла она, оглядывая гостиную. — Только темновато. И шторы надо бы сменить — эти выцвели.
Катя и Алексей переглянулись. Шторы были новыми, купленными всего месяц назад.
— Мама, хочешь чаю с дороги? — предложил Алексей, пытаясь разрядить обстановку.
— Лучше кофе, — Нина Петровна прошла на кухню, по-хозяйски открыла холодильник. — И у вас совсем пусто. Я думала, молодая жена будет держать дом в порядке.
Катя почувствовала, как краска заливает щёки.
— Мы собирались в магазин завтра, — сказала она как можно спокойнее. — Обычно мы делаем закупки на выходных.
— В моё время жёны успевали и работать, и дом содержать, — заметила Нина Петровна, усаживаясь за стол. — Впрочем, времена меняются.
Этот тон — снисходительный, с едва заметной ноткой осуждения — стал основным в общении свекрови с Катей на все последующие дни. Нина Петровна не упускала случая указать на недостатки в квартире, в готовке, в манере Кати одеваться. Всё это делалось как бы между прочим, с улыбкой, но неизменно било по больному.
К воскресенью Катя чувствовала себя выжатым лимоном. Алексей видел её состояние, но ограничивался успокаивающими улыбками и лёгкими пожатиями руки — спорить с матерью он явно не собирался.
В понедельник Кате пришлось уйти на работу, оставив Нину Петровну и Алексея вдвоём. Вернувшись вечером, она обнаружила, что в квартире многое изменилось. Шторы в гостиной были сняты, диванные подушки переставлены, кухонные полки переорганизованы.
— Что происходит? — спросила она у Алексея, когда они остались вдвоём в спальне.
— Мама решила немного помочь с уборкой, — смущённо объяснил он. — Ты же знаешь, ей трудно сидеть без дела.
— Помочь? — Катя сглотнула комок в горле. — Алексей, она переставила всё в моём доме!
— В нашем доме, — мягко поправил он. — И она не со зла. Просто привыкла всё делать по-своему.
Катя почувствовала, как внутри поднимается волна раздражения. Но спорить не стала — не хотела ссориться при свекрови.
Следующие несколько дней превратились в настоящее испытание. Нина Петровна продолжала «наводить порядок», а Катя не находила в себе сил противостоять этому натиску. Алексей же словно не замечал проблемы, отделываясь фразами вроде «Мама хочет как лучше» и «Это же временно».
В четверг вечером, вернувшись с работы, Катя застала Нину Петровну за разбором шкафа в спальне. Её вещи были вынуты и сложены стопками на кровати.
— Что вы делаете? — спросила Катя, чувствуя, как внутри всё холодеет.
— Разбираю твой гардероб, дорогая, — улыбнулась Нина Петровна. — У тебя столько лишних вещей. Вот эти, например, — она указала на внушительную стопку, — можно смело отдать на благотворительность.
В стопке Катя увидела свои любимые джинсы, несколько блузок и платье, которое надевала на первое свидание с Алексеем.
— Прекратите, — тихо, но твёрдо сказала она. — Это мои вещи, и я сама решу, что с ними делать.
Нина Петровна удивлённо приподняла брови:
— Не понимаю твоей реакции. Я просто пытаюсь помочь. Алёша говорил, что у вас не хватает места для хранения.
— Алёша? — Катя почувствовала, как её начинает трясти. — Вы обсуждали мой гардероб с Алексеем?
— Конечно, — просто ответила Нина Петровна. — Он же мой сын. Мы всё обсуждаем.
В этот момент в спальню вошёл Алексей.
— Что здесь происходит? — спросил он, оглядывая разгром.
— Твоя мать решила выбросить половину моих вещей, — процедила Катя сквозь зубы. — А ты, оказывается, обсуждал с ней мой гардероб. Очень мило.
Алексей выглядел растерянным:
— Я просто сказал, что у нас маловато места для хранения. Я не просил… — он запнулся, глядя на мать.
— Не волнуйся, сынок, — Нина Петровна похлопала его по плечу. — Я всё сделаю аккуратно. Катюша просто не понимает, что некоторые вещи давно пора выбросить.
Это было последней каплей.
— Нет, это вы не понимаете, — Катя повысила голос. — Это моя квартира, мои вещи, и я не позволю вам распоряжаться ими без моего разрешения!
Повисла тяжёлая пауза. Нина Петровна смотрела на Катю так, словно впервые её видела.
— Ваша квартира? — переспросила она наконец. — Я думала, это квартира моего сына.
— Нет, — Катя скрестила руки на груди. — Квартира моя. Я купила её до знакомства с Алексеем.
Нина Петровна перевела взгляд на сына:
— Ты живёшь в квартире жены? Почему ты мне не сказал?
Алексей выглядел так, словно хотел провалиться сквозь землю:
— Какая разница, чья квартира? Мы же семья.
— Большая разница, — отрезала Нина Петровна. — В нашей семье всегда мужчина обеспечивал жильё. Твой отец купил нашу квартиру ещё до свадьбы.
— Времена меняются, мама, — устало произнёс Алексей. — Сейчас многие пары живут в квартирах жён.
Нина Петровна поджала губы:
— И это неправильно. Мужчина должен быть хозяином в доме.
— Хозяином дома можно быть и без документов на квартиру, — вмешалась Катя. — Дело не в собственности, а в уважении к чужому пространству. И сейчас вы это уважение не проявляете.
Нина Петровна выпрямилась, словно проглотила палку:
— Я вижу, что здесь лишняя. Пойду собирать вещи. Завтра же уеду.
Она вышла из комнаты, оставив Катю и Алексея наедине.
— Зачем ты так? — спросил Алексей, когда шаги матери стихли. — Она хотела как лучше.
— Серьёзно? — Катя не верила своим ушам. — Она перевернула всю квартиру вверх дном, критиковала меня с утра до вечера, а теперь взялась за мой гардероб. И ты её защищаешь?
— Она моя мать, — просто ответил Алексей. — И у неё свои представления о том, как должен выглядеть дом.
— Это мой дом, — напомнила Катя. — И у меня тоже есть представления о том, как он должен выглядеть.
Они смотрели друг на друга, и Катя вдруг с пугающей ясностью осознала: что-то важное между ними надломилось. Не из-за квартиры — из-за неготовности Алексея встать на её сторону, защитить её пространство. Её саму.
— Знаешь, о чём я думаю? — медленно произнесла она. — О том дне, когда ты принёс документы на переоформление квартиры. Я тогда решила, что ты хочешь завладеть моим имуществом. Но дело было не в этом, правда? Ты просто не понимаешь, что значит уважать чужие границы. Для тебя их просто не существует, если речь идёт о «семье».
Алексей нахмурился:
— Ты преувеличиваешь. Мама просто пыталась помочь.
— Нет, Лёш, — Катя покачала головой. — Помощь — это когда спрашивают, нужна ли она. А когда делают по-своему, игнорируя желания других — это вторжение.
Алексей молчал, разглядывая разбросанные по кровати вещи. Его лицо постепенно замкнулось, как в тот вечер с документами.
— Я пойду поговорю с мамой, — сказал он наконец и вышел из комнаты.
Катя осталась одна среди разворошённого гардероба. Она методично начала складывать вещи обратно в шкаф, стараясь не прислушиваться к приглушённым голосам из соседней комнаты. Внутри разрасталась пустота — холодная и глубокая.
Нина Петровна уехала на следующее утро. Алексей вызвался проводить её до вокзала, и они уехали рано, пока Катя ещё спала. Вернувшись, он нашёл жену на кухне — она пила кофе и смотрела в окно с отсутствующим видом.
— Я извинился перед мамой за тебя, — сказал он, присаживаясь напротив. — Она поняла, что перегнула палку.
Катя медленно поставила чашку на стол.
— Ты извинился за меня? — переспросила она. — Не передо мной за то, что позволил своей матери хозяйничать в моём доме, а за меня перед ней?
Алексей непонимающе нахмурился:
— Я думал, ты будешь рада, что конфликт исчерпан.
— Конфликт не исчерпан, — Катя поднялась из-за стола. — Он только начинается.
Следующие несколько дней они почти не разговаривали. Алексей дважды пытался завести беседу, но Катя отвечала односложно, погружённая в свои мысли. Она анализировала их отношения, пытаясь понять, было ли случившееся разовым эпизодом или симптомом более глубокой проблемы.
В среду вечером, когда Алексей вернулся с работы, Катя ждала его в гостиной. На журнальном столике лежала папка с документами.
— Что это? — спросил он, кивая на папку.
— Брачный договор, — ответила Катя. — Я встречалась сегодня с юристом.
Алексей медленно опустился в кресло напротив.
— Брачный договор? Сейчас?
— Да, — кивнула Катя. — Я хочу чётко зафиксировать, что эта квартира остаётся моей собственностью. И что никто — ни ты, ни твоя мать, ни кто-либо ещё — не имеет права распоряжаться ею без моего согласия.
Алексей долго молчал, разглядывая папку, словно в ней был заключён какой-то подвох.
— Ты мне не доверяешь, — наконец констатировал он.
— Дело не в доверии, — возразила Катя. — А в уважении к моим границам. К моей собственности. К моему праву самой решать, что делать со своими вещами.
— Этот договор — про квартиру или про нас? — спросил Алексей, глядя ей в глаза.
— Про то и другое, — честно ответила Катя. — Я не могу быть с человеком, который не уважает мои границы.
— А как же твоё обещание не кидаться в крайности? — напомнил он. — Давать мне шанс объясниться?
— Я даю тебе этот шанс прямо сейчас, — Катя развела руками. — Объяснись.
Алексей вздохнул и потёр лицо ладонями:
— Я был неправ, признаю. Нужно было остановить маму, когда она начала перестраивать квартиру. Но я не привык спорить с родителями, понимаешь? В нашей семье так не принято.
— Это больше не твоя семья, — твёрдо сказала Катя. — Твоя семья теперь — я. И ты должен был встать на мою сторону.
— Я знаю, — кивнул Алексей. — Но для меня это непросто. Я никогда раньше не шёл против воли родителей.
— Тогда, может быть, тебе ещё рано было жениться? — спросила Катя, и сама удивилась, как спокойно прозвучал её голос.
Алексей резко поднял голову:
— Ты о чём?
— О том, что брак — это новая семья, — пояснила Катя. — С новыми приоритетами. Если ты не готов поставить наш союз выше отношений с родителями, возможно, стоило подождать.
Повисла тяжёлая пауза. Где-то на кухне капала вода из крана — размеренно, как метроном.
— Ты хочешь развода? — спросил наконец Алексей. Его голос звучал глухо, словно из-под воды.
— Нет, — Катя покачала головой. — Я хочу, чтобы ты определился со своими приоритетами. И чтобы ты подписал брачный договор — как доказательство, что уважаешь моё право на собственность и личные границы.
Алексей взял папку, открыл её, пробежал глазами первую страницу.
— Я подпишу, — сказал он после паузы. — Но не потому, что ты заставляешь, а потому, что действительно был неправ. Я должен был защитить твоё пространство от маминого вторжения.
— И моё, и своё, — добавила Катя. — Это наш общий дом, даже если юридически он принадлежит мне. И никто не имеет права устанавливать здесь свои порядки.
Они подписали договор на следующий день в присутствии нотариуса. Когда формальности были завершены, Алексей выглядел необычно задумчивым.
— Знаешь, — сказал он, когда они вышли на улицу, — я позвонил вчера отцу. Рассказал ему обо всём.
— И что он сказал? — спросила Катя, пряча папку с договором в сумку.
— Что я идиот, — усмехнулся Алексей. — Что нужно было сразу поставить маму на место. И что он был бы в восторге от такой принципиальной невестки, как ты.
Катя невольно улыбнулась:
— Серьёзно?
— Да, — кивнул Алексей. — Он сказал, что твёрдость характера — редкое качество в наше время. И что я должен ценить жену, которая знает, чего хочет, и умеет это отстаивать.
Они шли по улице, и между ними всё ещё ощущалась некоторая напряжённость. Но это было уже не то глухое отчуждение, что царило в доме последние дни.
— Я люблю тебя, — вдруг сказал Алексей, останавливаясь посреди тротуара. — И мне очень жаль, что я поставил тебя в такое положение.
— Я тоже тебя люблю, — отозвалась Катя. — Но любовь — это не только красивые слова и букеты. Это ещё и уважение к личности другого.
— Я понял, — серьёзно кивнул Алексей. — И постараюсь не забывать об этом впредь.
— А я постараюсь не вспоминать при каждом удобном случае, — улыбнулась Катя.
Два месяца спустя Нина Петровна позвонила и сообщила, что собирается снова приехать в гости. Услышав новость, Катя не почувствовала прежнего раздражения — только лёгкое беспокойство.
— Ты не против? — спросил Алексей, внимательно глядя на жену.
— Не против, — ответила Катя. — Но на этот раз давай сразу объясним ей правила. Никаких перестановок, никаких комментариев о моём гардеробе, никаких попыток изменить что-то в квартире без нашего согласия.
— Я сам ей это скажу, — твёрдо пообещал Алексей. — И если она не согласится, будет жить в гостинице.
Катя улыбнулась, чувствуя, как внутри разливается тепло. Возможно, инцидент с Ниной Петровной был им даже полезен — он заставил расставить приоритеты, прояснить границы, честно поговорить о своих ожиданиях от брака.
В том, что касалось совместной жизни, они всё ещё были новичками. Ещё учились слышать друг друга, уважать пространство, идти на компромиссы. Но теперь Катя была уверена: они справятся. Потому что главное в семье — не документы на квартиру и не общий быт. А умение отстаивать свои границы, не разрушая отношений, и находить решения, которые устраивают обоих.
А квартирный вопрос… что ж, когда-нибудь они действительно купят новое жильё. Вместе. На равных. Но это будет их совместное решение, а не вынужденный шаг из-за чужого вмешательства.
